Охота на дьявола

Я посмотрела на дядю.

– Вы же не думаете, что это жертва Джека-потрошителя?

Словно отрываясь от увлекательной книги, дядя отвлекся от созерцания трупа и встретился со мной взглядом. Не знаю, почему ни один из нас не касался этой темы, но каким-то образом, несмотря на все ужасы, с которыми мы сталкивались почти ежедневно, разговоры о Джеке-потрошителе оставались для нас под негласным запретом.

– Одри Роуз, чему я учу тебя в каждом деле?

– Придерживаться фактов, – машинально ответила я. Я сосредоточилась на том, чтобы расслабить мышцы – это помогало мне прояснить ум, отстраниться от эмоций и рассматривать улики, а не измышлять гипотезы, основанные на предположениях.

Дядя кивнул.

– Сюда же входит и исключение вариантов. Нам выпала уникальная возможность исследовать жертв Потрошителя. Мы точно знаем, в каком положении оставлялись тела, какие повреждения наносились жертвам. Это дает нам пищу для сравнения, не так ли?

– А, понимаю. – Томас сел на пятки и похлопал карандашом по блокноту. – Если бы это был научный эксперимент, то у нас были бы постоянные и переменные величины.

– Установление различий поможет нам исключить Джека-потрошителя, – сказала я, вникая в дядину методику.

– Молодцы. Оба. А теперь. – Дядя опять показал на шею. – Что сделал бы Потрошитель? Что он делал с каждой жертвой?

На мгновение мое сердце ухнуло в черную пустоту, с которой я так усиленно боролась. Мне было невыносимо думать о деле Потрошителя, но я больше не могла прятать свое горе или игнорировать зло, которое творилось прошлой осенью. С первого убийства прошло пять месяцев, пора раз и навсегда посмотреть в лицо правде и двигаться дальше.

Томас вполоборота повернулся ко мне, окинув меня быстрым аналитическим взглядом. Я знала, что он не станет перебивать и высказывать свое мнение, если только я не дам знак сделать это. Хотя у меня и возникло искушение позволить ему вместо меня столкнуться с этим монстром, но это моя обязанность. Он, конечно, наследник династии, погрязшей в крови, но и я тоже.

Крепко сжав трость одной рукой, второй я вцепилась в бок.

– Джек-потрошитель душил жертвы, прежде чем перерезать им горло. Всех. Даже мисс Элизабет Страйд.

– Вот именно. Во время того убийства ему помешали, но он все равно перерезал ей горло, прежде чем тем же вечером напасть на мисс Кэтрин Эддоуз. Этот же убийца… – дядя показал на лежащее перед нами тело, – …имел предостаточно времени для того, чтобы воплотить свои мрачные фантазии. По-видимому, он был с ней несколько часов, более чем достаточно, чтобы вскрыть ее. В трупе мисс Мэри Джейн Келли почти не осталось ничего человеческого. Обстоятельства того преступления были схожи с этим. Оно было совершено внутри помещения. Мисс Келли была проституткой. Она пила. Тем не менее этот убийца не следовал знакомой методике: перерезать горло и зверски выпотрошить. Да, у этой жертвы, возможно, пропали органы, но это не та же аккуратная манера, что в наших прежних делах в Лондоне. А теперь скажите, что еще не совпадает с почерком Джека-потрошителя?

Я поразмыслила над подробностями дела Потрошителя. Каждое место преступления врезалось мне в память – мне не приходилось долго думать, чтобы припомнить факты. Сомневаюсь, что когда-нибудь забуду эти преступления. Я уставилась на жертву. Синяки на шее были другими. Вместо длинных следов от пальцев Потрошителя – что-то вроде бороздок. На полу валялась пара разорванных чулок.

– Судя по отметинам на шее, жертву, вероятнее всего, задушили ее же чулками. Потрошитель совершал такие преступления руками.

Дядино лицо озарилось гордостью. Я была рада его одобрению, хотя оно и казалось немного странным в подобных обстоятельствах. Не уверена, что хочу, чтобы моим главным талантом стало расследование преступлений, но были варианты и гораздо хуже.

