Огни над волнами

— Я запомню вас, сударыня. — Принц сузил глаза. — И при случае непременно воздам по достоинству за эту шутку. А сейчас — вниз доброй волей, если не хотите, чтобы мои воины попросту столкнули вас с этого холма. Эй, хромоногий, ты тоже можешь присоединиться к своим приятелям, я более не нуждаюсь в твоих услугах.

— Как скажете, — охотно согласился с ним Эль Гракх. — Ничего не имею против.

— Вперед, вперед. — Принц подал знак своим охранникам, те взялись за рукояти мечей, недвусмысленно давая нам понять, что Айгон не шутит. — Или я обвиню вас в дезертирстве и пособничестве врагу. Виселица не костер, но и вы, как было замечено, еще не маги, потому вам и ее хватит. Да и наставника вашего тоже за горло возьмем — чему такому он вас учил, что вы пошли против своих?

Хороший властитель достанется местным землям, справедливый и мудрый. Вспомнят здешние селяне еще нордлигов добрым словом. Те-то только свиней резали и девок насиловали, а этот до всех доберется, никому мало не покажется.

Надеюсь, Кранненхерст не отойдет под его руку, по крайней мере, пока я там обитаю.

Наши соученицы снова залезли в фургон, мы забрались вслед за ними, Мартин махнул кнутом, и лошади пустились вскачь.

Дорога шла под гору, девчонки попискивали, ощущая, как фургон набирает ход.

— Въедем в поселение и там маленько попетляем по улицам, вдоль домов, от греха, — проорал Мартин. — Чтобы этот красавец убедился, что мы при деле и выполняем его приказ. А там затаимся где-нибудь и пересидим, пока все не закончится. Еще помелькаем на виду, может, пару-тройку раненых подберем.

— Правильное решение, — ответила ему Рози. — Но вообще, какой неприятный молодой человек. Вот прямо ужас какой неприятный. А еще — сын короля.

— Короче, сволочь, — подытожила Фриша. — Сразу про костер разговор повел. Не любит магов.

— Не скажи, — возразил ей Эль Гракх. — К нему сегодня утром одна из наших приходила, так они очень мило беседовали, смеялись. Обнимались даже.

— В смысле — «из наших»? — не понял я и обвел взглядом сидящих в фургоне девушек.

— Да нет, — досадливо поморщился пантиец. — Магесса к нему пожаловала. Да вы ее тоже раньше видели. Виталия. Красивая женщина, эффектная.

О как. Виталия. К принцу Айгону. Собственной персоной.

— И что, вот они прямо как родные общались? — уточнил я.

— Ну да. — Эль Гракх закашлялся — гавани были все ближе, и в фургоне сильно запахло дымом. — Принц прямо расплылся весь и повторял, как он рад ее видеть. А она как королева себя вела и знай нахваливала его. Даже вот эдак по щеке похлопала и сказала: «Ты все правильно сделал, мой мальчик».

Рози бросила на меня взгляд, и я его верно истолковал. Я знаю, что именно принц сделал правильно. Он стравил между собой Эвангелин и Ворона путем стычки их подмастерьев. Ну да, конфликт не разгорелся, но теперь между ними всегда будет стоять то, что ученик одного убил ученика другой.

Хитер. Как он тогда ночью передо мной комедию ломал: «Этой, как ее… Грудастой». А на деле они, похоже, прекрасно знакомы.

И вот еще что забавно — если гадский принц сделал все правильно, значит, изначально умереть должен был именно Прим? А если добавить сюда слова Лиании о том, что этот потный толстяк был невероятно талантлив, то отсюда следует много выводов. Например, что Виталия расчищает дорогу в конклаве своим ученикам, устраняя перспективных конкурентов. Или о том, что она просто ослабляет свою бывшую соученицу. Интересно, а что пообещала принцу Виталия за его услуги? Свое тело? Вряд ли. Айгон любит женщин, но не до такой степени, чтобы есть у них с рук. «Мой мальчик». «Прыгал как щенок». Как-то это на него не похоже.

