Охота на бабника
Часть 23 из 33 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Стас балдел от её улыбки, голоса и блеска в глазах. Ему вдруг так захотелось поцеловать её, что губы пересохли от желания... Его красивая, нежная охотница...
- Как насчёт виртуального секса?
- Обойдешься, - выключила скайп Алина, а Стас рассмеялся и отбросил телефон.
Кажется, пришло сообщение от Яны, но он взбил подушку руками и повернулся на бок. Проверять телефон было лень. Ещё сутки и он, наконец-то, увидит свою занозу. Скорее бы…
Самолёт приземлился в два часа ночи. Ещё час понадобился на дорогу.
- Стас, ты куда? - удивилась сопровождавшая его Маргарита.
Сестра летала по делам галереи, а Стас по делам фирмы.
В это время дверь с его стороны открылась.
- Вот, Станислав Эдуардович, все что смогли, - передал ему букет роз водитель.
- На чужом огороде что ли нарвали? Почему так мало и короткие какие-то.
Болконский скривился, покрутив в руках цветы.
- Четвёртый час ночи, Станислав Эдуардович.
- Ладно, сойдет
Сестра поморщилась, в недоумении, район куда подбросил его водитель очень отличался от того, в котором жила Яна Лебедева. Стас это понимал, но объясняться не планировал. Маргарита задала свой вопрос ещё раз, но Болконский не ответил, лишь махнув рукой на прощание.
Заспанная Алина, открыла не сразу, она посмотрела в глазок, зашумела замком и лишь потом отошла в глубь коридора, пропуская его внутрь.
- Что ты здесь делаешь, Болконский?
- Я соскучился.
- Это мне? – улыбнулась девушка, наслаждаясь ароматом цветов.
Он ничего не ответил, лишь наклонился и поцеловал, спиной впечатывая её в стену. Алина ответила на поцелуй, но продолжила возмущается. Вот только Стас ее не слушал.
- В душ и спать, - объявил он, сбрасывая на ходу одежду.
- Здесь тебе не ночлежка, Болконский!
Возле ванной Стас обернулся, усмехнувшись:
- Я тебя тоже очень хочу, но сил нет.
Алина рассмеялась от такой наглости. А Стас зашел в ванну. Когда он, наконец, выключил воду и завернулся в полотенце, Алина уже лежала в постели, укрывшись одеялом.
- Я постелила тебе на диване, - пробурчала Добровольская, не поворачиваясь.
Болконский рассмеялся, сбросил полотенце и забрался к ней под одеяло. Он прижал её нежное, стройное тело, разворачивая к себе. Как же хорошо и приятно, просто ощущать её в объятьях. Алина пахла божественно. Её смешной костюмчик для сна с зайцами повеселил его, он стал медленно стягивать ткань вниз. Низ живота онемел от желания. У него был трудный день, сложный перелет, но он не мог...
Просто не мог не трогать ее. Добровольская возбуждала его одним своим присутствием. Как же он скучал…Они не виделись неделю, а Стасу казалось, что целую вечность. Он подмял её под себя, она улыбнулась, такая мягкая и податливая спросонья. Он целовал ее лицо, губы, медленно вёл языком по шее, к подбородку.
- Стас, у меня особенные дни.
- Это проблема? – громко выдохнул, прикусывая мочку уха. - Какой день по счету?
- Стас! – покачала она головой.
- Ладно, тогда будем спать.
Болконский не выпустил её из объятий. Нежная кожа девушки, её мягкая попка, упирающаяся в его жёсткий стояк, аромат её длинных, шелковистых, блестящих волос, раскиданных по подушке… все это, сводило его с ума.
Стас не мог уснуть, все тело болело. Только эта женщина рождала в нем желание такой силы, он крутился, переворачиваясь с бока на бок, он уже было решил, что лучше уйти на диван, когда Алина развернулась и приподнялась, опираясь на локоть.
- Не можешь уснуть, князь? - коснулась она его лица, нежно трогая пальчиками.
Ее голос звучал игриво, а в глазах блестел огонь. Стас тяжело вздохнул, когда она опустилась губам на его губы, оставив долгий и жадный поцелуй, при этом рисуя пальчиками узоры на голой груди.
- Рядом с тобой невозможно уснуть, Добровольская, я как подросток, впервые увидевший сиськи.
Алина рассмеялась и лизнула его грудь.