– Нож… – Я кивнула на него. – Это тоже различие. Джек-потрошитель никогда не оставлял оружие.

– Превосходно. – Дядя сделал глубокий вдох. – А более очевидное различие?

Томас резко встал и засунул блокнот во внутренний карман.

– Эта женщина старше всех жертв Потрошителя по крайней мере на десять лет.

Я перестала слушать дядю с Томасом, которые начали обмениваться версиями, словно обсуждали погоду. Из глубин памяти всплывало какое-то воспоминание. Неясное, оно тем не менее словно бы проступало сквозь густой туман. Я с трудом различала очертания…

– Нераскрытое убийство на «Этрурии», – сказала я, когда воспоминание наконец прояснилось. – То преступление схоже по почерку с этим.

На самом деле, если я не ошибаюсь, мы с Томасом тогда беспокоились, что привезли в Америку убийцу, вдохновленного Потрошителем. Беседа дяди с Томасом сразу оборвалась. Оба потихоньку уясняли связь. Несколько ужасных мгновений единственными звуками было наше дыхание на фоне беззвучия распростертой на кровати жертвы.

– Нам нужно посмотреть список пассажиров «Этрурии», – продолжила я, когда стало ясно, что дядя с Томасом пришли в замешательство от моего вывода. – Возможно, это лучший способ выследить убийцу.

– Это если убийца назвался настоящим именем, – скептически заметил Томас. – Когда продают билеты за океан, документов не требуют.

– Ты прав. Сомневаюсь, что он назвался настоящим именем, – ответила я, опираясь на трость. – Но в самом крайнем случае мы узнаем псевдоним, который может его выдать.

Дядя смотрел на комнату, и мне стало интересно, что именно он разглядывает. Через минуту он показал на труп.

– Давайте закончим осмотр. Я попрошу инспектора Бирнса послать кого-нибудь за информацией о пассажирах «Этрурии».

Когда мы договорили, я повернулась к телу, стараясь успокоить свой участившийся пульс. Я облизнула губы, надеясь, что чувство вожделения не отражается на моем лице. Сейчас неподходящий момент для румянца и горящих глаз. А поскольку чуть раньше Томас едва ли не танцевал, словно нас пригласили на грандиозный бал, то меня можно простить за нарушение благопристойности.

Я почувствовала на себе взгляд Томаса, словно он прикоснулся ко мне. Дядя может быть поглощен своими мыслями, но Томас никогда не пропускает изменений в моем настроении.

Я взглянула на него, нисколько не стыдясь. Его глаза потемнели от тревоги. У него была причина бояться – я едва себя узнавала. Нельзя наслаждаться таким насилием, но я не могла отрицать, какой в высшей степени живой ощущаю себя, когда изучаю смерть.

Возможно, дьявол внутри меня умолял об освобождении. Без лишней суеты я занялась делом.





Глава 5. Призрак из прошлого





Комнаты Одри Роуз

Пятая авеню, Нью-Йорк

21 января 1889 года



Перед тем как мы покинули отель, инспектор Бирнс пообещал зайти к нам, чтобы сообщить подробности о личности жертвы. Так и не получив разрешения провести вскрытие или присутствовать на нем, мы с Томасом и дядей отправились домой ждать новостей. После ужина я ушла переодеваться и заметила на туалетном столике конверт с лондонским штемпелем.

С любопытством я быстро вскрыла его и увидела незнакомый аккуратный почерк.



«До меня дошли слухи о вашей предстоящей свадьбе. Я на пути в Нью-Йорк и приеду через две недели. Скажи Томасу, что я хочу поговорить с ним до церемонии венчания. Это крайне важно. У меня есть кое-что нужное ему».



Странно. Ни я, ни Томас не сообщали о наших планах пожениться никому, кроме Лизы и моего отца. И отец наверняка не стал бы никому рассказывать о нашем желании обручиться, сначала не поговорив с Томасом. Существуют определенные обычаи, которые должны идти в нужной последовательности. Когда мой отец даст согласие, Томас сообщит своей семье. Пока стороны не подпишут все необходимые документы, никто, кроме близких родственников, не будет знать о помолвке. И тем не менее… кто-то еще знал, что она возможна. На самом деле этот человек, похоже, убежден, что свадьба состоится в ближайшем будущем.