Но зная Виталию, точно можно утверждать, что она нашла нечто такое, что привязало к ней Айгона. Хотя это как раз не столь важно. Какая разница, что эта змеюка пустила в ход, важен факт того, что она приближена к нему. Или он к ней.

Кони бешено заржали, фургон тряхнуло, под днищем что-то хрустнуло, и мы остановились.

— Все, приехали, — сообщил нам Мартин и ругнулся. — На бревно наехали, кто-то его на дороге бросил. Ось сломалась.

Я вылез из фургона. Мы остановились на узенькой улочке, затянутой дымом и застроенной почти одинаковыми домами, полускрытыми за высокими заборами. И они, на наше счастье, пока не были охвачены огнем.

Верхушку холма, с которого мы спустились, почти не было видно — дым от пожаров становился все гуще, и сейчас принц, который, без сомнений, наблюдал за ходом сражения, мог разглядеть гораздо меньше, чем мы каких-то несколько минут назад.

— Никого, — сообщила нам Эбердин, держа ладонь на рукояти меча. — Пустая улица. Даже странно.

— Хорошо это, а не странно, — постучала пальцем ей по лбу Агнесс. — Лучше было бы встретиться с нордлигами? Пусто — и ладно. Сделаем, как Мартин сказал: пересидим тут до конца сражения, авось сюда, кроме нас, никого и не занесет.

Зря она это сказала. Сглазила.

Сразу после того, как де Прюльи замолчала, скрипнула калитка, и со двора одного из домов, прихрамывая, вышел рослый мужчина в кожаном камзоле и с мешком за спиной. Выглядел он очень страхолюдно — у него все лицо шрамами было изрезано. Уж я вроде чего только не видел, но тут совсем жуть была.

— Руф, запаливай этот дом, — сказал мужчина на ходу, обращаясь к кому-то, кто остался у него за спиной. — Добавим огонька и дыма, так проще будет уйти отсюда.

И тут он заметил нас.

— Вот нежданная радость! — заулыбался он. — Ты посмотри, кого к нам в руки занесло. Парни, быстро сюда! Тут еще добыча, да какая!

И он так громко свистнул, что у меня уши заложило.

Через несколько секунд на дороге стало куда многолюдней — один за другим из домов появлялись те самые парни, все при оружии, все поджарые, как волки, и с узлами за спиной. Кто это такие, сомневаться не приходилось. Разбойнички, вот кто, те самые, которые умудрились в Шлейцере избежать виселицы. Здесь они чистят дома под шумок, срывают последние плоды войны перед тем, как вернуться в леса. А этот, со шрамами, никак сам Хромой Ганс? Тот самый, который хотел меня прикончить за своего сына. Ну, точнее, всех тех, кто тогда был на дороге, где того убили. Вряд ли он знает, что это — дело именно моих рук.

Кто-то говорил мне, что тогда, в Шлейцере, улизнуло всего трое-четверо разбойников. Ошибочка вышла, их куда больше от правосудия скрылось. Здесь человек пятнадцать, не меньше.

— Просто праздник какой-то, — продолжил Хромой Ганс, глядя на нас почти ласково. — Я-то думал здесь, на побережье, только немного руки погреть напоследок, а тут — такой подарок. Маги будущие, да еще, похоже, из тех, кого я особенно ищу. Вы же ученики мага по прозвищу Ворон, верно? Я кое-кого из вас узнал.

— Если и так, то что? — спросил у него я, делая шаг вперед.

Нас брали в кольцо. Наши соученицы, которые уже покинули фургон, увидев нехорошо улыбающиеся небритые мужские лица, прижимались к его бортам, понимая, что мы вляпались в большие неприятности.

— У меня к вам особый счет, — не стал медлить с ответом вожак разбойников. — Долг крови, если точнее. Кто-то из вас, паскудников, моего сына убил. Кто — не знаю точно, но это не важно. Мне этот долг все ваше племя выплатит. Я пока понемногу брал, проценты, так сказать, а сегодня душу отведу как следует. Девки моих ребят повеселят, а вот с тобой, языкастый, я сам пообщаюсь. Сдается мне, что ты один из тех, кто тогда около переправы был. Описание совпадает.


