Огни над волнами

Он все знал — это факт. Возможно, даже еще до того знал, как меня ногами начали пинать. Знал и не предупредил. Хотя кто я ему, чтобы меня предупреждать? Он может говорить что угодно, но я точно знаю одно: когда ему понадобится моя голова, он если и задумается о чем, то только о том, как именно мне ее усечь, мечом или магией.

А что такого? Это жизнь. Я ему, конечно, сейчас очень благодарен за то, что он меня от ордена Истины защитил, и мысли, те, что у меня в голове по этому поводу мелькали, не забылись. Но при этом представься мне случай убить его так, чтобы потом никто ничего, — воспользуюсь возможностью, даже не задумываясь. Просто в порядке самозащиты. Я же прекрасно понимаю, что рано или поздно именно он захочет забрать мою жизнь. При условии, что кто-то не сделает этого раньше, а это вполне может случиться.

— Можно. — Я вытер рот и налил себе вина. — Но если они это дело еще пару раз повторят, то вы лишитесь своего преданного слуги. У меня здоровье не железное.

— Ворону скажи, он тебя подлечит, — деловито приказал мастер Гай. — Нехорошо у тебя в животе при кашле екает. Я бы и сам, да этот проныра учуять может мою руку. Что до де Фюрьи, не беспокойся, они тебя больше не тронут. Агриппа, распорядись.

— Все сделаю, — отозвался воин.

Значит, родня Рози ест с руки моего хозяина. Интересный расклад. А если приложить к этому воспоминания о том, кто именно рассказал ей про Вороний замок, может выйти совсем уж интересная картинка.

— Ну, вроде все. — Мастер Гай зевнул. — Допивай вино и иди к своим. А завтра ступай к милорду Шеппарду. Ты теперь при нем службу нести будешь, точнее, при принце Айгоне, тебе утром про это Ворон сообщит. У них там уже один подмастерье есть, но это ничего. Где один, там и два.

— А монсеньор Лигон? — Я захлопал глазами. — Ему хоть сказать надо будет, что…

— Увы, он погиб, — оборвал меня Агриппа. — Весь его отряд тоже остался на улицах города. Жадность губит даже очень хороших бойцов. Они полезли в кварталы, до которых еще не дошли наши основные силы, и напоролись на отступающих нордлигов. Нордлиги — полбеды, там все могла бы решить сталь. Но с северянами, уходящими из города, были маги. Так что нет больше отряда Лигона. Был да весь вышел.

Даже не знаю теперь, правда это или нет. Впрочем, мне все равно, жалко только, что моя доля добычи сгинула вместе с ними. Но вообще так даже лучше, теперь я точно не окажусь на острие атаки. Принца в открытый бой никто не бросит.

— Мне надо что-то… Мм… — Я повертел пальцами правой руки. — Ну, в отношении принца или Шеппарда?

— Смотри. Слушай. Запоминай, — одобрительно ответил мастер Гай. — Если что-то интересное будет, найди Агриппу. И так, чтобы никто не видел. Все, иди.

Я было открыл рот, чтобы попрощаться, но Агриппа схватил меня за шиворот и выволок из шатра.

— Если сказали «иди» — разворачивайся и иди, — сердито пробурчал он. — Нечего губами плямкать!

— А «до свидания» сказать? — возмутился я. — А «спасибо»?

Воин только рукой махнул: мол, нужны ему твои прощания и благодарности.

— Чего документ в сумку не уберешь? — спросил он у меня, когда мы немного отошли от шатра. — Снег пошел, он намокнет еще.

— Не знаю. — Я посмотрел на пергамент. — Слушай, пусть он пока у тебя побудет.

С точки зрения здравого смысла это была величайшая глупость. По идее этот документ надо было беречь как зеницу ока и пылинки с него сдувать. Вот только что-то внутри просто орало во весь голос: «Не оставляй свиток себе, беда будет». Я чутью верю, оно меня не раз спасало. Так что…

— Уверен? — Агриппа как-то странно посмотрел на меня. — Это твое будущее. Счастливое, сытое и относительно безопасное.

