Охота на охотника

– Пока не очень, – довольно сухо констатировала Арина.

Светлана поглядела на нее с неодобрительным удивлением – дескать, какой же ты следователь, если очевидных вещей не понимаешь: Даже шмыганье вдруг прекратилось.

– Так я же вам говорю – ему ее жалко стало, ну он ее и приласкал. А она сразу возомнила себе! Чуть ли не замуж за него собралась, представляете? – девушка презрительно фыркнула.

– И зачем же ей убивать своего жениха? Ну… теоретического жениха, – Арина улыбнулась самым краешком губ – чтоб не спугнуть непрошенную свидетельницу. Хотя уже ясно было: из этой ревнивой девицы такая же свидетельница, как из акулы балерина. Погоди… Ревнивой… Пожалуй, это может быть интересно…

– Да какой он ей жених! – снова фыркнула девушка. – Как вы не понимаете? Все же очевидно. Лялька, конечно, тупая, как слон, но до нее наконец дошло, что она для него никто, или, может, ему надоело, что она на него вешается, сказал, чтоб отстала, вот она и решила отомстить. Ну ведь ясно же! Знаете, как в кино? Так не доставайся же ты никому!

– Света, раз уж вы все так хорошо знаете, расскажите поподробнее про сегодняшний день, – как можно миролюбивее попросила Арина. – Вы девушка наблюдательная, наверняка что-то видели. Или кого-то.

Почему-то предложение не вызвало у Светланы восторга:

– Ой, ну я… я плохо помню… перепуталось все, а вам же точно надо?

– Хотелось бы поточнее, – подтвердила Арина, теряясь в догадках. Кто перед ней: недалекая и пристрастная свидетельница или уже первая подозреваемая? Первая не в смысле самая вероятная, а хронологически. Тоже, впрочем, не слишком далекая. Мотив у нее явно имелся – вот только что сама изложила. Да только мотив – тьфу, их у любого можно найти. Вот пусть расскажет о своих передвижениях сегодня днем, тогда можно будет хоть какие-то выводы делать.

– Не помню я… – набычилась Светлана. – Я, наверное, переволновалась очень. Это же такой стресс, представляете? Мне надо сесть, подумать… и тогда я вам все-все-все расскажу!

М-да. Сейчас эту… свидетельницу дожимать бесполезно, только запутает все. Ладно, пусть с ней Мишкин поработает, авось что и выйдет. Арина вздохнула:

– Понятно. Что ж, Светлана, спасибо, вы нам очень помогли. Мы с вами попозже еще раз побеседуем, хорошо? И вы все совсем подробно расскажете. Договорились?





* * *


Шмыгнув носом, Светлана яростно плеснула в лицо водой. Ледяной до озноба, на горячую для служебного туалета хозяева поскупились, летом еще ничего, а зимой из крана прямо Ледовитый океан течет. Но сейчас так даже и лучше. В зеркале, правда, все равно отражалась какая-то кошмарная рожа: перекошенная, в пятнах, с воспаленными глазами и красным набрякшим носом, форменная блузка спереди вся мокрая, как будто корова жевала. Ренат Ильич, если увидит, взбучку закатит. Хотя нет, не закатит. Клиентов-то сейчас нет, не перед кем приличные фейсы демонстрировать. Клуб закрыли сразу, как Ренат Ильич позвонил в полицию. Сперва закрылся у себя в кабинете, а после сказал Галине, чтоб звонила и сказала, что Фи… что Фили… что Филиппа…

Ну вот, опять захлюпала!

Она так о нем мечтала!

И вот теперь его нет! Совсем! Это было невероятно, немыслимо, и все-таки… все-таки его – нет. И с этим как-то придется жить.

Лучше бы не стало этой… Вот кого Светлана убила бы – с удовольствием. С наслаждением. Вцепилась бы в горло и давила, давила, давила… пока последняя искра не потухла бы в мерзких прозрачных глазищах… Что Филипп в ней нашел? А теперь… его – нет, а тварь – вот она, живехонька.

