Охотник на волков

А что мне нравилось в этом городе больше всего, так это полное отсутствие магии. Каждый закоулок здесь был пропитан посредственностью, а волшебство таких мест не любит. Случалось мне, конечно, встречать и звездочетов или чуять таинственные амулеты. Но я могла не беспокоиться по этому поводу: столь слабые магические следы не сильно раздражали мое новое чутье, и я могла легко их игнорировать – или с присущей мне вежливостью выдворять хозяина магического «хвоста» из города.

Иногда, гуляя по Лароссу, любуясь зданиями, сложенными из охристого песчаника, и тенистыми садами, в которых зрели красновато-желтые груши, я размышляла о том, что ветер наконец перестал дуть мне в спину. Я в кои-то веки смогла остановиться и подумать. Но мне было отведено всего два года покоя…





СЕЙЧАС


Дверь с тихим скрипом отворилась. Я как раз стояла около зеркала и поправляла крепление брони. Он всегда входил так незаметно, словно не по полу ступает, а по воздуху. В зеркале отразилась высокая фигура: мужчина в лисьем шлеме, из-под которого выбивались пряди длинных светлых волос. В голове шевельнулось воспоминание о каком-то далеком сне.

Мы так и стояли: я около зеркала, а он – позади меня. Потом мысль о сне ускользнула, и я заметила, что шлема на нем нет. Ну, конечно, шлема же теперь не было.

– Знаешь, мне что-то похожее снилось. Ты, я, это зеркало.

– Я думал, ты не видишь снов, – мягко и вкрадчиво произнес мужчина у меня за спиной.

– Теперь нет. Но когда-то давно видела. – Я наконец застегнула неудобную застежку и протянула стоящему сзади свой фаранк. – Будь любезен, помоги завязать.

Я приподняла копну своих каштановых со светлыми прядями кудрей, и это позволило гостю дважды обвязать шарф вокруг моей головы. Каждый раз, когда его пальцы касались моей кожи, я вздрагивала. Его прикосновения все еще пугали меня до жути. Я боролась с собой, но тело подчинялось хуже разума, поэтому от каждого прикосновения по спине пробегали предательские мурашки.

Он, кажется, и сам это заметил и слегка и чуть виновато улыбнулся, скрепив концы фаранка изящным узлом.

Между тем среди одеял началось шевеление, и через пару мгновений над перинами и подушками показалась головка Аэле.

– Ну и дела, – проговорила она, удивленно уставившись на нас. – Я сплю-сплю, а меня никто не будит. Вы бессердечные. Любовь моя, который час?

– Два до полудня.

– Лис, ты просто великолепна, сегодня и всегда! Ну почему я не могу выглядеть как ты?

Я только вздохнула. В этом была вся Аэле. Для нее мир прекрасен, я великолепна, а каждое утро дарует новые надежды.

– Ты какая-то задумчивая сегодня, – заметил стоящий сзади.

– Вспоминаю, как мы познакомились, – созналась я.

Аэле даже подпрыгнула на подушках:

– Меня там не было! Но это ведь из-за шлема, правда? А я слышала…

– Т-с-с! – Один легкий жест, приложенный к губам палец, и наш ангел угомонился. – Дай Лис остаться наедине с ее воспоминаниями. Местные служанки были так любезны, что подготовили для тебя горячую ванну в соседней комнате.

Девушка спорхнула с кровати и босиком в одной рубашке выбежала из комнаты. Вся ее жизнь была путешествием от одной ванны к другой.

Он же на мгновение задержался и, словно прислушиваясь к чему-то, сказал:

– Знаешь, когда я вошел, мне показалось, что зеркало отразило меня в шлеме. Забавно, да?

Потом он быстро взглянул на меня своими глазами разного цвета и вышел. В отражении зеркала он задержался чуть дольше, чем в реальности. На самом деле его уже не было ни в комнате, ни в коридоре, а в зеркале он обернулся и засмеялся, приложив палец к губам, точь-в-точь, как сделал минуту назад, успокаивая Аэле. Но я уже знала о паре его секретов и не удивлялась. Правда, в ночь нашего знакомства догадаться о подобном было невозможно. Та ночь. Тогда я впервые ощутила новый порыв ветра.

ТОГДА

Как понять, когда крохотные колесики истории начинают вращаться? Как почувствовать тот миг, когда жизнь поворачивает раз и навсегда? Ты еще не знаешь, что произойдет в ближайшие часы, пьешь травяной чай, о чем-то размышляешь, а непреклонные колесики уже вертятся полным ходом, не оставляя тебе и шанса что-либо изменить.