У Стаса все поплыло перед глазами, когда она стала спускаться поцелуями ниже: по груди, животу к лобку. Он запрокинул голову, когда её нежные пальчики легли на каменный ствол члена.
А дальше Стас сдерживал себя, чтобы не стонать слишком громко, потому что Алина скрылась с головой под одеялом. Самая нежная, щедрая, ласковая и умелая любовница, которая когда-либо у него была. Он почти сразу оказался на грани, потому что Алина делала с ним что-то невероятное, она выворачивала его наизнанку своими губами, руками, и даже тем, как касались его Алинины длинные волосы, лаская бедра.
Невероятные ощущения, тело едва выдерживало столько наслаждения. Он сжал простынь в кулак и хрипло застонал, забылся, собрав её волосы на затылке, в агонии прижимая её голову к паху ещё ближе и сильнее… Хотя ближе уже было некуда. А потом он взорвался на миллионы кусочков, а Алина не вздрогнула и не отвернулась, она вобрала его до последней капли. И купаясь в море оргазма, Стас никак не мог понять, чем заслужил это счастье. Эту женщину, от которой кружилась голова.
- Спокойной ночи, князь, - игриво облизнулась Алина, возвращаясь на свою подушку.
У него не было сил ответить, внутри даже болело от чего-то огромного, горячего и настоящего. Он не мог глубоко вздохнуть. Болконский боялся, что сорвётся и произнесёт то, что уже давным-давно рвалось наружу. Алина лежала на боку, отвернувшись, а он сгреб ее в охапку, молча прижал к себе крепко-крепко, почти задушив в объятьях.
Глава 39
Стас проснулся в кровати один, приподнявшись на локтях, он осмотрелся. Постельное белье было чистым и пахло свежестью, а ещё занозой, его сладкой, вкусной девочкой. Надо сказать, здесь, в ее квартире, кругом царил этот заманчивый аромат. Честно говоря, он понятия не имел, чем конкретно это пахнет – жасмином, ромашкой или белой розой с апельсинами, но принюхивался постоянно, наслаждаясь.
На кровать кто-то прыгнул, и Стас удивлённо приподнял бровь.
Большой, пушистый серый кот недовольно фыркнул, грузом свалившись к ногам Болконского.
- Занял твоё место, да? Тебе придётся смириться с этим. Твоя хозяйка отныне принадлежит мне и только мне.
Стас потянулся к уху пушистого красавца, но тот зарычал, выпустив когти и даже успел полоснуть Болконского по запястью.
- Мужик, вижу, что мужик, - рассмеялся Стас, покручивая руку, где набухла глубокая царапина.
Мохнатый хозяин дома задрал хвост и спрыгнул с матраса, вальяжно покидая спальню. Мимо него промчался маленький белый комочек и юркнул под кровать, неудачно вписавшись в ножку, котенок стукнулся и исчез.
Это повеселило Болконского. Сколько же у нее кошек? Стас потянулся, поставил босые ноги на пол и заглянул под кровать. В отличие от первого кота, второй, был пугливым, он сидел у самой стеночки, сверкая жёлтыми, полными ужаса глазами. Стас улыбнулся и отошел, решив не пугать животное.
Аккуратно сложенные брюки и рубашка висели на стуле, Стас точно помнил, что перед сном бросил одежду на пол. Прокручивая в памяти то, что произошло вчера, он почувствовал лёгкость и тепло внутри. Алина подарила ему удовольствие, ничего не требуя взамен. Так сладко и так просто. Вот тебе, пожалуйста, не попытка получить деньги, не стремление урвать кусочек власти, не жажда попасть на обложки таблоидов, а простое желание доставить ему наслаждение. Обычное, плотское, такое бесхитростное и незамысловатое. Вроде бы спал с женщинами много раз, делал такое, что Добровольской, наверняка, даже не снилось, а вот так, чтобы сжалось все внутри, а потом раскрылось, и было так невероятно прекрасно... Такого с ним не было никогда. И разве хоть раз он метался по кровати, удерживая себя от постыдных воплей? Нет, такое с ним случилось впервые.
Алину он не отпустит, никогда... Пусть даже не надеется.
