Огонь в его крови
Часть 5 из 45 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Никто не должен здесь находиться. В Форт-Далласе имеются охраняемые теплицы, а в парковочных гаражах многоэтажек содержатся маленькие стада животных. Мы, как предполагается, сами себя обеспечиваем, но всем хорошо известно, что это такая злая издевательская насмешка. Иногда сквозь них проходят неплохие стада охотничьих животных или несколько диких коров, которые бродят слишком близко, и люди тайком выскальзывают и затаскивают их внутрь. В стенах есть скрытые проходы, и через автомобильные двери, которые не заварены наглухо, человек может прокрасться на другую сторону. Это совсем не развлечение, когда мы время от времени охотимся на них, поскольку абсолютно все продается на черном рынке.
Я знаю эту местность. Я знаю каждую трещинку в тротуаре, травинку, проросшую сквозь старый асфальт, и деревья, выросшие в дренажных канавах. Я — один из охотников на мусор, который подкрадывается сюда, потому что на нас с Сашей и Эми трудно наскрести достаточно, чтобы прокормиться. Приходится охотиться на мусор. Без этого никак не обойтись. Не только ради старых консервированных продуктов, срок годности которых истек несколько лет назад, но и ради диких растений, которые выглядят съедобными, и фруктов, которые в траншеях и ямах еще не съедены птицами.
Ради всего того дерьма, что продается на черном рынке.
Может то, что они ведут меня сквозь Территорию свалки — своего рода проверка? Наверное, они намерены увидеть, насколько хорошо я знаю эту местность, а потом вернуться обратно в город в безопасное место. Если это проверка, не в моих интересах его провалить. Я прикидываюсь, стараясь выглядеть слегка заинтересованной видом, и внимательно слежу за стражами, когда мы пробираемся по улицам Старого Далласа, покрытыми мусором и опавшими листьями. Животные прямо кишат на некогда густонаселенных улицах. Здесь бродят стада коров, маленькие дикие коты шмыгают внутрь старых зданий и наружу, и из развалин слышится непрерывное пение птиц. Все эти животные добрый знак — это означает, что поблизости нет ни одного дракона. Когда пролетают драконы, животных очень мало, птиц нет, а небо совершенно и абсолютно бесшумное. Сегодня очень оживленно и шумно, небо чистое, и ярко светит солнце. Фактически я могла бы наслаждаться таким днем, как сегодня.
Если бы только не то, что… все молчат. Никто не оглядывается на дичь дважды и даже не проявляет интерес к хламу, мимо которого мы проходим. Охотник на мусор перепроверил бы все и охотился бы даже на самую маленькую белку. Эти солдаты не проявляют интерес хоть к чему-то из этого, а это означает, что я по уши в дерьме.
— Итак, — спрашиваю я небрежно. — Куда мы направляемся?
Никто не отвечает. Ну, я не удивлена этому. Что бы ни происходило, совершенно очевидно, что меня намерены оставить в неведении.
— Ой, серьезно? Сюда? — с сарказмом говорю я, делая вид, будто получила ответ. — А что, это ведь мое самое любимое местечко. Вы, ребята, такие внимательные.
Капитан стражи оглядывается на меня, а на лице у него задумчивое выражение. Он выглядит так, словно его раздирает внутренний конфликт, несмотря на то, что он — тот, который сам, добровольно принял решение относительно меня.
— Скоро все станет понятным, заключенная.
— Ну надо же, — бормочу я себе под нос. Я озираюсь на окружающие меня полуразвалившиеся здания, задаваясь вопросом, зачем мы направляемся все глубже самого сердца старого центра города. Если верить слухам, то драконы обычно усаживаются на самые высокие здания. А где самые высокие здания? Да ведь в старом центре города.
Даже такой отчаянный охотник за мусором, как я, не настолько тупа, чтоб направляться туда.