За Светланой почти что никто никогда не ухаживал. Только еще дома, в школе – соседский Севка пытался. Она была в шоке, когда узнала, что Филипп на самом деле тоже Сева. Потихоньку в гримерку пробралась и в паспорт подсмотрела. Филипп – и вдруг Сева! Он же был… как из сказки. Как из кино… А соседский Севка с его прыщами на подбородке, вечно немытой головой и грязными кроссовками… Ей тогда, впрочем, было лестно – Севка слыл не то чтобы совсем уж крутым, но ничего так, пацаны окрестные его признавали, а девчонки, едва заметив, завидовать принялись. Но мама, конечно, Севку шугала: не для такого, мол, я ягодку растила! Тогда Светлана злилась ужасно – у всех девчонок уже есть кавалеры, а у нее мать единственного отпинала – а после думала, что мать-то, наверное, права была. Кем бы Светлана сейчас была, если бы с Севкой осталась? Мать писала, что Севка после армии моментально «присел» – напился, накуролесил, подрался с кем не надо было, да еще и повредил что-то своему противнику, да еще вроде бы в карманах у него что-то «не то» нашли. Сейчас-то вышел уже, но надолго ли?

Впрочем, что там Севка, то дело давнее, у самой Светланы дела немногим лучше. Мама-то уверена, что дочка тут институт заканчивает, а Светка… разве можно правду сказать? Что в институт – точнее, в университет, теперь институтов, считай, и нету, это мама их так по старинке зовет – пролетела, как фанера над Парижем. Интересно, почему так говорят? Разве фанера летает? И почему именно над Парижем? Да уж, Парижа ей не видать, как своих ушей. Максимум – Турция раз в год. И то потому, что с этой работой повезло. И место хорошее, и должность приличная, не то чтобы официантка или, боже упаси, уборщица. И мужчины тут бывают очень даже… солидные. Сперва она даже надеялась на что-то. Мало ли. Вдруг один из клиентов обратит внимание на симпатичную менеджершу, а потом… Золушку ведь принц выбрал!

Впрочем, разобралась она быстро. Если дядька приходит поглядеть, как девки голыми попами трясут, на него рассчитывать нечего. Значит, просто у законной жены попа стала… не очень, свежего мясца захотелось. Только… вот именно что «мясца». По-другому на здешних телок никто и не смотрит. Ну в любовницы иногда еще взять могут – и то ненадолго. В баньке там пару раз попариться – и адье! Мясцо, в общем. Как бифштекс. Съел и забыл. А если не съел, так ведь не мечтаешь о нем – чего мечтать, когда бифштексы на каждом углу: не тот, так этот, какая разница.

Филипп казался ангелом-спасителем. Или – оказался? Прекрасный, как картинка из дорогого журнала, и при том – свой. Нос не задирал. Хотя мог бы. А он – нет, со всеми как с ровней. Добрый. Когда Ренат Ильич на Светлану как-то наорал – ужасно несправедливо, ну откуда она могла знать, что эта фифа, закатившая скандал в гардеробе, такая важная птица, аж из областной администрации! – чуть не уволить грозился, потом штрафом ограничился. По деньгам не слишком страшно выходило, но обидно – ужас. Она тогда даже зал бросила, ушла в подсобку – не дай бог при клиентах слезу пустить. А Филипп за каким-то реквизитом туда заглянул. Слезы вытер, фляжку с коньяком откуда-то достал – хлебни, сказал, и не горюй, с кем не бывает. Все пройдет.

Вот после этого все и изменилось…

О нет, она, конечно, не была в него влюблена – еще чего, в него были влюблены все окрестные дамы от пятнадцати до семидесяти! Или до восьмидесяти, что ли? Она его – боготворила. А потом божество… рухнуло. Разлетелось на мелкие неопрятные осколки – фу, пакость какая, совок, веник… Только сердце болело. Так болело!