Стас натянул брюки, с кухни доносился приятный аромат, будто жарились блины. Он шёл очень тихо, медленно переступая ногами, ему хотелось застать её в врасплох. Алина стояла возле плиты и, ловко орудуя сковородкой, подбрасывала блины, как заправский повар в ресторане. Степанов говорил, что она печет шарлотку, но про блины он ничего не рассказывал. Стас почувствовал голод, причем хотелось не только еды, но и девушку, что игриво крутила попкой, едва прикрытой длинной серой майкой с цифрой один на груди. Стас остановился в коридоре. Растрёпанная, естественно красивая и домашняя Добровольская была ещё желаннее. Он хотел обладать этой девушкой целиком. И душой, и телом. Болконский смотрел на неё, понимая, что его разрывает изнутри, переполняет чем-то горячим и неконтролируемым.
Свою маму он помнил плохо, тогда он был ещё совсем маленьким, кажется, ему не было и семи лет, но некоторые ее слова навсегда остались в памяти. Она говорила, что в жизни важны моменты, секунды, яркие светлячки среди темноты судеб. Жизнь не бывает плохой или хорошей и, если ты ухватил что-то приятное за хвост, поймал настоящую жар-птицу, кричи об этом, радуйся, прямо сейчас. Не держи в себе, иначе потом будет поздно.
Мама умерла совсем молодой, следом за ней чуть не умерла сестра. Стас вырос и очерствел: стал добиваться успеха любой ценой, научился бороться и перешагивать через головы, наловчился выкидывать из жизни ненужных людей и заводить знакомства с нужными. Он попал в окружение лицемеров и хитроумных персонажей, которые изменили его, сделав хуже, чем он был на самом деле.
Но глядя на Алину на этой простой, незатейливой кухне, с обычном аккуратным ремонтом, без пафоса и богатства, Стас ощутил пугающую нежность. И, почему-то, сейчас, рядом с Алиной, в его жизнь вернулось нечто настоящее из детства.
Он не хотел думать над тем, как называется то, что он чувствовал. Алина так увлеклась тем, что делала, что вздрогнула, когда он подошёл к ней сзади, обнял и привычно поцеловал в шею. Он обожал эту шею, руки, плечи.
Алина обернулась, улыбнувшись, взглянув ему в глаза, излучая тепло и душевность. Внутри стало еще жарче.
- Как спалось, князь?
Стас осмотрел ее лицо: невероятные глаза, мягкие губы и родинка, та самая на щеке, которую невозможно забыть.
- Я тебя люблю…
Вот так просто.
Он привык так жить. Делать, что пожелает, брать, что понравилось. И сейчас Болконскому просто необходимо было выпустить жар-птицу, что рвалась изнутри с восхитительными летящими чувствами, так некстати возникшими у него к охотнице, которая, похоже, вовсе не была таковой. Он признался себе и ей, что любит! И насколько же стало легче! Потому что всё встало на свои места. Оказалось, что это было именно то, чего Стас давно ждал, даже не осознавая.
Но Алина испугалась, отвернулась от него, вернувшись к своим блинам.
- Это не смешно, Стас.
Он чувствовал её реакцию, прижимая девичью спину к своей груди. Её колотило. По шее поползли мурашки, руки тряслись, сковородка стукнулась о решетку плиты. Она тяжело дышала, а он закрыл глаза, положив подбородок на её макушку.
- А что, похоже, что я шучу? Хочу блинов и тебя, - прошелся руками по бедрам Стас, задирая майку.
Алина повернулась, коснувшись пальцами его небритой щеки. Последний блин горел, Стас протянул руку и убрал сковородку с огня.
- Какой день?
- Шестой, а может седьмой, - рассмеялась Алина, пожимая плечами.
- Обманщица!
Усмехнувшись, Стас ударил Алину по заднице. Он понял, что она играла с ним, его маленькая заноза, его личный ад, его сладость, грех и безумие. Обманщица, еще вчера они могли бы заняться любовью. Отравила, напоила, задурманила… Только Добровольская могла выкинуть нечто подобное. И он обожал ее за это. Он любил и скрывать это смысла не было.
Стас сжал девушку в объятьях и тяжело вздохнул. Гневно взирая сверху вниз на провинившуюся, он требовал подчинения и удовольствия за обман. Алина хихикнула, послушно снимая майку, оставшись перед ним абсолютно голой.
А Болконский ведь спешил сегодня в офис, и нужно было еще заехать переодеться, но он не мог отложить это очень важное дело, а именно - любить ее медленно и обстоятельно, смакуя каждое движение. Глубоко, так чтобы его заноза кричала от наслаждения.
