Охотники и чудовища
Часть 22 из 60 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
От предположения вейра я закашлялась и поспешила сделать большой глоток из бокала.
— Все в порядке? — забеспокоился де Горт.
— Более чем. — Я заставила себя улыбнуться. — Просто листиком салата… кхе, кхе… поперхнулась. — Сказав это, «случайно» уронила на пол вилку и наклонилась, чтобы ее подобрать. — Если завидуешь, завидуй молча, — зашипела на дога. — Лично от меня ты больше не получишь ни кусочка.
«Больно надо, — напыщенно проворчала эта собака. — Я плотно позавтракал и, в отличие от некоторых, слежу за фигурой».
— Что-то не видно!
Не дожидаясь, пока лорд присоединится к нам под столом, выпрямилась и порадовалась, что внимание Стального переключилось на официанта.
— Желаете десерт?
«Еще как желаем, — ответил за нас вейр, ворчливо припечатав: — Кое-кто на сеновале плодотворно покувыркался, а моему мальчику теперь отдуваться. И расплачиваться».
Нет, лучше бы оставили его дома.
Поборов в себе желание еще раз уронить вилку, чтобы проткнуть ею вздорную псину, я скрепя сердце отказалась от сладкого.
— Уверена? В «Шелее» лучшее суфле во всей Ладерре, — принялся соблазнять меня Мэдок.
— Это так, — скромно подтвердил официант.
— Как-нибудь в другой раз, — покачала я головой, понимая, что вейр все равно не даст им насладиться. А после того как мой спутник расстался с внушительной суммой, спросила: — Куда теперь? Обратно домой? Вам, если не ошибаюсь, надо готовиться к испытанию.
— Я тренировался на рассвете и продолжу тренироваться вечером.
Галантно накинув мне на плечи меховую накидку, хальдаг протянул мне муфту и позвал эту бронированную тушу, продолжавшую лениво подметать хвостом пол.
— А что именно будет происходить на арене?
— Участники Охоты померяются силами и покажут свои возможности.
— Без сюрпризов и неожиданностей?
Герцог чуть слышно усмехнулся:
— Когда сражаются за трон, сюрпризы и неожиданности следует ждать отовсюду и ото всех.
Мы вышли из ресторанчика и не спеша зашагали вверх по улице, обласканной непривычно яркими лучами холодного зимнего солнца. Голова от вина немного кружилась, но это было приятное головокружение. Мороз тоже ощущался как нечто приятное: не колол щеки, а просто делал их чуть румянее, слегка пощипывал губы, словно целуя.
Подозреваю, что больше ни от кого я сегодня не дождусь поцелуев.
Обрушив себе на голову пару сосулек за то, что вообще об этом подумала, осторожно спросила:
— На днях вы летали в Царс. Что-то случилось?
— Ничего особенного. Просто небольшое задание по службе, — невозмутимо отозвался хальдаг и мягко подхватил меня под руку.
— Снова за кем-то охотитесь? — Я облегченно выдохнула.
Служба — это хорошо. Пусть трудится на благо отечества и думает о короне, а не о том, с кем согрешило его пятое приобретение.
— Да, за одним животным.
— И как успехи?
— Я уже напал на след твари. В ближайшее время планирую от нее избавиться.
Он произнес это ровным, даже каким-то скучающим голосом, словно мы обсуждали последние веяния женской моды.
— Все время забываю, что вы охотник, — пробормотала я, опуская взгляд.
Мы незаметно миновали кованые ворота, за которыми начинался парк развлечений. По сравнению с привычными мне аттракционами, здесь все было более чем скромно, но детвора от качелей и каруселей была в восторге. Одни только крылатые лошадки — развлечение для деток постарше — чего стоили. Вырезанные из дерева и искусно раскрашенные, приходя в движение, они как будто оживали. Магическое мерцание, струясь по распахнутым крыльям, заставляло те трепетать и подбрасывало ребятню так высоко, что у меня испуганно замирало сердце. Но детям нравилось. Они смеялись и визжали, заражая весельем всех вокруг.
И я бы тоже с удовольствием веселилась и наслаждалась. Хорошей погодой, прогулкой по укутанным пушистым снегом аллеям. Праздничной атмосферой и феерией красок, захватившей парк в свой сказочный плен. Если бы не осознание, что под руку меня удерживает охотник и безжалостный убийца иномирцев.
Почувствовав себя более чем неуютно от этой мысли, осторожно высвободила свой локоть, спеша избавиться от прикосновения де Горта.