Следовательша с острыми, насквозь смотрящими глазами, все пыталась вопросики всякие задавать, наверное, ей, следовательше, казалось, что ужасно хитрые. Какая глупость! Что бы она понимала! Да где ей…

Они ведь даже никогда не… Господи!

Однажды Светлана его подловила. Он очень поздно закончил работать и прилег в гримерке, а она прокралась туда и села подле кушетки. Просто сидела и смотрела в его сонное лицо – безмятежное, прекрасное, как у ангела! Как у… падшего ангела.

Он, должно быть, почувствовал ее – нет, не ее, просто чье-то – присутствие, не открывая глаз, даже, кажется, не проснувшись толком, протянул руку, запустил пальцы в волосы, скользнул к шее… и прошептал… Лялька!

Почему она не убила его – тогда?!

А теперь его нет, и некому сказать никакие, даже самые главные слова…





* * *


Кабинет управляющего был куда меньше и куда скромнее, нежели апартаменты для приватных танцев: ни тебе диванов цвета слоновой кости, ни стеклянных столов – так себе, обычное офисное помещение. Точно и не в стриптиз клубе, а в какой-нибудь страховой компании средней руки. Владелец кабинета звался Ренатом Ильичом Садыковым, хотя ничего татарского, кроме имени и фамилии, в нем не было. Сивый блондинчик с типично среднерусским носом картошкой и белесыми бровками над глубоко посаженными светлыми глазами, окруженными сеточкой морщинок. Среднего роста крепыш с неожиданно широким разворотом плеч. Атласно поблескивающий лилово-коричневый костюм, впрочем, сидел на нем идеально, а взгляд неопределенного цвета глазок был неожиданно острым, даже злым.


– Паразит! – Ренат Ильич экспрессивно хлопнул себя по колену. – Даже и тут нагадил, чтоб его на том свете черти в муравейник задницей сажали! Мы же так всех клиентов растеряем!

– Ну так убили-то не клиента… – осторожно перебила Арина.

– Еще не хватало! И так уже… – он передернул плечами, словно отбиваясь от наседающих неприятностей. – Не клиента… К нам отдохнуть приходят, расслабиться, а тут… Паразит он!

Гнев управляющего был понятен, но, пожалуй, чересчур пылок. Похоже, покойный и при жизни доставлял немало неприятностей…

– Ренат Ильич, у Филиппа были враги? Как он вообще ладил с… – Арина на мгновение замялась. – С коллективом? Соперники, завистники были? Конфликты какие-то?

Она нарушала сейчас основополагающее правило допроса – нельзя задавать несколько вопросов одновременно, это позволяет отвечающему ускользнуть в наиболее для себя удобную сторону. Но для начала хотелось хотя бы понять, какая именно сторона для управляющего более, а какая менее удобна. В конце концов, пропущенный вопрос можно и после повторить.

– Конфликты?! – Ренат Ильич вполне ожидаемо зацепился за последний из вопросов. – Да я его сам убил бы! Ох, простите, я не имел в виду… – он было смутился, но тут же вернулся к прежней раздраженной интонации. – Филипп просто зажрался, понимаете? Никакого терпения уже не хватало! Да и… – он вдруг замолк, принявшись перекладывать лежавшие на столе бумаги, мобильник, еще какие-то мелочи.

– Да и… что именно? – поторопила Арина.

– Вожжа ему под хвост попала, вот что! – брошенный на стол карандаш подпрыгнул, покатился, свалился на пол, но Ренат Ильич этого, похоже, даже не заметил. – Он же как сыр в масле катался, и на тебе – не могу, говорит, надоело. Уходить он собрался, вот что!

– Уходить? – она изобразила лицом удивление: мол, кто ж добровольно откажется от сладкой жизни?

– Ну да! – он встряхнул головой так же экспрессивно, как перед этим бил себя по колену. – Уволиться решил! А мне что делать? Кого на его место поставить? Мужчин-то не хватает!