- Как насчёт виртуального секса?
- Обойдешься, - выключила скайп Алина, а Стас рассмеялся и отбросил телефон.
Кажется, пришло сообщение от Яны, но он взбил подушку руками и повернулся на бок. Проверять телефон было лень. Ещё сутки и он, наконец-то, увидит свою занозу. Скорее бы…
Самолёт приземлился в два часа ночи. Ещё час понадобился на дорогу.
- Стас, ты куда? - удивилась сопровождавшая его Маргарита.
Сестра летала по делам галереи, а Стас по делам фирмы.
В это время дверь с его стороны открылась.
- Вот, Станислав Эдуардович, все что смогли, - передал ему букет роз водитель.
- На чужом огороде что ли нарвали? Почему так мало и короткие какие-то.
Болконский скривился, покрутив в руках цветы.
- Четвёртый час ночи, Станислав Эдуардович.
- Ладно, сойдет
Сестра поморщилась, в недоумении, район куда подбросил его водитель очень отличался от того, в котором жила Яна Лебедева. Стас это понимал, но объясняться не планировал. Маргарита задала свой вопрос ещё раз, но Болконский не ответил, лишь махнув рукой на прощание.
Заспанная Алина, открыла не сразу, она посмотрела в глазок, зашумела замком и лишь потом отошла в глубь коридора, пропуская его внутрь.
- Что ты здесь делаешь, Болконский?
- Я соскучился.
- Это мне? – улыбнулась девушка, наслаждаясь ароматом цветов.
Он ничего не ответил, лишь наклонился и поцеловал, спиной впечатывая её в стену. Алина ответила на поцелуй, но продолжила возмущается. Вот только Стас ее не слушал.
- В душ и спать, - объявил он, сбрасывая на ходу одежду.
- Здесь тебе не ночлежка, Болконский!
Возле ванной Стас обернулся, усмехнувшись:
- Я тебя тоже очень хочу, но сил нет.
Алина рассмеялась от такой наглости. А Стас зашел в ванну. Когда он, наконец, выключил воду и завернулся в полотенце, Алина уже лежала в постели, укрывшись одеялом.
- Я постелила тебе на диване, - пробурчала Добровольская, не поворачиваясь.
Болконский рассмеялся, сбросил полотенце и забрался к ней под одеяло. Он прижал её нежное, стройное тело, разворачивая к себе. Как же хорошо и приятно, просто ощущать её в объятьях. Алина пахла божественно. Её смешной костюмчик для сна с зайцами повеселил его, он стал медленно стягивать ткань вниз. Низ живота онемел от желания. У него был трудный день, сложный перелет, но он не мог...
Просто не мог не трогать ее. Добровольская возбуждала его одним своим присутствием. Как же он скучал…Они не виделись неделю, а Стасу казалось, что целую вечность. Он подмял её под себя, она улыбнулась, такая мягкая и податливая спросонья. Он целовал ее лицо, губы, медленно вёл языком по шее, к подбородку.
- Стас, у меня особенные дни.
- Это проблема? – громко выдохнул, прикусывая мочку уха. - Какой день по счету?
- Стас! – покачала она головой.
- Ладно, тогда будем спать.
Болконский не выпустил её из объятий. Нежная кожа девушки, её мягкая попка, упирающаяся в его жёсткий стояк, аромат её длинных, шелковистых, блестящих волос, раскиданных по подушке… все это, сводило его с ума.
Стас не мог уснуть, все тело болело. Только эта женщина рождала в нем желание такой силы, он крутился, переворачиваясь с бока на бок, он уже было решил, что лучше уйти на диван, когда Алина развернулась и приподнялась, опираясь на локоть.
- Не можешь уснуть, князь? - коснулась она его лица, нежно трогая пальчиками.
Ее голос звучал игриво, а в глазах блестел огонь. Стас тяжело вздохнул, когда она опустилась губам на его губы, оставив долгий и жадный поцелуй, при этом рисуя пальчиками узоры на голой груди.
- Рядом с тобой невозможно уснуть, Добровольская, я как подросток, впервые увидевший сиськи.
Алина рассмеялась и лизнула его грудь.