Я все больше и больше настораживаюсь, в то время как мы все глубже входим в центр города. Солдаты, следя за тенями, прижимают свои оружия поближе к себе. Легкость и покой этого дня сменяется на безмолвную напряженность, от которого волосы на затылке встают дыбом. Единственное, что спасает меня от того, чтобы не слететь с катушек окончательно, — это веселое пение птиц, что говорит мне о том, что мы все еще свободны от драконов. В конечном счете, мы подходим к высокому небоскребу, в котором у большей части окон выбиты стекла. Он выглядит печальным и пришедшим в упадок, а когда мы сворачиваем и направляемся прямо к нему, я вижу на земле хаотично разбросанные обрывки проводов и металла. Из-под обломков торчит красная вывеска Пегаса.
— Следуй за нами, — говорит мне капитан, указывая стражам входить внутрь здания.
Меня охватывает беспокойство.
— А что здесь?
Разумеется, никто не отвечает.
Мы входим внутрь здания, поврежденный пол которого усыпан щебнем и камнями. Повсюду осколки разбитого стекла, а по всем углам рассыпаны сухие старые листья. Сквозь разбитые окна свистит ветер.
— Вверх по лестнице.
«Зачем? Что другое может находиться наверху, не считая еще больше сломанного хлама? Они что, планируют сбросить меня с крыши здания? Если да, то… почему?» Как бы я ни старалась, не могу понять, зачем они привели меня сюда, но мне кажется, это явно не к добру. Я могу предположить столь многое. Но у меня нет особого выбора, поэтому, когда они подталкивают меня вперед, я иду с ними. Стражник подпирает открытые двойные двери камнем и жестом указывает мне, что я должна первой подниматься вверх по покрытой обломками лестнице. Так и делаю, но тревожное предчувствие у меня внутри все усиливается.
Мы поднимаемся. По бесконечным лестничным пролетам мы поднимаемся в полной тишине. Стражники тяжело топают бок о бок со мной, а из звуков слышатся лишь птицы снаружи и шелест листьев на полу, когда дуновение ветра прорывается сквозь дыры в стене. Ветер хлещет платье о мои щиколотки, и меня еще раз поражает выбор одежды для заключенной.
Мы добираемся до одного из верхних этажей, и один из стражников открывает металлическую дверь. Все проходят внутрь, включая меня. На этом этаже все окна выломаны, а над головой летают птицы. Такое ощущение, будто мы находимся на открытой площадке, если бы не скрученный металл и разрушенные конструкции, отделяющие нас от неба. Здесь пахнет пылью, улицей и совсем чуть-чуть углем. Тут разбросана деформированная, выцветшая мебель, и от пола вверх под странными углами торчат несколько стальных балок.
Капитан оглядывается на своих людей.
— Думаю, это вполне подходящее место.
— Вполне подходящее для чего? — спрашиваю я.
Они снова игнорируют меня, и мое жуткое тяжелое предчувствие усиливается. Это место, безусловно… открытое. И очень высоко расположено. «Они что, намерены сбросить меня с края этажа и представить это как несчастный случай? Если это так, для чего тогда это идиотское платье? Для чего ванна?»
Один из мужчин, схватив меня за наручники, тащит за мои связанные руки вперед. Он волочит меня через комнату, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним.
— Вот туда, — уточняет капитан и жестом указывает на одну из странных, торчащих балок. — Используй этот.
«Использовать его для чего?» Прежде чем мне удается спросить, стражник кивает головой другому, и тогда мои ноги отрываются от земли. Мои руки перетаскивают через конец столба, после чего я соскальзываю вниз и снова встаю на ноги.
— Постойте, что происходит? — дергаю свои руки, но я застряла у этого столба. Я слишком низка ростом, чтобы поднять руки и снова перекинуть наручники обратно. — Что вы делаете?
У меня на ноге запираются кандалы.
— Нет! — я издаю вопль, от ужаса у меня перехватывает дыхание. Я, что есть силы, дергаю наручники, но они держат крепко. Я застряла здесь. Порывы ветра хлещут меня по лицу, все мое тело трясет от страха. — Прошу вас!