— Проценты, говоришь? — процедила Рози. — Это не ты ли нашу соученицу прикончил на той неделе? И раньше — еще одного из подмастерьев?

— Я, — даже не стал отпираться разбойник. — Моих рук дело. Ох они и визжали, когда я их резал. Одно плохо — нечасто ваше крапивное семя по ночам шлялось, а то бы мне куда веселее было.

— Теперь миром не разойдемся, — подытожила Луиза, вставая справа от меня. — Теперь нам тебя убивать придется.

Разбойники громко засмеялись, им было весело. Да и то — кучка девиц и три парня грозят смертью матерым волчарам из местных лесов. Смешно? Смешно. А ведь они правы. Похоже, конец нам. Ну да, пока мы живы — мы не побеждены, но вот только выходит так, что это ненадолго. И еще мне живым к ним в руки попадать никак нельзя. Ведь этот хромой демон озаботится тем, чтобы меня в лес отволочь, он прямо здесь меня мучить не станет. А там — еще как, с душой, так, чтобы я не сразу за Грань ушел, он удовольствие растягивать будет.

— Смешно, — вытирая слезинки, сообщил нам Хромой Ганс. — Очень смешно. Вот эту мелкую не трогайте, я сам ее…

Фрр! Молния, вылетевшая из ладони Луизы, глубоко вспорола щеку вожака, кровь, густо ударившая из нее, забрызгала стоящего рядом разбойника.

— Промахнулась, — охнула Луиза.

Следом за этим трех еще не прекративших хохотать разбойников в буквальном смысле разбросал в стороны ярко-белый «Грозовой шар», сплетенный из молний. Я ни разу не видел, чтобы у кого-то из моих соучеников такой здоровенный получился. Как видно, Миралинда вкачала в него все свои силы, вот по этой причине она сейчас и сползает по борту фургона, не держат ее ноги. Исчерпала она себя.

Я выпалил формулу «Ножей крови» — эффективного, но не очень затратного энергетически заклинания. Оно к тому же не требует подпитки моей кровью, его основа сродни заклинанию, которое применила Миралинда.

Три кроваво-красных росчерка вбились в грудь бандита, который стоял недалеко от меня, он повалился в дорожную пыль, выгибаясь всем телом как рыба, попавшая на сушу.

— Убейте их, — прошипел Хромой Ганс, сидящий на земле и пытающийся остановить кровь, хлеставшую из щеки. — Всех в ножи, кроме вон того!

Речь, видимо, шла обо мне, впрочем, смотреть, на кого вожак показал, мне было некогда — часть разбойников мы вывели из строя, но их все равно оставалось еще очень много.

Бросив еще одно заклинание, я выхватил из ножен шпагу и сделал шаг вперед.

— Эль Гракх, не подпускай их к девчонкам! — заорал я пантийцу, принимая на нее первый удар загнутого клинка. — Мартин!

После мне стало не до криков, я вертелся ужом, не давая разбойникам приблизиться к моим соученицам, которые столпились за нашими спинами.

Эль Гракх понял меня, он виртуозно орудовал своей шпагой рядом со мной. Мартин… Вроде посвистывали лезвия его глефы, но так это или нет, смотреть мне было некогда.

На секунду мне показалось, что кошмар Гробниц пяти магов, который мне до сих пор иногда снится, повторяется вновь. Мы снова деремся плечом к плечу, не имея ни единого шанса выжить, а за нашими спинами — беззащитные девушки. Вот только вряд ли сейчас нас снова спасут. Некому это сделать.

Но нет, на этот раз все было по-другому. Девушки были уже не такие и беззащитные.

Ярко-синий шар влепился в лицо рослому разбойнику, размахивающему широченным тесаком, уж не знаю, кто постарался. Судя по всему, он выжег ему глаза, поскольку тот заорал что-то нечленораздельное и, бросив оружие, помчался по улице, прижимая ладони к лицу. В тот же миг Рози звонко выкрикнула сложносплетенную формулу, и я заметил, как над моим плечом пролетел розовый сгусток энергии, причем на лету он превращался в рунную вязь, набирая при этом яркость и объем. Первое, что встретилось на его пути, была грудь бородатого злодея, который как раз напирал на меня. Руны прошли через нее как горячий нож сквозь масло, оставив сквозную фигурную дыру. Мало того, они еще и подранили другого разбойника, после чего взорвались огненными брызгами, которые зацепили окровавленного Хромого Ганса, как раз только что вскочившего на ноги.