У Стаса все поплыло перед глазами, когда она стала спускаться поцелуями ниже: по груди, животу к лобку. Он запрокинул голову, когда её нежные пальчики легли на каменный ствол члена.
А дальше Стас сдерживал себя, чтобы не стонать слишком громко, потому что Алина скрылась с головой под одеялом. Самая нежная, щедрая, ласковая и умелая любовница, которая когда-либо у него была. Он почти сразу оказался на грани, потому что Алина делала с ним что-то невероятное, она выворачивала его наизнанку своими губами, руками, и даже тем, как касались его Алинины длинные волосы, лаская бедра.
Невероятные ощущения, тело едва выдерживало столько наслаждения. Он сжал простынь в кулак и хрипло застонал, забылся, собрав её волосы на затылке, в агонии прижимая её голову к паху ещё ближе и сильнее… Хотя ближе уже было некуда. А потом он взорвался на миллионы кусочков, а Алина не вздрогнула и не отвернулась, она вобрала его до последней капли. И купаясь в море оргазма, Стас никак не мог понять, чем заслужил это счастье. Эту женщину, от которой кружилась голова.
- Спокойной ночи, князь, - игриво облизнулась Алина, возвращаясь на свою подушку.
У него не было сил ответить, внутри даже болело от чего-то огромного, горячего и настоящего. Он не мог глубоко вздохнуть. Болконский боялся, что сорвётся и произнесёт то, что уже давным-давно рвалось наружу. Алина лежала на боку, отвернувшись, а он сгреб ее в охапку, молча прижал к себе крепко-крепко, почти задушив в объятьях.
Глава 39
Стас проснулся в кровати один, приподнявшись на локтях, он осмотрелся. Постельное белье было чистым и пахло свежестью, а ещё занозой, его сладкой, вкусной девочкой. Надо сказать, здесь, в ее квартире, кругом царил этот заманчивый аромат. Честно говоря, он понятия не имел, чем конкретно это пахнет – жасмином, ромашкой или белой розой с апельсинами, но принюхивался постоянно, наслаждаясь.
На кровать кто-то прыгнул, и Стас удивлённо приподнял бровь.
Большой, пушистый серый кот недовольно фыркнул, грузом свалившись к ногам Болконского.
- Занял твоё место, да? Тебе придётся смириться с этим. Твоя хозяйка отныне принадлежит мне и только мне.
Стас потянулся к уху пушистого красавца, но тот зарычал, выпустив когти и даже успел полоснуть Болконского по запястью.
- Мужик, вижу, что мужик, - рассмеялся Стас, покручивая руку, где набухла глубокая царапина.
Мохнатый хозяин дома задрал хвост и спрыгнул с матраса, вальяжно покидая спальню. Мимо него промчался маленький белый комочек и юркнул под кровать, неудачно вписавшись в ножку, котенок стукнулся и исчез.
Это повеселило Болконского. Сколько же у нее кошек? Стас потянулся, поставил босые ноги на пол и заглянул под кровать. В отличие от первого кота, второй, был пугливым, он сидел у самой стеночки, сверкая жёлтыми, полными ужаса глазами. Стас улыбнулся и отошел, решив не пугать животное.
Аккуратно сложенные брюки и рубашка висели на стуле, Стас точно помнил, что перед сном бросил одежду на пол. Прокручивая в памяти то, что произошло вчера, он почувствовал лёгкость и тепло внутри. Алина подарила ему удовольствие, ничего не требуя взамен. Так сладко и так просто. Вот тебе, пожалуйста, не попытка получить деньги, не стремление урвать кусочек власти, не жажда попасть на обложки таблоидов, а простое желание доставить ему наслаждение. Обычное, плотское, такое бесхитростное и незамысловатое. Вроде бы спал с женщинами много раз, делал такое, что Добровольской, наверняка, даже не снилось, а вот так, чтобы сжалось все внутри, а потом раскрылось, и было так невероятно прекрасно... Такого с ним не было никогда. И разве хоть раз он метался по кровати, удерживая себя от постыдных воплей? Нет, такое с ним случилось впервые.
Алину он не отпустит, никогда... Пусть даже не надеется.