Думаю, я знаю, что они намерены теперь делать… Они намерены меня здесь бросить. Оставить меня.
Я — …наживка для дракона. Не знаю зачем, не знаю как, но единственные существа, которые бывают на такой высоте — это огромные, чешуйчатые и полные огня.
Солдаты отходят от меня, а я, всхлипывая, продолжаю подергивать свои руки. Один из солдат, оглядываясь на остальных, переминается с ноги на ногу. Он выглядит несчастным.
— Капитан… — начинает он, его явно раздирают противоречивые чувства.
— Нет, — заявляет капитан. Его лицо — это суровая маска. — Это должно быть сделано. Просто помните, что она вне закона.
— Даже та, кто вне закона, не заслуживает этого, капитан.
— У нас нет иного выбора. Либо это сработает и спасет нас, либо все мы обречены.
Я опускаюсь на колени к цепи, которая у меня на лодыжке. Я никак не могу ухватиться за нее, не с моими закованными в наручники руками, но так как они не поддаются, мне надо придумать что-то еще.
— Что сработает? — спрашиваю я, полная отчаяния. — Что мы здесь делаем?
Никто мне не отвечает, вот уже в который раз. Но только в этот раз двое из стражников открывают свои рюкзаки и вытаскивают оттуда длинные знамена из ярко-красной ткани.
У меня во рту пересыхает.
«Красный».
«О, черт».
Красный — это цвет приманки. Никто не использует его хоть для чего-то. Даже среди разбитых, вместе соединенных машин, составляющих стены Форт-Далласа, нет ни одного красного авто. Драконов так же, как разъяренного быка, притягивает красное, а это значит, что то, что красного цвета, опасно.
Я смотрю, как разворачивается красная ткань, и меня чуть ли не выворачивает. Этот страх еще больше усиливается, когда солдаты привязывают эти длинные материи на значительной высоте и выпускают их развеваться на ветру, словно два громогласных и отвратительных флага.
— Пожалуйста, не делайте этого, — шепчу я. Они подзывают ко мне драконов. Я уверена в этом. Не знаю, что я такого сделала, чтобы это заслужить, но это явно не потому, что я украла пару вещей. — Прошу вас. У меня есть сестра.
Капитан колеблется, а потом подходит ко мне. Я задерживаю дыхание, когда он вытаскивает ключи от наручников и освобождает мои руки.
— Сожалею, — бормочет он.
Затем он хватает за плечи моего платья и срывает его с моего тела.
Я громко воплю, хватаясь за ткань, которая лужей опускается у моих ног.
— Эй!
Капитан кивает мне головой и убирает прочь ключ. Моя лодыжка до сих пор заперта. Я все еще в ловушке.
— Эй! — я снова воплю, прижимая сорванную ткань к своей груди. Мужчины поворачиваются и начинают выходить за дверь. — Подождите! — я воплю. — Не бросайте меня!
— Я сожалею, мисс Джонс. Теперь здесь опасно оставаться, — капитан смотрит на меня с грустным выражением на лице, а потом, прищурив глаза, поднимает взгляд на красные знамена. — Ты не хуже меня знаешь, что они привлекут каждого дракона в этом районе.
— Но зачем? — больше уже не заботясь о скромности, я приседаю на корточки и царапаю кандалы на своей ноге. — Зачем вы бросаете меня дракону?
— Потому что у нас нет иного выхода и потому что твоя жизнь, как преступницы, все равно потеряна.
— Пожалуйста, не бросайте меня, — я снова кричу, когда капитан поворачивается, чтобы уйти. — Я умру, если оставите меня здесь!
Приостанавливаясь на верхней ступеньке, он поворачивается в последний раз. Выражение его лица полно печали.