Скорее всего, я была обречена уже в ту же секунду, когда переступила порог «Хлипкого моста» тем зябким вечером. Для Ларосса холод был в новинку, и таверну забили до отказа желающие согреться и развлечься за партией в матицца или – кто поглупее – в кости. Трактирщик Эдри, мужчина со смоляными усами в пол-лица, расхваливал свой осенний эль, якобы выдержанный на кленовых листьях, двум заезжим вольным лучникам. В дальнем углу шла игра в кости, и как только я вошла, меня окликнул Вриан, высокий одноглазый парень. Склонившись над столом, он потряхивал стаканчик.

– Бешеная, сделаешь ставку?

– Не-а. – Деньги у меня были, но я не желала просаживать их в игре с шулерами.

– Что, яиц не хватает? Ах да, забыл – у тебя ж их нет! – Наемник расхохотался. Но даже его товарищи по игре не сочли шутку смешной.

– И почему вы, мужчины, так любите гордиться самой уязвимой частью своего тела? – пробормотала я, пробираясь к стойке. – Только стукни вас по яйцам, и вы рыдаете, как малые дети.

У Вриана были причины меня задирать. Неделю назад я отклонила его предложение разделить с ним не только добычу в выгодном деле, но и постель. Оскорбившись, он решил попытаться силой раздвинуть мне ноги, но в итоге чуть не потерял второй глаз и с тех пор дулся, словно обиженная девчонка.

Я села за стойку перед Эдри и вполуха стала слушать, как он нахваливает свой чудо-эль.

– …вы во всем Королевстве не найдете такого божественного послевкусия!

– Ага, – фыркнул кто-то из завсегдатаев. – Привкус прелой листвы во рту, что может быть лучше?


Я протянула руку, чтобы взять у Эдри деревянную чашку с травяным чаем. Трактирщик знал, что я пью, и в отличие от всех прочих меня не задирал. Я была клиентом, и я платила – для него этого было достаточно. Но что более важно, Эдри был одним из немногих, кто своими глазами наблюдал бойню здесь полтора года назад. Он видел одиннадцать трупов, и это он принес мне, покрытой с головы до ног кровью, заказанный эль. Такой же лиственный эль, какой он предлагал сейчас двум бедолагам. Нас с Эдри не связывала дружба, но он относился ко мне лучше прочих.

Я пригубила своего чая. В голову упорно лезли непрошенные мысли о важных датах. Оставалось совсем немного до двухлетия со дня Взрыва. Первую годовщину я пропустила. В то время я пыталась собрать себя по кускам после особенно тяжелой битвы, отлеживаясь в верхней комнате «Моста». Ни о каких датах, разумеется, я не вспоминала. А когда сообразила, что прошел уже год. Ну, что я могла поделать – не возлагать же цветы на месте трагедии. Разве что подумать: «Ух ты, я прожила целый год».

В этот раз все было иначе. Моя жизнь, несмотря на все безумие и окружавшие меня смерти, упорядочилась. У меня завелись кое-какие деньги, наладились связи. Тренировки, бесконечные схватки и то, что я себя не щадила, тоже сделали свое дело: каждый новый поединок, каждая дуэль уже не укладывали меня в кровать. Враги становились слабее, я – сильнее. Мое имя, между тем, было известным настолько, что я не голодала. А когда человек перестает голодать и страдать от ран, он начинает думать.

Два года, Войя подери, Атос бы удивился! Мир не сошел с ума и продолжал крутиться. Я пропускала мимо ушей все вести о монстрах, оживших сказаниях и чудесах, но не могла пропускать вести о Поглощающих. Черноволосой девушки с обжигающим взглядом среди них не появилось. Скорее всего, Сиазова лощина похоронила не только легион, но и амбиции Алайлы, рассеяв все в пыль.

Я была наедине с этими грустными мыслями и чашкой травяного чая, когда ощутила порыв ветра, влетевший в открытую дверь. В «Хлипкий мост» вошел чужак в длинном плаще. Из-под капюшона виднелись только тонкий острый подбородок да боковинки шлема. Гам не утихнул ни на миг: на вошедшего никто не обращал внимания. Но только не я.

Магия не любила Ларосс. Все мистические силы любят места, пропитанные людской верой: это благодатная почва для колдунов, предсказаний, амулетов и прочей магической чуши. Ларосс же был самым обычным портовым городом, пропахшим дешевым табаком, немытыми телами и рыбой. Люди здесь не верили и не молились, поэтому все магическое, в свою очередь, старалось не замечать Ларосса и обходить его стороной.

Этот чужак оказался исключением. От него буквально разило светлой магией. Настолько сильную ауру я видела впервые. Он словно светился изнутри, пульсировал сияющим светом с розоватыми прожилками. Мне захотелось вжаться в стойку, слиться с ней и остаться незамеченной этим светом. Полагаю, это тьма отзывалась во мне. Между тем чужак громко произнес:

– Мне сказали, что здесь я могу нанять пару крепких парней.