Стас натянул брюки, с кухни доносился приятный аромат, будто жарились блины. Он шёл очень тихо, медленно переступая ногами, ему хотелось застать её в врасплох. Алина стояла возле плиты и, ловко орудуя сковородкой, подбрасывала блины, как заправский повар в ресторане. Степанов говорил, что она печет шарлотку, но про блины он ничего не рассказывал. Стас почувствовал голод, причем хотелось не только еды, но и девушку, что игриво крутила попкой, едва прикрытой длинной серой майкой с цифрой один на груди. Стас остановился в коридоре. Растрёпанная, естественно красивая и домашняя Добровольская была ещё желаннее. Он хотел обладать этой девушкой целиком. И душой, и телом. Болконский смотрел на неё, понимая, что его разрывает изнутри, переполняет чем-то горячим и неконтролируемым.
Свою маму он помнил плохо, тогда он был ещё совсем маленьким, кажется, ему не было и семи лет, но некоторые ее слова навсегда остались в памяти. Она говорила, что в жизни важны моменты, секунды, яркие светлячки среди темноты судеб. Жизнь не бывает плохой или хорошей и, если ты ухватил что-то приятное за хвост, поймал настоящую жар-птицу, кричи об этом, радуйся, прямо сейчас. Не держи в себе, иначе потом будет поздно.
Мама умерла совсем молодой, следом за ней чуть не умерла сестра. Стас вырос и очерствел: стал добиваться успеха любой ценой, научился бороться и перешагивать через головы, наловчился выкидывать из жизни ненужных людей и заводить знакомства с нужными. Он попал в окружение лицемеров и хитроумных персонажей, которые изменили его, сделав хуже, чем он был на самом деле.
Но глядя на Алину на этой простой, незатейливой кухне, с обычном аккуратным ремонтом, без пафоса и богатства, Стас ощутил пугающую нежность. И, почему-то, сейчас, рядом с Алиной, в его жизнь вернулось нечто настоящее из детства.
Он не хотел думать над тем, как называется то, что он чувствовал. Алина так увлеклась тем, что делала, что вздрогнула, когда он подошёл к ней сзади, обнял и привычно поцеловал в шею. Он обожал эту шею, руки, плечи.
Алина обернулась, улыбнувшись, взглянув ему в глаза, излучая тепло и душевность. Внутри стало еще жарче.
- Как спалось, князь?
Стас осмотрел ее лицо: невероятные глаза, мягкие губы и родинка, та самая на щеке, которую невозможно забыть.
- Я тебя люблю…
Вот так просто.
Он привык так жить. Делать, что пожелает, брать, что понравилось. И сейчас Болконскому просто необходимо было выпустить жар-птицу, что рвалась изнутри с восхитительными летящими чувствами, так некстати возникшими у него к охотнице, которая, похоже, вовсе не была таковой. Он признался себе и ей, что любит! И насколько же стало легче! Потому что всё встало на свои места. Оказалось, что это было именно то, чего Стас давно ждал, даже не осознавая.
Но Алина испугалась, отвернулась от него, вернувшись к своим блинам.
- Это не смешно, Стас.
Он чувствовал её реакцию, прижимая девичью спину к своей груди. Её колотило. По шее поползли мурашки, руки тряслись, сковородка стукнулась о решетку плиты. Она тяжело дышала, а он закрыл глаза, положив подбородок на её макушку.
- А что, похоже, что я шучу? Хочу блинов и тебя, - прошелся руками по бедрам Стас, задирая майку.
Алина повернулась, коснувшись пальцами его небритой щеки. Последний блин горел, Стас протянул руку и убрал сковородку с огня.
- Какой день?
- Шестой, а может седьмой, - рассмеялась Алина, пожимая плечами.
- Обманщица!
Усмехнувшись, Стас ударил Алину по заднице. Он понял, что она играла с ним, его маленькая заноза, его личный ад, его сладость, грех и безумие. Обманщица, еще вчера они могли бы заняться любовью. Отравила, напоила, задурманила… Только Добровольская могла выкинуть нечто подобное. И он обожал ее за это. Он любил и скрывать это смысла не было.
Стас сжал девушку в объятьях и тяжело вздохнул. Гневно взирая сверху вниз на провинившуюся, он требовал подчинения и удовольствия за обман. Алина хихикнула, послушно снимая майку, оставшись перед ним абсолютно голой.
А Болконский ведь спешил сегодня в офис, и нужно было еще заехать переодеться, но он не мог отложить это очень важное дело, а именно - любить ее медленно и обстоятельно, смакуя каждое движение. Глубоко, так чтобы его заноза кричала от наслаждения.