— Из Форт-Орлеана дошел слух, мисс Джонс, что дракон нашел себе человеческую женщину, и она… — он глотает. — Ну, она приручила его. И, если верить слухам, прирученный дракон сражался, защищая Форт-Орлеан.
— Что? — дух покидает мое тело. — П… приручила дракона?
— Да. Мы отправили гонца в Форт-Орлеан, чтобы разузнать побольше, но пока что еще не получили ответа. Мы можем никогда не получить ответ. Ты не хуже меня знаешь, что гонцам почти никогда не удается этого сделать… но мы все равно пытаемся. Это стоит того, чтобы рискнуть, — он улыбается краешком уголка губ. — Можно считать, что тебе в любом случае подписан смертный приговор. По крайней мере, так ты можешь помочь тем в Форт-Даллас, кто выжил. Ты говорила, у тебя есть сестра? Убеди себя, что идешь на это ради нее.
— Моя сестра не оставила бы меня здесь! — я пытаюсь протиснуть палец под кандалы на моей лодыжке, но он до ужаса тугой. — Она, как и я, понимала бы, что этот план безумен! Вы чудовище за то, что бросаете меня здесь!
Выражение лица капитана становится холодным, и я понимаю, что он для меня потерян.
— Ты — наживка, — говорит он мрачным голосом. — Если дракон приблизится, пытайтесь его приручить. В этом районе поселился большой золотой. Король драконов. Он достаточно силен, чтобы сжечь весь город дотла, и он не улетает. И именно поэтому нам нужно, чтобы ты приручила это существо.
— Я не могу приручить дракона — это же не щенок! Это безумие…
— Безумие или нет, количество нападений снова начинает расти. Теперь они убивают людей больше, чем когда бы то ни было, а Форт-Даллас не оснащен для того, чтобы еще один год иметь дело с беспощадными нападениями. Мы обречены, если не найдем способ остановить их. Ты — наша единственная надежда.
«Я?»
— Но вы хотите, чтобы я приручила дракона! Как, черт возьми, я должна это сделать?
— Ну же, придумай что-нибудь, — лицо у него серьезное, когда он долгое время, упорно смотрит на меня, после чего отворачивается. Он делает несколько шагов, чтобы, следуя за своими солдатами, выйти в лестничную клетку. Мгновение спустя его голос доноситься до меня. — Если не сможешь, тогда мы все обречены также, как и ты.
Глава 4
КЛАУДИЯ
Я знаю эту местность. Я знаю каждую трещинку в тротуаре, травинку, проросшую сквозь старый асфальт, и деревья, выросшие в дренажных канавах. Я — один из охотников на мусор, который подкрадывается сюда, потому что на нас с Сашей и Эми трудно наскрести достаточно, чтобы прокормиться. Приходится охотиться на мусор. Без этого никак не обойтись. Не только ради старых консервированных продуктов, срок годности которых истек несколько лет назад, но и ради диких растений, которые выглядят съедобными, и фруктов, которые в траншеях и ямах еще не съедены птицами.
Ради всего того дерьма, что продается на черном рынке.
Может то, что они ведут меня сквозь Территорию свалки — своего рода проверка? Наверное, они намерены увидеть, насколько хорошо я знаю эту местность, а потом вернуться обратно в город в безопасное место. Если это проверка, не в моих интересах его провалить. Я прикидываюсь, стараясь выглядеть слегка заинтересованной видом, и внимательно слежу за стражами, когда мы пробираемся по улицам Старого Далласа, покрытыми мусором и опавшими листьями. Животные прямо кишат на некогда густонаселенных улицах. Здесь бродят стада коров, маленькие дикие коты шмыгают внутрь старых зданий и наружу, и из развалин слышится непрерывное пение птиц. Все эти животные добрый знак — это означает, что поблизости нет ни одного дракона. Когда пролетают драконы, животных очень мало, птиц нет, а небо совершенно и абсолютно бесшумное. Сегодня очень оживленно и шумно, небо чистое, и ярко светит солнце. Фактически я могла бы наслаждаться таким днем, как сегодня.