— Да ну! — крикнул кто-то из разбойников и явно задал стрекача, поскольку вслед ему понеслась брань Ганса.

Я воткнул дагу в чей-то податливый живот, врезал эфесом шпаги в перекошенный беззубый рот немолодого разбойничка и подумал, что на этот раз, может, и обойдется. Их осталось-то всего ничего — человек шесть, остальные либо мертвы, либо корчатся на земле. Надо же. А мы молодцы.

— Эраст! — метнулся у меня за спиной крик Рози, и я сразу не понял почему.

Все-таки Хромой Ганс был хорош как воин, хоть и разбойник. Как, когда он успел зайти сбоку, я даже не заметил. И никто не заметил, кроме Рози, но было уже поздно, в мой бок дважды, раз за разом, по самую рукоять вошло лезвие кинжала — широкое и обоюдоострое.

Боли не было совершенно, просто в боку вдруг стало горячо, как будто на него кипяток пролили. А еще почему-то все начало крениться набок, я даже оперся на шпагу, чтобы не упасть, только земля все равно не останавливалась, шаталась и старалась сбить меня с ног. Не врал Ворон, земля круглая и вертится, просто раньше я этого не ощущал.

Но я видел все, что происходит вокруг. Я видел, как упали еще двое разбойников, у одного не было лица вовсе, вместо него темнело какое-то коричневое размытое пятно, а второй рухнул на землю, зажимая руками рану на шее, из которой толчками выплескивалась кровь. Это, похоже, Эль Гракх отметился.

А еще я видел улыбку на лице Хромого Ганса, он прильнул ко мне, и в руках у него был кинжал, покрытый алой кровью, надо думать, моей. Он показал его мне и шепнул: «Смерть за смерть». Мог бы ударить еще раз в живот или в грудь, но, видно, не хотел он так, хотел увидеть мои глаза перед тем, как перережет мне горло.

Я же ничего сделать не мог, только смотреть. Я бы вообще уже упал, если бы он меня не придержал. А еще внезапно пришла боль, она взорвалась внутри, как молниевый шар Миралинды, и мне стало нечем дышать.

Сталь кинжала почти коснулась моего горла, в этот же момент меня дернули сзади, сильно, перед глазами мелькнул росчерк стали, и рука Хромого Ганса, держащая кинжал, отлетела в сторону.

— Ты-ы-ы! — Разбойник махнул культей, и мое лицо оросила горячая влага. — Как ты мог, ты же…

Острый лепесток глефы пробил его грудь одновременно с двумя молниями и одной огненной стрелой. Он умер еще до того, как упал на землю.

А потом пришла темнота, которая погасила боль. И мне в ней было спокойно и хорошо, до той поры, пока кто-то не начал орать у меня над ухом.

— Не имеешь права! — меня кто-то теребил, точнее, хлестал по щекам. — А ну, быстро приходи в себя! Скотина! Дикарь! Мерзавец!

«Рози, — лениво подумалось мне. — Эк ее разобрало. И почему сразу дикарь?»

Она все не унималась, начала барабанить по моей груди и даже вроде как плакала. Вообще-то в подобное мне верилось с трудом, достославная дочь рода де Фюрьи плакать права не имела, она мне сама про это рассказывала. «Уверенность и самообладание ведут к победам» — вроде так звучал их родовой девиз. Самообладание подразумевало выдержку в любой ситуации. Но голос-то дрожит. Нет, надо глянуть на то, что с ней творится, такой шанс упускать нельзя.

Я открыл глаза и увидел, что по лицу Рози катятся слезы. Вот это да!

— Теперь могу сказать, что видел все, — просипел я. Надо же, как в горле пересохло. — Ты плачущая — это то еще зрелище.

— Скотина, — вытерла щеки моя нареченная. — Тебе показалось. Какая плачущая, о чем ты? Из-за кого? Из-за тебя? Вот еще!