– И давно он надумал… уйти?

– Да вот практически только что!

Интересно… Стриптизер собрался увольняться, и его тут же убивают… Совпадение?

– Причину какую-нибудь назвал? Может, нашлось место, где больше платят?

– Да нет таких мест! – управляющий всплеснул ладонями, неожиданно крупными, впору какому-нибудь грузчику, правда, не по-грузчицки ухоженными. – Ему платили, как… ну я не знаю… по высшему разряду, в общем. И это не считая чаевых, которых он собирал и вовсе немерено. Он же… Вот вы говорите «соперники». Какие, к черту, соперники? Девочек, чтоб крутиться у пилона, ну или без оного, найти не фокус. А вот мальчиков… – Ренат Ильич протяжно вздохнул.

– Что, такая нехватка мужчин в вашем бизнесе? – сочувственно вставила Арина.

– Да не то слово! – он энергично рубанул ладонью воздух. – Желающие-то приходят, но это ж слезы, а не кандидаты. Подготовка ведь нужна соответствующая, одной физической формы недостаточно, то есть какого-нибудь хоккеиста или там лыжника нам и даром не надо. Специфика другая… Ну а в танцах мальчики вообще на вес золота. Так что профессиональный танцор найдет себе место более… как бы это… более почтенное?

– Менее двусмысленное? – усмехнувшись, подсказала Арина.

– Вот, точно! У нас, конечно, денег побольше, чем у эстрадных звезд на подтанцовке. Но многим ведь статус важен. Так что подготовленный танцор охотнее пойдет в какой-нибудь никому не известный «Экспериментальный мимический театр», чем к нам… Разве что очень уж денег хочет, а в модели по росту не берут, там рост важен. При том еще не факт, что кандидат даже с балетной подготовкой нам подойдет, стриптиз работать – это не Спартака танцевать, совсем другая специфика. Ну и с гимнастами-акробатами та же петрушка. Только этих еще и томный взгляд выдавать пока обучишь, все проклянешь. Поэтому за любого мало-мальски подходящего будешь держаться, в попу дуть, прогулы прощать, гонорары поднимать и персональную гримерку обеспечивать. У нас в клубе дюжина танцовщиц посменно работают. Кто похуже, кто получше, две прямо… ух, какие! И всем, кроме этих двоих, я хоть завтра замену найду. А Филипп один был. Понимаете? Один! Какие конкуренты, что вы! Вот вы случайно возле моего кабинета очереди из претендентов не видели? Вот и я не видел. А вы говорите – соперники…

– Кто же теперь у вас будет вместо него? – не то чтобы Арина так уж надеялась, но если уж исключать мотив профессиональной ревности, то железобетонно.

– А! – управляющий безнадежно махнул рукой. – Есть пара-тройка кандидатов, но это так, сугубо временные варианты. По разным причинам. Когда Филипп сказал, что увольняется, я начал, конечно, замену подыскивать, но пока – увы… – он развел руками.

Арина еще раз поразилась размеру его ладоней: прямо экскаваторные ковши, а не ладони. Впрочем, какая разница! Вот если бы Филиппа задушили, тогда это, вероятно, имело бы значение, а так…

– Значит, завистников у него не было, – подытожила она. – По крайней мере в вашем коллективе. Тогда… клиентки, может быть, недовольные?

– Настолько, чтоб убить? – он поджал губы, сложив из них что-то вроде куриной гузки. – Вы что? К нам же не на аркане притаскивают, все сами приходят. Не нравится – не ходи, не смотри. Да и не было у него недовольных. Бабы его обожали. У него ж иногда по три-четыре приватных танца в день бывало. Не всегда, конечно, но случалось. Это не считая выступления в общем зале.

– Но предположим, какая-то из клиенток обожала его… настолько… – уточнила Арина. – Ну влюбилась, а он на ее призывы не ответил, расстроилась и решила: так не доставайся же ты никому! – она поймала себя на том, что нечаянно повторила реплику заплаканной Светланы. Ну да, при убийстве такого красавца мотив «месть обиженной женщины» исключать было, конечно, нельзя, а уж кто там обижен, богатая клиентка или бедная официантка, дело десятое.