Если бы только не то, что… все молчат. Никто не оглядывается на дичь дважды и даже не проявляет интерес к хламу, мимо которого мы проходим. Охотник на мусор перепроверил бы все и охотился бы даже на самую маленькую белку. Эти солдаты не проявляют интерес хоть к чему-то из этого, а это означает, что я по уши в дерьме.
— Итак, — спрашиваю я небрежно. — Куда мы направляемся?
Никто не отвечает. Ну, я не удивлена этому. Что бы ни происходило, совершенно очевидно, что меня намерены оставить в неведении.
— Ой, серьезно? Сюда? — с сарказмом говорю я, делая вид, будто получила ответ. — А что, это ведь мое самое любимое местечко. Вы, ребята, такие внимательные.
Капитан стражи оглядывается на меня, а на лице у него задумчивое выражение. Он выглядит так, словно его раздирает внутренний конфликт, несмотря на то, что он — тот, который сам, добровольно принял решение относительно меня.
— Скоро все станет понятным, заключенная.
— Ну надо же, — бормочу я себе под нос. Я озираюсь на окружающие меня полуразвалившиеся здания, задаваясь вопросом, зачем мы направляемся все глубже самого сердца старого центра города. Если верить слухам, то драконы обычно усаживаются на самые высокие здания. А где самые высокие здания? Да ведь в старом центре города.
Даже такой отчаянный охотник за мусором, как я, не настолько тупа, чтоб направляться туда.
Я все больше и больше настораживаюсь, в то время как мы все глубже входим в центр города. Солдаты, следя за тенями, прижимают свои оружия поближе к себе. Легкость и покой этого дня сменяется на безмолвную напряженность, от которого волосы на затылке встают дыбом. Единственное, что спасает меня от того, чтобы не слететь с катушек окончательно, — это веселое пение птиц, что говорит мне о том, что мы все еще свободны от драконов. В конечном счете, мы подходим к высокому небоскребу, в котором у большей части окон выбиты стекла. Он выглядит печальным и пришедшим в упадок, а когда мы сворачиваем и направляемся прямо к нему, я вижу на земле хаотично разбросанные обрывки проводов и металла. Из-под обломков торчит красная вывеска Пегаса.
— Следуй за нами, — говорит мне капитан, указывая стражам входить внутрь здания.
Меня охватывает беспокойство.
— А что здесь?
Разумеется, никто не отвечает.
Мы входим внутрь здания, поврежденный пол которого усыпан щебнем и камнями. Повсюду осколки разбитого стекла, а по всем углам рассыпаны сухие старые листья. Сквозь разбитые окна свистит ветер.
— Вверх по лестнице.
«Зачем? Что другое может находиться наверху, не считая еще больше сломанного хлама? Они что, планируют сбросить меня с крыши здания? Если да, то… почему?» Как бы я ни старалась, не могу понять, зачем они привели меня сюда, но мне кажется, это явно не к добру. Я могу предположить столь многое. Но у меня нет особого выбора, поэтому, когда они подталкивают меня вперед, я иду с ними. Стражник подпирает открытые двойные двери камнем и жестом указывает мне, что я должна первой подниматься вверх по покрытой обломками лестнице. Так и делаю, но тревожное предчувствие у меня внутри все усиливается.
Мы поднимаемся. По бесконечным лестничным пролетам мы поднимаемся в полной тишине. Стражники тяжело топают бок о бок со мной, а из звуков слышатся лишь птицы снаружи и шелест листьев на полу, когда дуновение ветра прорывается сквозь дыры в стене. Ветер хлещет платье о мои щиколотки, и меня еще раз поражает выбор одежды для заключенной.