Вздор.

Я скомкала письмо и сунула его через витую решетку в камин. Края почернели, потом стали оранжевыми, и наконец бумага загорелась. Я подождала, пока письмо не превратится в пепел, и отвернулась. В душе поселилось беспокойство. В записке не было ничего угрожающего, но отсутствие подписи тревожило.

Если это сестра Томаса, Дачиана, она обязательно подписалась бы, и сама записка была бы теплой и дружеской, как и сама Дачиана. И если бы её сообщение предназначалось именно ему, она отправила бы письмо напрямую брату. Бессмысленно писать мне и просить передать ее пожелания. А если это не Дачиана или ее возлюбленная, Иляна, то кто мог просить поговорить с Томасом перед нашей свадьбой?

Отчасти я беспокоилась, что это задумка озорного хозяина карнавала, с которым я играла в опасные иллюзорные игры. Могут ли у Мефистофеля быть шпионы в Нью-Йорке? Я глубоко вздохнула. Вряд ли его волнуют наши жизни. Он знает, что мое сердце принадлежит только Томасу. Он не настолько бессердечен.

Из бесконечного круга мыслей меня вырвал стук в дверь. Мое воображение часто рисовало затейливые картины. Скорее всего, это одна из них.

– Войдите.

Лиза с чашкой ароматного чая впорхнула в комнату и внезапно остановилась, наморщив носик.

– Пахнет горелой бумагой, – сказала она, помахав свободной рукой перед лицом. – Ты же не сжигаешь наши пьесы?

Я села, прислонив трость к кушетке, и нерешительно провела пальцами по рисунку своей парчовой юбки цвета морской волны. Теперь все казалось таким глупым.

– Я получила письмо.

Лиза пересекла комнату и подала мне чай.

– Да, и еще получишь немало, учитывая возможность скорой свадьбы. Ты сожгла это самое письмо?

Я кивнула и сделала быстрый глоток чая с весьма приятным насыщенным и одновременно пряным вкусом. Отпив еще немного, я ответила:

– Я… Похоже, я получила завуалированную угрозу. Хотя чем больше думаю об этом, тем больше мне кажется, что я преувеличиваю. Наверное, просто нервничаю перед тем, как отец даст свое благословение. Это же нормально?

При этом моём признании у Лизы глаза чуть не выскочили из орбит. Она подбежала ко мне и, отставив чашку, сжала мои ладони в руках, лицо ее светилось от восторга.

– Скандал! Интрига! Тебе и правда достается все веселье. Думаешь, это отвергнутая любовь ищет мести?

– Что? С чего ты взяла? – Я уставилась на радостно возбужденное лицо кузины и наконец уступила. – Что ж, по правде говоря, Мефистофель приходил мне на ум. Ему нравится лезть не в свои дела, но вряд ли у нас была любовь. И хотя возможно, что в какой-то момент я приняла необдуманное решение, на самом деле мне никогда не угрожало влюбиться в него.

Лиза с жалостью посмотрела на меня.

– Милая кузина, я знаю, что ты не питала никаких чувств к Мефистофелю. Вообще-то я говорила про Томаса.

Я открыла рот и захлопнула его, обдумывая услышанное.

– Томас не… – Я покачала головой. – До меня он ни за кем не ухаживал.

Между нами повисло неловкое молчание.

Лиза теребила оборки юбки.

– Ты уверена? Он говорил тебе об этом или ты предполагаешь?

– Я… – заспорила было я, но, поскольку речь шла о сердечных делах, кузина снова оказалась чертовски права. – Думаю, он уже упомянул бы, если бы ухаживал за кем-нибудь в прошлом. Он всегда так серьезно относился к работе с дядей.

Лиза, кажется, была готова что-то сказать, но вместо этого лишь сжала губы. Я вздохнула.