— Филиппа… — Он остановился. Развернул меня к себе мягко, бережно коснулся моего лица и сказал, как будто отзываясь на мои мысли: — Я уничтожаю только тех, кто причиняет вред другим. Кто этого заслуживает. Наверное, сейчас ты думаешь о своей матери и снова меня ругаешь, а может, даже проклинаешь…
— Я тебя не ругаю и не проклинаю, — перебила его и снова стихла. А спустя пару секунд, поколебавшись, все же спросила: — Граф… отец мой… родной… он не пытался ее спасти? Да и, в принципе, другие хальдаги, прежде чем убивать таких, как… моя мама, не пытались их исцелить? Я слышала, что королевский лекарь искал для пришлых лекарство, пока его не превратили в шута.
— Вертальд — сумасшедший, — со снисходительной улыбкой заметил Мэдок, не дав себе и секундочки на сомнения. Шагнул дальше, вглубь парка, но касаться меня больше не пытался. — Он обезумел после нападения нэймерра. Чудовище едва его не растерзало. Несколько недель он находился между жизнью и смертью. Выздоровел, выкарабкался, но так и не сумел оправиться после пережитого. Как по мне, Рейкерд и Трияна поступили жестоко, превратив его в посмешище для двора. Нужно было просто оставить бедолагу в покое.
Значит, возможность создания лекарства Стальные даже не рассматривают.
Печалька.
— А нэймерры… и нэймессы… они какие? — Я снова не сдержалась.
Потому что… да потому что устала теряться в догадках! В книгах, украдкой прочитанных в библиотеке Стального, о них говорилось лишь вскользь и в общих чертах: попадают на Шарес (как-то), со временем звереют (опять же отчего — непонятно), после этого начинается трансформация, которая проходит очень быстро, если гостя из другого мира не подпитывать магической силой.
— Поначалу их не отличить от обычных людей и никаким поисковым заклинаниям не под силу их засечь, — заговорил герцог, и я, затаив дыхание, принялась с жадностью ловить каждое его слово. — Только уже после того, как пришлые начинают испытывать потребность в подпитке и совершать ошибки, ища источники силы, мы их вычисляем. Но зачастую до начала трансформации понять, кто перед тобой, человек или чудовище, — невозможно.
Вывод, Лиза: не жрать. Ни магов, ни их магию.
Никаких ошибок, которые могут стоить мне жизни.
— Но откуда у них вообще берется эта потребность в подпитке?
Хальдаг пожал плечами:
— Версий много. Я придерживаюсь самой простой и логичной: они здесь чужие. Шарес отторгает пришлых, как если бы они были опасной болезнью для нашего мира. Магия помогает им ассимилироваться.
— Стать похожими на в… нас, — подхватила я.
— Именно, — кивнул мужчина и проговорил с печальной улыбкой: — Проблема в том, что для жизни им нужно все больше и больше силы. Чем больше магии они поглощают, тем сильнее в ней нуждаются.
Другими словами, становятся магическими наркоманами.
— Это-то и толкает их на поиски источников силы и, как следствие, — на убийства. Как бы жестоко это ни звучало, уничтожая пришлых, мы избавляем их от страданий.
Да вы, господа Стальные, просто святые.
«А может, ты у нас нэймесса, цыпа?» — напомнил о себе вейр.
Но лучше бы, честное слово, не напоминал. Меня аж передернуло от его догадки. Уж лучше пусть считает меня беременной от сельского мальчика.
«Хотя ты у нас больше по булочкам, чем по людям», — заключил Морс глубокомысленно.
На языке вертелось множество вопросов, но любой из них мог вызвать в Стальном охотнике ненужные подозрения. С одной стороны, хотелось забросать ими де Горта, как вон та девочка, прятавшаяся за широким стволом дерева, забрасывала снежками краснощекого мальчишку. С другой — мне следовало держать язык за зубами. Во избежание неприятностей.
— Сколько времени проходит до того, как они начинают испытывать острую потребность в магии?
Рот себе зашить, что ли.
— Когда как. Мужчины сдают быстрее, женщины, особенно юные девушки, могут сохранять рассудок и контролировать голод довольно продолжительное время. Но итог для всех один. Наш мир не желает принимать чужаков. Натан любил твою мать и пытался продлить ее жизнь, отдавая ей свою силу, но вместе с тем продлевал ее мучения. Елена не принадлежала этому миру, но ты, ее дочь, стала его частью. Я был рад узнать, что в тебе не проявилось ни капли материнской зависимости. А теперь, познакомившись с тобой, — его голос стал тише и ниже, — не перестаю благодарить за это богиню.