Мы добираемся до одного из верхних этажей, и один из стражников открывает металлическую дверь. Все проходят внутрь, включая меня. На этом этаже все окна выломаны, а над головой летают птицы. Такое ощущение, будто мы находимся на открытой площадке, если бы не скрученный металл и разрушенные конструкции, отделяющие нас от неба. Здесь пахнет пылью, улицей и совсем чуть-чуть углем. Тут разбросана деформированная, выцветшая мебель, и от пола вверх под странными углами торчат несколько стальных балок.
Капитан оглядывается на своих людей.
— Думаю, это вполне подходящее место.
— Вполне подходящее для чего? — спрашиваю я.
Они снова игнорируют меня, и мое жуткое тяжелое предчувствие усиливается. Это место, безусловно… открытое. И очень высоко расположено. «Они что, намерены сбросить меня с края этажа и представить это как несчастный случай? Если это так, для чего тогда это идиотское платье? Для чего ванна?»
Один из мужчин, схватив меня за наручники, тащит за мои связанные руки вперед. Он волочит меня через комнату, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним.
— Вот туда, — уточняет капитан и жестом указывает на одну из странных, торчащих балок. — Используй этот.
«Использовать его для чего?» Прежде чем мне удается спросить, стражник кивает головой другому, и тогда мои ноги отрываются от земли. Мои руки перетаскивают через конец столба, после чего я соскальзываю вниз и снова встаю на ноги.
— Постойте, что происходит? — дергаю свои руки, но я застряла у этого столба. Я слишком низка ростом, чтобы поднять руки и снова перекинуть наручники обратно. — Что вы делаете?
У меня на ноге запираются кандалы.
— Нет! — я издаю вопль, от ужаса у меня перехватывает дыхание. Я, что есть силы, дергаю наручники, но они держат крепко. Я застряла здесь. Порывы ветра хлещут меня по лицу, все мое тело трясет от страха. — Прошу вас!
Думаю, я знаю, что они намерены теперь делать… Они намерены меня здесь бросить. Оставить меня.
Я — …наживка для дракона. Не знаю зачем, не знаю как, но единственные существа, которые бывают на такой высоте — это огромные, чешуйчатые и полные огня.
Солдаты отходят от меня, а я, всхлипывая, продолжаю подергивать свои руки. Один из солдат, оглядываясь на остальных, переминается с ноги на ногу. Он выглядит несчастным.
— Капитан… — начинает он, его явно раздирают противоречивые чувства.
— Нет, — заявляет капитан. Его лицо — это суровая маска. — Это должно быть сделано. Просто помните, что она вне закона.
— Даже та, кто вне закона, не заслуживает этого, капитан.
— У нас нет иного выбора. Либо это сработает и спасет нас, либо все мы обречены.
Я опускаюсь на колени к цепи, которая у меня на лодыжке. Я никак не могу ухватиться за нее, не с моими закованными в наручники руками, но так как они не поддаются, мне надо придумать что-то еще.
— Что сработает? — спрашиваю я, полная отчаяния. — Что мы здесь делаем?
Никто мне не отвечает, вот уже в который раз. Но только в этот раз двое из стражников открывают свои рюкзаки и вытаскивают оттуда длинные знамена из ярко-красной ткани.
У меня во рту пересыхает.
«Красный».
«О, черт».
Красный — это цвет приманки. Никто не использует его хоть для чего-то. Даже среди разбитых, вместе соединенных машин, составляющих стены Форт-Далласа, нет ни одного красного авто. Драконов так же, как разъяренного быка, притягивает красное, а это значит, что то, что красного цвета, опасно.
Я смотрю, как разворачивается красная ткань, и меня чуть ли не выворачивает. Этот страх еще больше усиливается, когда солдаты привязывают эти длинные материи на значительной высоте и выпускают их развеваться на ветру, словно два громогласных и отвратительных флага.
— Пожалуйста, не делайте этого, — шепчу я. Они подзывают ко мне драконов. Я уверена в этом. Не знаю, что я такого сделала, чтобы это заслужить, но это явно не потому, что я украла пару вещей. — Прошу вас. У меня есть сестра.