Эдри отвлекся от разговора и ответил:

– Правильно сказали, правда, еще ведь и понять надо, для чего нанять.

– Да для чего угодно, – подал голос из своего угла Вриан. – Хоть людей резать, хоть твою кобылу под хвост целовать. Только плати.

Незнакомец лишь мягко улыбнулся, словно оценил грубую шутку.

– Мне надо пройти Янтарный перешеек. Я ищу сопровождение.

– Ты бы вынул голову из задницы, господин хороший, и послушал последние вести, – любезно предложил бармен. – Янтарный перешеек сейчас во власти тьмы. Там уже полгода как Удел Мрака. Ближайший ход на юг по тропе Чирроса, но там нужен опытный проводник. Я могу посоветовать пару крепких ребят. Не за спасибо, разумеется.

– Мне нужен именно Янтарный перешеек. Я спешу, и я иду не один. Мне требуется наемник, чтобы присматривать за моей спутницей.

– Да ты с ума сошел, что ли, парень, – разозлился Эдри. – Еще и бабу в Удел собираешься тащить. Говорят же тебе, там Поглощающий.

Не знаю, когда именно завертелись шестеренки судьбы. Может быть, в ту самую секунду, когда незнакомец скинул капюшон и в свете масляных свечей блеснул столь знакомый мне матовый металл.

На чужаке был лисий шлем, тот самый, что достался мне после того как я впервые убила человека: смешной, с крыльями-ушами и прорезями для глаз. Этот шлем скрывал мое лицо и мою личность от легионеров Алой Розы. Именно в нем я познакомилась с Атосом и Кэрком. И именно рыжеволосый командир, одержимый духом злобного артефакта, сбил его с меня, открыв всем мою девичью суть. Своего стального друга я оставила в гостинице Штольца, когда мы с Атосом убегали от разъяренных горожан, а потом просто о нем забыла.

Сомнений в том, что это мой шлем, быть не могло. Ведь второго такого попросту не существовало. Поправив шлем на голове, незнакомец громко сказал:

– Я не боюсь Поглощающих.

Но на него уже махнули рукой, и «Мост» вновь потонул в людском гомоне. Никто из присутствующих не видел того, что видела я. Излучающую свет высокую фигуру в моем потерянном шлеме. Призрак из прошлого, который когда-то мне снился, пока сны не прекратились.

– И сколько ты дашь за переход по Янтарному перешейку?

Я поднялась, чтобы незнакомец понял, кто к нему обратился. Прибыв в Ларосс, я первым делом заказала сапоги на высоком и широком каблуке. Пожертвовав скоростью и устойчивостью, я приобрела высоту положения во всех смыслах этого слова. Мужчинам легко вести спор с тем, кто ниже их, но с Бешеной Лисицей одного с ними роста стоит держать ухо востро.

– А сколько ты попросишь?

Незнакомец изучал меня сквозь прорези шлема. Неужели я выглядела в нем так же нелепо? Всегда считала, что шлем добавлял мне загадочности.

– Твой шлем и историю, как он к тебе попал.

Вриан засмеялся и поперхнулся своим пивом.

– Смотрите-ка, Лисица захотела лисью шапку, – прокашлявшись, сказал он.

– Ну, так что? – Я проигнорировала жалкого дурака, сосредоточившись на возможном нанимателе.

– Я должен говорить, что это опасно? И что вряд ли путешествие закончится на Перешейке?

Незнакомец улыбался так искренне, что я не могла сдержаться. Уголки рта предательски подрагивали, и лишь усилием воли я придала своему лицу суровый вид.

– Я люблю приключения. И Поглощающих. И опасность.

Незнакомец развернулся и, движением руки пригласив меня следовать за ним, вышел в сгущающиеся сумерки. Я двинулась к выходу из «Хлипкого моста», перед дверью обернулась и оглядела прокуренное помещение. Полтора года этот трактир был для меня домом, местом, где мне предлагали работу, столовой, игровой – всем вместе. На душе стало тоскливо. Казалось, стоит мне выйти за порог с этим чужаком, и я больше никогда не увижу ни лысеющего Эдри, ни задиру Вриана с его игральными костями, ни братьев-акробатов Цимм, ни старушку-самогонщицу Джудит, да всех их. Этот этап жизни закончится, едва я перенесу носок сапога за порог.

Голова слегка кружилась. Я стояла в нерешительности. Сделать шаг за дверь трактира вдруг оказалось очень непросто.

Внезапно из-за двери возникла рука в белой перчатке. Незнакомец схватил меня за пальцы и буквально выдернул за порог. Гам «Моста» сменился оглушающей тишиной, а шестеренки истории закрутились, как бешеные.