Охота на тень

В краткой реплике Уве Малин уловила пренебрежительный тон, и тут же разозлилась. Потому что Ханне, вероятно, была самым мудрым человеком из всех, кого знала Малин, несмотря на то, что проиграла войну с деменцией.

Ожил мобильник Уве.

— Простите, — произнес он. — Дайте мне минуту.

Он ответил, отошёл в сторону и встал под деревом, чтобы поговорить.

— Чёртов кусок дерьма, — процедил Манфред сквозь зубы. — Они развелись вовсе не из-за болезни Ханне. Он был кобелём, и ей стоило давным-давно его оставить.

Уве вернулся, засунул мобильник в карман и обернулся к Манфреду.

Тот улыбался.

— Так о чём мы говорили?

— Я спрашивал, — ответил Манфред, — была ли у Ханне какая-то теория относительно Болотного Убийцы.

Уве натянул на себя горчичного цвета пуловер, который держал под мышкой с тех пор, как они вышли с собрания. Потом одной рукой поправил волосы и стал размышлять.

— У неё была масса теорий. Какие-то дикие предположения. Я знаю, она подозревала, что убийца был знаком с методами работы полиции или что-то смыслил в криминалистике.

И в этот миг Малин вдруг вспомнила.

Она не могла понять, почему ей раньше не пришло это в голову, но от внезапного прозрения по коже у нее пробежали мурашки, а ветерок, ласково касавшийся обнажённой шеи, вдруг показался ледяным.





50




— И Свену Фагербергу, и Роберту Хольму было известно, что Ханне собиралась посетить Софиахеммет, — выпалила Малин, когда Манфред выезжал с парковки за церковью.

Манфред бросил на неё быстрый взгляд.

— Мы ведь разговаривали с ними в то утро, перед встречей с Ханне, — продолжала она. — И мы сами им сказали, что собираемся с ней встретиться днём, до назначенного ей времени в Софиахеммет.

На короткой аллее Манфред прибавил газу и выехал на пустынную просёлочную дорогу, освещаемую бледным утренним солнцем.

— Ты же всерьёз не думаешь, что кто-то из них стоит за этим? Фагербергу скоро стукнет сто, а Роббан…

Он не стал договаривать.

— Я ничего не думаю. Просто говорю, что они знали, что в тот день мы должны были встретиться с Ханне.

Манфред надолго замолчал.

Малин задумалась.

— Всё-таки я думаю, что никто из них здесь ни при чём, — сказал он. — А если бы даже это было так, у них не было никаких причин увозить Ханне или вредить ей. Ну же, Малин, она не представляет угрозы. Она не обладает какой-либо важной информацией. Ты же сама помнишь, что она говорила во время встречи? Одни разрозненные теории и мысли. Абсолютно ничего из этого не указывает на реального преступника.

Манфред выехал на шоссе и прибавил газу.

— Если только мы чего-то не упускаем, — проговорила Малин.

— Например? — спросил Манфред безо всякого выражения в голосе.

Малин поглядела на плоские поля, которые расстилались по обеим сторонам шоссе. В отдалении, на пастбище у озера паслись лошади. Высокие ели отражались в блестящей тёмной глади.

— Мне всё равно кажется, что нужно за ними понаблюдать.

Манфред пожал плечами.

— Займись этим сама, только не посвящай этому делу слишком много времени. Потому что это ни к чему не приведёт.



Тем вечером Малин вернулась домой позже обычного. Всю вторую половину дня она провела перед экраном компьютера, пытаясь схематически резюмировать жизни Свена Фагерберга и Роберта Хольма, или, по крайней мере, их карьеры. Эта работа оказалась сложнее, чем Малин себе представляла. Ей пришлось заручиться разрешениями прокурора и отдела кадров, чтобы получить доступ к необходимой информации. Но бюрократические жернова поворачивались медленно, так что Малин ещё не дождалась недостающих фрагментов мозаики.

Когда она пришла, Андреас стоял в прихожей. Он был в спортивной одежде, и держал в руках клюшку для хоккея с мячом.