Капитан колеблется, а потом подходит ко мне. Я задерживаю дыхание, когда он вытаскивает ключи от наручников и освобождает мои руки.
— Сожалею, — бормочет он.
Затем он хватает за плечи моего платья и срывает его с моего тела.
Я громко воплю, хватаясь за ткань, которая лужей опускается у моих ног.
— Эй!
Капитан кивает мне головой и убирает прочь ключ. Моя лодыжка до сих пор заперта. Я все еще в ловушке.
— Эй! — я снова воплю, прижимая сорванную ткань к своей груди. Мужчины поворачиваются и начинают выходить за дверь. — Подождите! — я воплю. — Не бросайте меня!
— Я сожалею, мисс Джонс. Теперь здесь опасно оставаться, — капитан смотрит на меня с грустным выражением на лице, а потом, прищурив глаза, поднимает взгляд на красные знамена. — Ты не хуже меня знаешь, что они привлекут каждого дракона в этом районе.
— Но зачем? — больше уже не заботясь о скромности, я приседаю на корточки и царапаю кандалы на своей ноге. — Зачем вы бросаете меня дракону?
— Потому что у нас нет иного выхода и потому что твоя жизнь, как преступницы, все равно потеряна.
— Пожалуйста, не бросайте меня, — я снова кричу, когда капитан поворачивается, чтобы уйти. — Я умру, если оставите меня здесь!
Приостанавливаясь на верхней ступеньке, он поворачивается в последний раз. Выражение его лица полно печали.
— Из Форт-Орлеана дошел слух, мисс Джонс, что дракон нашел себе человеческую женщину, и она… — он глотает. — Ну, она приручила его. И, если верить слухам, прирученный дракон сражался, защищая Форт-Орлеан.
— Что? — дух покидает мое тело. — П… приручила дракона?
— Да. Мы отправили гонца в Форт-Орлеан, чтобы разузнать побольше, но пока что еще не получили ответа. Мы можем никогда не получить ответ. Ты не хуже меня знаешь, что гонцам почти никогда не удается этого сделать… но мы все равно пытаемся. Это стоит того, чтобы рискнуть, — он улыбается краешком уголка губ. — Можно считать, что тебе в любом случае подписан смертный приговор. По крайней мере, так ты можешь помочь тем в Форт-Даллас, кто выжил. Ты говорила, у тебя есть сестра? Убеди себя, что идешь на это ради нее.
— Моя сестра не оставила бы меня здесь! — я пытаюсь протиснуть палец под кандалы на моей лодыжке, но он до ужаса тугой. — Она, как и я, понимала бы, что этот план безумен! Вы чудовище за то, что бросаете меня здесь!
Выражение лица капитана становится холодным, и я понимаю, что он для меня потерян.
— Ты — наживка, — говорит он мрачным голосом. — Если дракон приблизится, пытайтесь его приручить. В этом районе поселился большой золотой. Король драконов. Он достаточно силен, чтобы сжечь весь город дотла, и он не улетает. И именно поэтому нам нужно, чтобы ты приручила это существо.
— Я не могу приручить дракона — это же не щенок! Это безумие…
— Безумие или нет, количество нападений снова начинает расти. Теперь они убивают людей больше, чем когда бы то ни было, а Форт-Даллас не оснащен для того, чтобы еще один год иметь дело с беспощадными нападениями. Мы обречены, если не найдем способ остановить их. Ты — наша единственная надежда.
«Я?»
— Но вы хотите, чтобы я приручила дракона! Как, черт возьми, я должна это сделать?
— Ну же, придумай что-нибудь, — лицо у него серьезное, когда он долгое время, упорно смотрит на меня, после чего отворачивается. Он делает несколько шагов, чтобы, следуя за своими солдатами, выйти в лестничную клетку. Мгновение спустя его голос доноситься до меня. — Если не сможешь, тогда мы все обречены также, как и ты.
Глава 4
КЛАУДИЯ