Де Горт скользнул пальцами по моей щеке и потянулся ко мне, к моим губам, поцелуем разжигая во мне пожар. Острое, почти болезненное желание отвечать на прикосновения его губ и такое же сильное, непреодолимое — вобрать в себя его силу.
Силу, которая пьянила не меньше, а может, даже сильнее, чем противоречивые чувства, что вызывал во мне этот мужчина.
Неимоверным усилием воли я отстранилась от Стального, лишая себя жадной ласки губ, прикосновений ладоней к телу, одновременно требовательных и бережных. Отстранилась, пока не совершила непоправимое, пока окончательно не забылась. Казалось так просто взять и потянуться, ухватиться, точно за светящуюся нить, за магию хальдага. Попробовать ее на вкус, в то время как лорд, раскрывая и подчиняя, пробовал на вкус мои губы.
Вместо этого вдохнула, выдохнула и, улыбнувшись, спросила:
— Продолжим прогулку? Мы ведь собирались помочь Морсику растрясти жирок.
«Скоро кое-кому другому понадобится жир растрясать, — проворчала лучшая половина Мэдока. — Особенно в районе живота».
Дог вернулся к своей версии про беременность, и я немного расслабилась. Насчет того, что могу оказаться в интересном положении, я не переживала. У нас с Кириллом уже давно не было отношений, весь свой энтузиазм и мужской запал он, как выяснилось, отдавал Верочке. А других мужчин у меня не было.
Теперь вот есть. Пятая часть Стального принца, из-за которого у меня из головы скоро повылетают все шестеренки и винтики.
— А как насчет аттракционов? — В зеленых глазах хальдага заплясали шертенята.
— А разве здесь есть что-нибудь для взрослых?
— Пойдем посмотрим. — Де Горт взял меня за руку, увлекая за собой вглубь аллеи, деревья которой сплетали над нашими головами свои кривые ветви.
Даже через ткань перчаток я ощущала, как горячи, несмотря на мороз, его пальцы. Особенно когда подушечкой большого пальца его всемогущество принялся поглаживать, дразня и лаская, мне запястье.
Должно быть, хочет, чтобы я тут совсем спятила.
Мощеная, посеребренная инеем дорога привела нас к очередной площадке с качелями и каруселями, над которой возвышалось скромных размеров колесо обозрения.
— Не боишься? — Стальной кивнул в сторону аттракциона.
— Все в порядке? — забеспокоился де Горт.
— Более чем. — Я заставила себя улыбнуться. — Просто листиком салата… кхе, кхе… поперхнулась. — Сказав это, «случайно» уронила на пол вилку и наклонилась, чтобы ее подобрать. — Если завидуешь, завидуй молча, — зашипела на дога. — Лично от меня ты больше не получишь ни кусочка.
«Больно надо, — напыщенно проворчала эта собака. — Я плотно позавтракал и, в отличие от некоторых, слежу за фигурой».
— Что-то не видно!
Не дожидаясь, пока лорд присоединится к нам под столом, выпрямилась и порадовалась, что внимание Стального переключилось на официанта.
— Желаете десерт?
«Еще как желаем, — ответил за нас вейр, ворчливо припечатав: — Кое-кто на сеновале плодотворно покувыркался, а моему мальчику теперь отдуваться. И расплачиваться».
Нет, лучше бы оставили его дома.
Поборов в себе желание еще раз уронить вилку, чтобы проткнуть ею вздорную псину, я скрепя сердце отказалась от сладкого.
— Уверена? В «Шелее» лучшее суфле во всей Ладерре, — принялся соблазнять меня Мэдок.
— Это так, — скромно подтвердил официант.
— Как-нибудь в другой раз, — покачала я головой, понимая, что вейр все равно не даст им насладиться. А после того как мой спутник расстался с внушительной суммой, спросила: — Куда теперь? Обратно домой? Вам, если не ошибаюсь, надо готовиться к испытанию.
— Я тренировался на рассвете и продолжу тренироваться вечером.
Галантно накинув мне на плечи меховую накидку, хальдаг протянул мне муфту и позвал эту бронированную тушу, продолжавшую лениво подметать хвостом пол.
— А что именно будет происходить на арене?
— Участники Охоты померяются силами и покажут свои возможности.
— Без сюрпризов и неожиданностей?
Герцог чуть слышно усмехнулся:
— Когда сражаются за трон, сюрпризы и неожиданности следует ждать отовсюду и ото всех.
