Огонь в его крови

Я одерживал победы над многими самками, но ни одну из них до конца так и не утвердил. Мы с этими самками спаривались, и я их удовлетворял, но ни одной из них я так никогда и не отдал свое семя.

Я никогда не хотел обзавестись парой… до последнего времени.

Клау-да и станет моей.

Просто она совсем не похожа на драконш. Она не хочет драться со мной, чтобы продемонстрировать мне свое возбуждение. Она хочет приложиться своим ртом к моему, а еще, чтобы я ласкал ее кожу. Она показывает мне, как доставить ей удовольствие, как заставить ее истекать влагой от возбуждения и изнывать от желания. Это не имеет никакого отношения с вызовом на поединок, речь идет только о ласке.

Я люблю ублажать свою женщину. Люблю слабые звуки, которые она издает, то, как ее тело от моих ласк подергивается и выгибается. Она не сопротивляется и не говорит «нет». Вместо этого она цепляется за меня, желая еще. Поэтому я даю ей еще, утыкаюсь лицом в ее горячее влагалище, где ее аромат возбуждения самый густой, и пробую ее на вкус там.

Ее вкус сводит меня с ума. Еще больше сводит с ума то, как она тихонько всхлипывает и захлебывается, когда я с жадностью упиваюсь ее плотью. Когда я провожу языком по ее клитору, она издает какие-то странные звуки, возможно, слова, и я едва не утопаю в запахе ее возбуждения. Это заставляет меня низко зарычать от удовольствия.

Ее бедра двигаются резкими толчками в ответ на облизывание, а мой член так сильно затвердел и ноет от потребности. Я подавляю в себе соблазн приласкать его, поскольку не забыл, как она отреагировала в прошлый раз. Было бы так легко снять ее легкое на вид тело с куска камня, на котором она сидит, развернуть и взять ее. Утвердить ее и сделать своей. Даже сейчас безумие играет на самом краю моего разума, призывая к насилию. Не в отношении нее — никогда в отношении моей пары — однако желание перекинуться в боевую форму и взлететь в небо, чтобы посеять смерть и разрушения, просто огромное.

Но тут Клау-да издает еще один тихий звук, и это возвращает меня обратно к ней. К ее лицу, одурманенному удовольствием. К ее аромату, заполнившему воздух вокруг меня своим сладким благоуханием. Клау-да превыше всего. Если она позволит мне утвердить ее, безумие пройдет само. У меня появится своя точка опоры, за что держаться. Поэтому я снова облизываю ее, лаская языком влагалище, как я ласкал ее рот. Я хочу, чтобы она этим наслаждалась, чтобы не повернула назад и больше не произносила слова «нет». Я тружусь над ее гладкими складочками, облизывая и дегустируя ее своим языком снова и снова. Я провожу им по ее блестящему от влаги влагалищу, от того маленького бутона, который заставляет ее дрожать, вплоть до ее горячей сущности, затем снова возвращаюсь обратно. Когда хватка ее рук в моей гриве усиливается, я хочу дать ей еще больше. Я сгибаю палец и вжимаю сустав в ее глубины, аккуратно, стараясь не причинить ей вред своими когтями. Она такая хрупкая — совсем не похожая на драконш. Я буду чрезвычайно осторожен с моей Клау-дой. Причинение вреда ей во время утверждения было бы катастрофой. Я бы себе никогда такого не простил.

Когда она испускает стон наслаждения, я опять толкаю сустав в ее влагалище. Она тихо вскрикивает, а ее мышцы, напрягаясь вокруг моего пальца, сжимают его. Я рычу, радуясь ее ответной реакции, распознав ее сильнейшее блаженство, равно как и запах ее соков, которое сопровождает его. Теперь она будет для меня готова.

Я поднимаю глаза и вижу, что красавица Клау-да разрумянилась, а кожа у нее блестит капельками пота. Ее грудь вздымается от тяжелого дыхания, от чего ее груди покачиваются. У нее мягкие полные губы, слегка приоткрытые. В этот момент мне снова хочется испробовать на вкус ее рот, почувствовать его под моим собственным. Она, моя необыкновенная женщина, такая роскошная и прекрасная. Я не могу ею насытиться. Я встаю в полный рост, и меня переполняет счастье, когда она поднимает руки. Я притягиваю ее к себе, и ее руки обнимают меня за шею. Она не отстраняется. Низко наклонившись, я утверждаю ее рот в еще одном прижатии губ, своим языком скользя вокруг ее языка, делясь с нею ароматом ее возбуждения. Она громко стонет, ее ноги сжимаются вокруг моих бедер, а влагалищем она трется о мой член.

И она еще раз легонько покачивает бедрами, словно хочет меня внутри себя. Это еще один намек от моей Клау-ды.

Мне… так кажется.