— И сегодня тоже? — протянула она, замечая собственный недовольный тон.

— Мы договорились с ребятами только час назад. Всё нормально?

— Само собой, что всё нормально. Просто хотелось бы иногда с тобой видеться.

Он открыл дверь и нагнулся, чтобы её поцеловать, но Малин увернулась.

Вообще-то она ничего не имела против тренировок Андреаса, просто она так отчаянно устала…

— Послушай, — сказал он. — Я ведь могу остаться дома, если хочешь.

— Нет, езжай. Отто поел?

Андреас кивнул.

Я его накормил и переодел, — отчитался Андреас с плохо скрываемой гордостью, и даже приосанился. Он спит.

— Спасибо, — Малин выдавила из себя улыбку. — Но может, не стоит его так рано укладывать? Он ведь проснётся среди ночи.

— Он устал, — сказал Андреас, посылая ей воздушный поцелуй, и исчез в подъезде, захлопнув за собой дверь.

В маленькой квартирке стало тихо, и Малин отправилась в гостиную. Она подбирала с пола игрушку за игрушкой, складывая их в корзину, которая стояла возле непомерно дорогого разбитого телевизора. На новом ковре валялась детская бутылочка, из горлышка которой подтекал овсяный кисель. Вокруг неё уже образовалось большое липкое пятно.

Малин чертыхнулась сквозь зубы, подняла бутылочку и унесла в кухню. Там на разделочной доске валялась палка колбасы. В неё всё ещё был воткнут нож, словно Андреас собирался отрезать кусочек, но передумал прямо в процессе.

Малин достала пакет, завернула колбасу и убрала в холодильник. Потом взяла из раковины губку, чтобы стереть пятно киселя с ковра, но вовремя заметила, что та вся перепачкана маслом и чем-то ещё непонятным, по запаху подозрительно напоминающим обкаканные подгузники Отто.

В тот же миг из спальни донёсся вопль:

— ААААооооааа.

— Чёрт побери, — пробормотала она, плюхнувшись на кухонный стул, так и не выпустив из рук грязную губку. Потом она разжала пальцы, и губка вывалилась на пол, а Малин закрыла лицо руками.

«Я хочу уснуть» — подумала она. «Уснуть и не просыпаться».





51




Будил стояла у окна спиной ко входу, когда Малин и Манфред вошли в её кабинет. Она была одета в чёрный костюм с облегающим пиджаком, а её гладкие волосы цвета воронова крыла играли бликами в нежных лучах утреннего солнца.

— Садитесь, — не поворачиваясь, бросила она.

Они повиновались.

Она ещё довольно долго стояла у окна, и Малин успела вопросительно посмотреть на Манфреда, но тот только пожал плечами.

Наконец, Будил вздохнула и медленной изящной походкой направилась к своему столу. Остановилась возле стула, взяла бутылку, налила воды в стакан, и потом, наконец, села.

— Буду с вами предельно откровенна, — начала она. — Это расследование затягивается, а у меня нехватка кадров. Если в ближайшее время вы не совершите какой-то прорыв, я буду вынуждена перенаправить ресурсы.

Она задумчиво погладила указательным пальцем своё жемчужное колье, и снова заговорила:

— Что-нибудь новое?

Манфред прочистил горло.

— Полиция Эстертуны провела забор биоматериалов у двух сотен человек, и около сотни проб уже прошли процедуру генотипирования.

— И ни одного совпадения?

— Ни одного, — подтвердил Манфред.

Будил кивнула и сделала глоток воды.

— А что с теми, кто не явился?

— Мы начали изучать тех, кто получил приглашение более двух недель назад, но до сих пор не явился. Мы прогнали их данные через регистр совершённых преступлений. Обнаружилась пара любопытных личностей, которые известны местной полиции уже давно. Некий Ханс Дальберг, которого привлекали за домогательства, и Суне Уддгрен, по прозвищу Судден, осуждённый за взлом. Мы собираемся уделить им пристальное внимание.