Мы вышли из ресторанчика и не спеша зашагали вверх по улице, обласканной непривычно яркими лучами холодного зимнего солнца. Голова от вина немного кружилась, но это было приятное головокружение. Мороз тоже ощущался как нечто приятное: не колол щеки, а просто делал их чуть румянее, слегка пощипывал губы, словно целуя.
Подозреваю, что больше ни от кого я сегодня не дождусь поцелуев.
Обрушив себе на голову пару сосулек за то, что вообще об этом подумала, осторожно спросила:
— На днях вы летали в Царс. Что-то случилось?
— Ничего особенного. Просто небольшое задание по службе, — невозмутимо отозвался хальдаг и мягко подхватил меня под руку.
— Снова за кем-то охотитесь? — Я облегченно выдохнула.
Служба — это хорошо. Пусть трудится на благо отечества и думает о короне, а не о том, с кем согрешило его пятое приобретение.
— Да, за одним животным.
— И как успехи?
— Я уже напал на след твари. В ближайшее время планирую от нее избавиться.
Он произнес это ровным, даже каким-то скучающим голосом, словно мы обсуждали последние веяния женской моды.
— Все время забываю, что вы охотник, — пробормотала я, опуская взгляд.
Мы незаметно миновали кованые ворота, за которыми начинался парк развлечений. По сравнению с привычными мне аттракционами, здесь все было более чем скромно, но детвора от качелей и каруселей была в восторге. Одни только крылатые лошадки — развлечение для деток постарше — чего стоили. Вырезанные из дерева и искусно раскрашенные, приходя в движение, они как будто оживали. Магическое мерцание, струясь по распахнутым крыльям, заставляло те трепетать и подбрасывало ребятню так высоко, что у меня испуганно замирало сердце. Но детям нравилось. Они смеялись и визжали, заражая весельем всех вокруг.
И я бы тоже с удовольствием веселилась и наслаждалась. Хорошей погодой, прогулкой по укутанным пушистым снегом аллеям. Праздничной атмосферой и феерией красок, захватившей парк в свой сказочный плен. Если бы не осознание, что под руку меня удерживает охотник и безжалостный убийца иномирцев.
Почувствовав себя более чем неуютно от этой мысли, осторожно высвободила свой локоть, спеша избавиться от прикосновения де Горта.
— Филиппа… — Он остановился. Развернул меня к себе мягко, бережно коснулся моего лица и сказал, как будто отзываясь на мои мысли: — Я уничтожаю только тех, кто причиняет вред другим. Кто этого заслуживает. Наверное, сейчас ты думаешь о своей матери и снова меня ругаешь, а может, даже проклинаешь…
— Я тебя не ругаю и не проклинаю, — перебила его и снова стихла. А спустя пару секунд, поколебавшись, все же спросила: — Граф… отец мой… родной… он не пытался ее спасти? Да и, в принципе, другие хальдаги, прежде чем убивать таких, как… моя мама, не пытались их исцелить? Я слышала, что королевский лекарь искал для пришлых лекарство, пока его не превратили в шута.
— Вертальд — сумасшедший, — со снисходительной улыбкой заметил Мэдок, не дав себе и секундочки на сомнения. Шагнул дальше, вглубь парка, но касаться меня больше не пытался. — Он обезумел после нападения нэймерра. Чудовище едва его не растерзало. Несколько недель он находился между жизнью и смертью. Выздоровел, выкарабкался, но так и не сумел оправиться после пережитого. Как по мне, Рейкерд и Трияна поступили жестоко, превратив его в посмешище для двора. Нужно было просто оставить бедолагу в покое.
Значит, возможность создания лекарства Стальные даже не рассматривают.
Печалька.
— А нэймерры… и нэймессы… они какие? — Я снова не сдержалась.
Потому что… да потому что устала теряться в догадках! В книгах, украдкой прочитанных в библиотеке Стального, о них говорилось лишь вскользь и в общих чертах: попадают на Шарес (как-то), со временем звереют (опять же отчего — непонятно), после этого начинается трансформация, которая проходит очень быстро, если гостя из другого мира не подпитывать магической силой.
— Поначалу их не отличить от обычных людей и никаким поисковым заклинаниям не под силу их засечь, — заговорил герцог, и я, затаив дыхание, принялась с жадностью ловить каждое его слово. — Только уже после того, как пришлые начинают испытывать потребность в подпитке и совершать ошибки, ища источники силы, мы их вычисляем. Но зачастую до начала трансформации понять, кто перед тобой, человек или чудовище, — невозможно.
Вывод, Лиза: не жрать. Ни магов, ни их магию.
Никаких ошибок, которые могут стоить мне жизни.
— Но откуда у них вообще берется эта потребность в подпитке?