Я неохотно отрываю рот от ее. Так же как и мои, ее руки бродят по моей коже, и она обнимает меня даже еще более властно. Она должна оттолкнуть меня и обернуться, чтобы я мог взять ее. Так неужели она этого не хочет?

— Клау-да?

Ее маленькая рука тянется к моему члену, и дыхание с шипением вырывается из моего горла.

— Кэйл, — бормочет она, а потом говорит ряд других слов, которых я не понимаю, но они звучат обнадеживающе.

Хотел бы я понимать ее язык. Моя потребность становится все сильнее, и у меня аж зубы сводит от необходимости погрузиться в нее. Клыки в моем рту удлиняются, и я чувствую, как они наполняются огнем, который соединит ее со мной. По-моему, она сочтет это за честь, как только я это сделаю. Я сильный мужчина, способный одолеть всех противников. Она будет гордиться тем, что моя пара.

Так почему же она не поворачивается и не одарит меня своим влагалищем?

Вместо этого она охватывает мой член и кончиками пальцев поглаживает его длину, и ощущения настолько невероятны, что мой разум опять едва не погружается в темноту. Нежный ропот того, что она произносит мое имя, — единственное, что не дает мне сорваться.

Ее ладонь сжимает мой ствол. Тогда она прикладывает мой член к входу в ее влагалище и выгибает бедра, после чего выжидающе смотрит на меня.

Клау-да что, хочет, чтобы я взял ее… лицом к лицу? Неужели ее народ именно так это делает? Очень странно. Женщину я всегда брал сзади, но мысль о том, чтобы утвердить ее иным способом, очень даже заманчива. Я хватаю ее за бедра и опускаю ее вниз на свой член. Она… очень маленькая. Несмотря на скользкость ее возбуждения, мне будет довольно трудно вставить в нее член.

Я надавливаю на ее вход, проталкивая в нее головку моего члена. Клау-да стонет, ее тупые маленькие ногти впиваются мне в плечи. Она задыхается, шепчет слова, которые я не понимаю.

Хотя я догадываюсь — не торопись, насладись процессом.

Она, моя женщина, тугая, и я не хочу причинить ей боль. Поэтому я делаю небольшой толчок, а потом прикасаюсь к маленькому бутону в ее складках, ведь ей так сильно нравится, когда его ласкают. Выгнув спину, она безмолвно шевелит губами. Ее веки закрываются от блаженства, и она так красива. Я чуть-чуть выхожу, затем вдавливаю свой член глубже, несколько раз подталкивая, погружаясь в нее. Угол наших тел мешает мне наслаждаться процессом — она немного выше меня, ее бедра расположены под странным углом благодаря тому, где она сидит. Испустив рычание, я выхожу из нее и, схватив Клау-ду на руки, поднимаю с ее места и опускаю на пол. Здесь я могу лечь с ней. Здесь я могу погружаться в нее настолько медленно, насколько это необходимо.

Ее глаза расширяются от удивления, когда я укладываю ее на пол, и своим телом накрываю ее. Приветствуя меня, она обвивает меня одной ногой, и я вдыхаю запах ее соков. Ее возбуждение всепоглощающее и пьянящее, и оно вновь заставляет черную потребность вихрем кружить на краях моего видения.

Утверди ее.

Сделай ее своей.

Сделай ее своей опорой спасения.

Я снова прижимаю головку своего члена к ее входу и погружаюсь чуть глубже. Она такая тесная и подходит мне, как вторая кожа, ее влагалище сжимает меня, вызвав во мне самые изысканные ощущения, которые я когда-либо испытывал.

Моя пара.

Снова проталкиваясь в нее, я рычу от яростного удовольствия. У нее перехватывает дыхание, ее маленькие ногти впиваются в мои плечи, когда она цепляется за меня. Она снова стонет слова, целый их поток.

Я приостанавливаюсь, стараясь понять ее стремление что-то сообщить.

Как только я останавливаюсь, она дает мне пощечину, и судя по ее лицу, она в бешенстве.

— Нет-нет! — кричит она, покачивая бедрами. Следующий поток слов звучит обнадеживающе, безотлагательно.

Это я понимаю. Она не хочет, чтобы я останавливался. Я доставляю ей удовольствие.

Понимание этого сводит меня с ума. Безумие, которое играло на грани моего разума, прорывается сквозь это удовольствие, и тогда я становлюсь диким. Я обнажаю клыки и проталкиваюсь глубоко внутрь, погружаясь в нее по самые яйца. От внезапности она испускает короткий визг, но вдруг ее тело под моим содрогается, ее влагалище вокруг меня сжимается мелкими спазмами, которые ощущаются неимоверно приятно.