– Ах, вот вы о каких недовольных… Да ну, что за испанские страсти! – отмахнулся Ренат Ильич. – Это вас история Тарзана смущает, того, который на певице женился? Ну так я вам скажу: все в жизни бывает, только так редко, то можно считать никогда. Опять же у нас не Москва, тут приличия строже блюдут. Да и Филипп, положа руку на сердце, не Тарзан… был. Поклонниц у него, конечно, хватало, но он же не эстрадная звезда. Кто такой стриптизер? Да тот же официант, только блестяшек побольше. Обслуга, по сути. А клиентки все, сами понимаете, дамочки не из простых, для них статус важен.

– Статус статусом, а сердцу, знаете ли, не прикажешь, – возразила Арина. – Неужели со всеми клиентками были исключительно… как бы это… рабочие отношения? Ничего сверх?

– Свечку я, конечно, не держал… – он сделал многозначительную паузу, завершившуюся однако скептической гримасой. – Но сами подумайте: мужчины, которые пользуются услугами проституток, в этих самых проституток не влюбляются же. И не надо мне про фильм «Красотка», это еще более развесистая клюква, чем «Телохранитель», который, говорят, на реальной истории основан. Не бывает такого. Не. Бы. Ва. Ет. Не влюбляются приличные мужики в проституток Ну и наоборот тоже верно. Наемный персонал он и есть наемный персонал. В телохранителях хоть какая, а романтика. Воины, защитники и все такое. А тут танцор, пусть и высшего класса, но по сути-то лакей. Кто же влюбляется в жиголо? Хотя одна, помню, действительно Филиппу пару-тройку раз сцены устраивала. Было дело. Такие, знаете ли, чуть не семейные, – он скомкал неуместный смешок.

– Как ее найти, эту скандалистку? – потребовала Арина. – И вообще. Вы мне списочек клиенток подготовьте…

Ренат Ильич как будто растерялся:

– Да откуда же я… это вам надо у Филиппа в блокноте смотреть. Он всех записывал. Ну или не всех, а перспективных или наоборот проблемных. Блокнотик наверняка в гримерке лежит. Смешной такой, розовенький, девчоночий прямо.

– Блокнотик мы посмотрим, – перебила она. – А списочек вы мне все-таки составьте. Наверняка кто-то картой расплачивался, а кого-то вы просто можете знать в лицо – дамочки-то все действительно не из простых, а тусовочный круг не так чтоб необъятно широк. Как вы правильно заметили, у нас тут хоть и миллионный мегаполис, однако ж не Москва. Естественно, меня интересуют в первую очередь клиентки, так сказать, неодноразовые. Особенно проблемные. Сами сделаете или мне судебное постановление оформлять? На изъятие всей вашей документации, – она выделила голосом слово «всей».

Управляющий предсказуемо погрустнел:

– Не надо постановления. Что смогу – сделаю. Я понимаю. Но и вы меня поймите…

– Я вас пойму, вы меня поймете, вот и будет нам всем благоденствие, – Арина скупо, одними уголками губ, обозначила улыбку. – Может, сразу вспомните, как зовут ту, особо страстную, любительницу семейных сцен?

Он покачал головой:

– Смотреть надо. Так с ходу и не назову никого. А любительница сцен… да не любительница она, ну сорвалась, так с кем не бывает, может, выпила лишку. Обычная клиентка. Вот тетку ее я очень хорошо помню, – добавил он после неожиданной паузы, как будто что-то для себя решил. – Имя у нее такое смешное было – Калерия Стефановна. Не Степановна, а Стефановна, – он подчеркнул первый слог. – Божий одуванчик. Вот она была поклонница из поклонниц. Каждую неделю заявлялась, а то и чаще.