Хальдаг пожал плечами:
— Версий много. Я придерживаюсь самой простой и логичной: они здесь чужие. Шарес отторгает пришлых, как если бы они были опасной болезнью для нашего мира. Магия помогает им ассимилироваться.
— Стать похожими на в… нас, — подхватила я.
— Именно, — кивнул мужчина и проговорил с печальной улыбкой: — Проблема в том, что для жизни им нужно все больше и больше силы. Чем больше магии они поглощают, тем сильнее в ней нуждаются.
Другими словами, становятся магическими наркоманами.
— Это-то и толкает их на поиски источников силы и, как следствие, — на убийства. Как бы жестоко это ни звучало, уничтожая пришлых, мы избавляем их от страданий.
Да вы, господа Стальные, просто святые.
«А может, ты у нас нэймесса, цыпа?» — напомнил о себе вейр.
Но лучше бы, честное слово, не напоминал. Меня аж передернуло от его догадки. Уж лучше пусть считает меня беременной от сельского мальчика.
«Хотя ты у нас больше по булочкам, чем по людям», — заключил Морс глубокомысленно.
На языке вертелось множество вопросов, но любой из них мог вызвать в Стальном охотнике ненужные подозрения. С одной стороны, хотелось забросать ими де Горта, как вон та девочка, прятавшаяся за широким стволом дерева, забрасывала снежками краснощекого мальчишку. С другой — мне следовало держать язык за зубами. Во избежание неприятностей.
— Сколько времени проходит до того, как они начинают испытывать острую потребность в магии?
Рот себе зашить, что ли.
— Когда как. Мужчины сдают быстрее, женщины, особенно юные девушки, могут сохранять рассудок и контролировать голод довольно продолжительное время. Но итог для всех один. Наш мир не желает принимать чужаков. Натан любил твою мать и пытался продлить ее жизнь, отдавая ей свою силу, но вместе с тем продлевал ее мучения. Елена не принадлежала этому миру, но ты, ее дочь, стала его частью. Я был рад узнать, что в тебе не проявилось ни капли материнской зависимости. А теперь, познакомившись с тобой, — его голос стал тише и ниже, — не перестаю благодарить за это богиню.
Де Горт скользнул пальцами по моей щеке и потянулся ко мне, к моим губам, поцелуем разжигая во мне пожар. Острое, почти болезненное желание отвечать на прикосновения его губ и такое же сильное, непреодолимое — вобрать в себя его силу.
Силу, которая пьянила не меньше, а может, даже сильнее, чем противоречивые чувства, что вызывал во мне этот мужчина.
Неимоверным усилием воли я отстранилась от Стального, лишая себя жадной ласки губ, прикосновений ладоней к телу, одновременно требовательных и бережных. Отстранилась, пока не совершила непоправимое, пока окончательно не забылась. Казалось так просто взять и потянуться, ухватиться, точно за светящуюся нить, за магию хальдага. Попробовать ее на вкус, в то время как лорд, раскрывая и подчиняя, пробовал на вкус мои губы.
Вместо этого вдохнула, выдохнула и, улыбнувшись, спросила:
— Продолжим прогулку? Мы ведь собирались помочь Морсику растрясти жирок.
«Скоро кое-кому другому понадобится жир растрясать, — проворчала лучшая половина Мэдока. — Особенно в районе живота».
Дог вернулся к своей версии про беременность, и я немного расслабилась. Насчет того, что могу оказаться в интересном положении, я не переживала. У нас с Кириллом уже давно не было отношений, весь свой энтузиазм и мужской запал он, как выяснилось, отдавал Верочке. А других мужчин у меня не было.
Теперь вот есть. Пятая часть Стального принца, из-за которого у меня из головы скоро повылетают все шестеренки и винтики.
— А как насчет аттракционов? — В зеленых глазах хальдага заплясали шертенята.
— А разве здесь есть что-нибудь для взрослых?
— Пойдем посмотрим. — Де Горт взял меня за руку, увлекая за собой вглубь аллеи, деревья которой сплетали над нашими головами свои кривые ветви.
Даже через ткань перчаток я ощущала, как горячи, несмотря на мороз, его пальцы. Особенно когда подушечкой большого пальца его всемогущество принялся поглаживать, дразня и лаская, мне запястье.
Должно быть, хочет, чтобы я тут совсем спятила.
Мощеная, посеребренная инеем дорога привела нас к очередной площадке с качелями и каруселями, над которой возвышалось скромных размеров колесо обозрения.
— Не боишься? — Стальной кивнул в сторону аттракциона.