Она стонет и невнятно бормочет еще какие-то слова, закинув свою голову назад. Ее маленькие ноготки впиваются глубже. Моя женщина от удовольствия совсем потеряла голову. Не в силах с собой справиться, я врезаюсь еще раз. Я должен обладать. Должен утвердить. Мою Клау-да. Мою. Как только в меня просачивается безумие, я осознаю, что перестал быть нежным и медленным, уступив место грубости во всем, что делаю. Я сосредотачиваюсь на ней, на ее зеленых глазах и мягкости ее кожи, однако мой самоконтроль близок к тому, чтобы от меня ускользнуть. Я осознаю, что врезаюсь в нее мощными, быстрыми толчками. Ее тело такое приветливое, такое тугое. Я хочу выйти из нее, чтобы избавиться от этого безумия, из-за которого я теряю остатки моего самоконтроля, однако стенки ее влагалища продолжают все больше затягиваться, когда Клау-да вновь достигает пика своего удовольствия. Она запрокидывает голову назад, связки на ее шее напрягаются.

Ее нежная, неповрежденная кожа призывает меня. Мои клыки горят огнем. Она сжимается вокруг моего члена так сильно, что я чувствую ее интенсивное удовольствие. Я больше не могу ждать.


Зарычав, я наклоняюсь к ней и прижимаюсь ртом к ее шее.

— Да-да, пожалуйста, — стонет она, явно потерявшись в вихре ощущений. Ее руки дергают меня за волосы, скользят по моей коже, в то время как она проводит ими по всему моему телу. — Да…

В то же самое время, когда я начинаю кончать, я погружаю свои клыки в ее шею, выпуская по ним горящий огонь. Чернота взрывается у меня перед глазами, и я реву от удовольствия, когда из меня с силой извергается этот разряд, перекачиваясь в ее тело. Клау-да моя. Моя. Я продолжаю выплескиваться в нее, мои клыки погружаются все глубже, в то время как от силы моего утверждения из моих клыков струями вырывается огонь. Мой член ноет от крайней потребности, несмотря на взрыв удовольствия. Мое семя не выльется в мою пару до тех пор, пока я не утвержу ее как свою. Я не могу этого делать из страха сжечь ее.

Это мой первый раз, когда я полностью утверждаю женщину, восприняв все более серьезней, чем заигрывание посреди поединка. Когда я выпускаю освобождение внутри моей женщины вместо того, чтобы в последний момент выйти из ее влагалища и излить семя ей на спину, этим жестоко отказываясь от ее симпатий и привязанности.

Я себе всегда представлял, что спарюсь с женщиной, которая бросит мне вызов сразиться, которая будет такой же беспощадно жестокой, с когтями и клыками, как я сам. Вместо этого судьба распорядилась, что ею стала моя ласковая, сладкая Клау-да с ее нежной кожей и хрупкой фигуркой.

Наслаждение от утверждения моей пары просто ошеломляющее.

Моя.

Лежа подо мной, она замирает. Руки, которые притягивали меня, теперь на моей коже дрожат. И тут мне в плечо врезается кулак.

— Эй! — она снова подо мной извивается, но извивается она не от удовольствия.

Своим большим телом я придавливаю ее к полу, удерживая ее на месте, пока мой яд растекается по ее венам. Вкус ее крови у меня во рту так сладок и так чужд. Я понимаю, что, после того, как она спарится со мной, ее кровь изменится, и эта мысль наполняет меня гордостью. От нее будет исходить запах, как у меня, смешанный с ее собственным. Мой запах, по всему ее телу. Навсегда.

Ударив меня по плечу, она бормочет еще больше слов, при этом становясь еще злее. Среди них она называет и мое имя, и я знаю, что ей больно. Сначала при утверждении огонь всегда причиняет острую боль.

Но Клау-да, похоже, не понимает, что я делаю. Она тянет меня за волосы, твердо решив оторвать меня от своей шеи. Я не обращаю внимания ее яростные рывки, преисполнен решимости дать огню заструиться по ее венам и завершить утверждение. В следующий раз, когда жар огня уже будет не столь непривычным для ее хрупкого тела, она будет наслаждаться. Она будет знать и будет спокойно относиться к моему укусу, и это превратится в настоящее удовольствие. Я расскажу ей об этом, чтобы в следующий раз она этому не сопротивлялась. Она лишь причиняет себе боль.

Я потерялся в удовольствии утверждения своей пары. Потерялся настолько, что мне требуется время, чтобы до меня дошло, что она больше не дерется. Она плачет, и у меня сердце сжимается от страданий. Яд скоро закончится, и мои клыки втянутся обратно в рот, вот тогда я смогу отпустить ее. После этого я с радостью смогу наблюдать за тем, как происходят неизбежные изменения ее обожаемого мною тела. Не могу дождаться, когда она поймет, какой дар я ей преподношу, связь, которая свяжет нас навечно.

Когда остатки огня покидают мои клыки, мое тело вздрагивает последний раз, и мой член извергается в нее долгожданным выбросом моего семени. Она наконец-то моя. Я могу отдать ей свое семя и не сжечь ее. Я чувствую ее шипение, то, как она подо мной напрягается, и я знаю, что это от жара моей спермы, потоком устремившейся в ее матку. Она понимает, что мы теперь пара? Рада, что я расслабляюсь, лежа на ней, измученный от вливания моей силы в тот яд, который я передал ей. Я понятия не имел, что ее от меня потребуется столь много, но с другой стороны, как могло быть иначе? Я делюсь с ней своей сущностью дракона, но у нее нет своей собственной сущности, которую можно было бы перенести в ответ.

Это не имеет значения. Она принадлежит мне. Я утвердил ее.

Моя. Клау-да моя. Полностью моя.

Я слышу, как она делает глубокий вдох, и это радует меня. Она слышит это? Связь разума уже действует? Мысленно я пробую читать ее мысли, пока зализываю рану на ее шее. Кожа подо мной уже нагревается. Изменения начинаются. Ответной реакции пока нет, но скоро будет. Я счастлив. Очень счастлив.

Она рыком выдает резко звучащее слово и двигает рукой.

Что-то твердое и тяжелое врезается в мой затылок. У меня перед глазами проскальзывает чернота, и я осознаю, что моя хрупкая, сладкая Клау-да только что напала на меня.

А потом вдруг все вокруг накрывает тьма.



КЛАУДИЯ



Хныканье вырывается из моего горла, так как я лежу под раскинувшимся, тяжелым телом драконо-мужчины, с которым — только что занималась сексом. Все в моем теле болит, я переполнена эмоциями, и все они противоречивы.

Это был лучший секс, который у меня когда-либо был, — вплоть до того момента, когда он на меня напал.

До того момента? Я была потрясена — и рада — тем, каким потрясающим был секс с Кэйлом. Его член был огромен и, по-видимому, попадал внутри меня во все правильные места. Каждый толчок внутри заставлял меня снова испытывать оргазм, и я кончала, по крайней мере, раза три или четыре. Он был нежным, даже при том, что он намного крупнее меня, и был полностью сосредоточен на том, чтобы заставить меня кончать. И кончать. И кончать. Во всем (хотя и маленьком) опыте, когда у меня был секс, я ни с кем и никогда не кончала так долго или так сильно. Я наслаждалась каждой его чертовой изматывающей секундой.

До тех пор, пока он не укусил меня.

С того момента все изменилось. Мои непрекращающиеся оргазмы обернулись в болевой шок, и это оборвало всякую радость и удовольствие от секса, как если бы я расшиблась в лепешку о кирпичную стену. Я колотила Кэйла по плечам, умоляя его отпустить меня, и все без толку. Он просто продолжал кусать меня и рычать, а его огромный член оставался всаженным глубоко внутри меня.

Если именно так драконы заканчивают секс, я больше не хочу в нем участвовать. Однако, когда он наконец-то кончил внутри меня, я почувствовала его освобождение. Было ощущение, будто его сперма была ужасно горячей, такой же горячей, как рана на моей шее, на которой он уже перешел от укуса к простому облизыванию. А после того, как он кончил, он не вышел из меня.

Все то восхитительное влечение, которое я чувствовала к Кэйлу? Прошло. Мне казалось, что я понимала его. Что мы подружились. Что он никогда не сделает мне больно.

Контролировать его? Ага, конечно! Гребаные безмозглые придурки.

Так что я взяла ситуацию в свои руки. Обыскивала пол, в то время как он отвлекался, облизывая рану на моей шее. В моей досягаемости было не так уж много, чем можно было бы воспользоваться, как оружием, однако я нашла кусок бетона. Я шарахнула им его по затылку, и даже несмотря на это, могу поклясться, он прорычал МОЯ.

Он окинул меня ошеломленным взглядом, полным удивления, и это было довольно смешно, а затем рухнул на меня.

И теперь его раскинувшееся тело давит на мое.

Чувствую себя обманутой. Раненой. Разъяренной.

Пребывая в глубоком разочаровании, я отталкиваю от себя его огромные руки и ноги. Потом наступает момент полной паники. Я что… только что убила его? Черт. Я подношу палец ему под нос, проверяя движение воздуха. Он еще дышит. Я не хочу его убивать — вплоть до того момента он был нежным, и мне все нравилось. Но это неплохое осознание фактов, мне так кажется. Люди с драконами? Слишком разные. Совершенно ясно, что Кэйл видит во мне лишь игрушку, а я прокручиваю в голове какие-то выдуманные сказки о том, что могло бы произойти, если бы человек сошелся с драконом. Это звонок для пробуждения.

Пришло время отправиться домой, вернуться в Форт-Даллас.