— Если верить хозяину, то безопасных мест скоро не останется. — Я протянул ему свиток. — А если они и будут, то рядом с такими, как ты.

Агриппа потер небритый подбородок, пожал плечами и убрал документ под плащ.

— Значит, так, — сказал он мне. — Вон туда иди. Видишь, у костра господа рыцари вино пьют? Мимо них, потом прими левее. Там лекарский обоз и твои друзья. И наставник твой тоже там.

— Спасибо. — Без пергамента мне как-то легче дышать стало, хотя, по идее, все должно быть не так. — Ну, до встречи?

— Погоди, — остановил меня он. — Знаешь, лет десять назад мастер Гай вел дела с одним молодым человеком. Он приблизил его к себе, помог уладить кое-какие неприятности, а после велел следить за тем, к кому этот молодой человек нанялся в услужение. Я не знаю, почему тот юноша рассказывал хозяину не все, что видел, не знаю, что им двигало, не знаю, как хозяин узнал об обмане. Да мне это и не слишком интересно. Зато я точно знаю, что с ним стало. В последний раз я видел его года три назад, в подвалах дома хозяина. Он все еще был жив, хотя больше напоминал огромную кучу дерьма, а не человека. Но дышал и осознавал, кто он и где он. Он даже что-то пытался сказать мне, но губы и язык ему повиновались плохо.

— Не хотелось бы такой участи. — Меня зазнобило.

— Значит, не будь дураком, — посоветовал мне Агриппа. — И не жди, что я снова помогу тебе.

— Да, за это отдельное спасибо, — оживился я. — Если честно, даже не ожидал…

— И не ожидай, — перебил меня он. — Я это не для тебя делал, а для себя. Тоже, знаешь ли, не хочется хозяина злить лишний раз. Все, топай к своим.

Он развернул меня лицом к кострам лагеря и отвесил уже привычный пинок под зад. Я посмотрел на небо, с которого все сильнее начал сыпать снег, и поспешил в указанном направлении.





Глава 18




Пробираясь между кострами, у которых топтались воины, по какой-то причине не участвующие в разграблении города, и фургонами маркитанток, я размышлял о том, что услышал от мастера Гая. То, что мой наниматель метит высоко, было предельно ясно. Кресло архимага — это только очередная ступень, он явно замыслил что-то более масштабное. Как он сказал? «То, что происходит здесь, у стен Шлейцера, и будет происходить на побережье, — это только начало»? Выходит, он точно представляет себе, что будет на побережье, как и когда закончится война. Такое знание может быть только у того, кто стоял у ее истоков. А если сложить его слова с тем, что мне днем сказал Агриппа насчет протектората Линдуса Восьмого над этими землями, то выходит совсем уж интересная картина.

Плюс орден Истины, который, похоже, против мастера Гая ничего не имеет. Более того, отец-вершитель послушал его. Черный брат высшего ранга послушал мага и сделал так, как тот хотел! Не важно, что слова мастера Гая были логичны, орден никогда не соглашался ни с одним, даже очень разумным доводом магов. Они даже во времена поветрий их на помощь не звали, считая, что лучше пусть люди вымрут, чем примут помощь от тех, кто ордену враг. Здесь же выходит, что все они заодно, в одной упряжке.

А эта доброта моего нанимателя и подарок в виде имения в Лесном крае? Уверен на все сто, что если я туда нагряну, то в самом деле стану владельцем этого всего. И никто ничего не скажет, ни слова, несмотря на то что давно умершего Эраста фон Рута там помнит куча народа. Он же не был затворником? Наверняка ездил на те же осенние ярмарки, о которых часто вспоминает Карл, да и какие-никакие подружки у него были. Соседи, наконец, они-то его точно в лицо знают. И я на него не похож. Но при этом все они признают мое право наследования, все до единого. Вот не могу сказать, почему я в этом уверен, но так и будет. Достаточно вспомнить улыбку Агриппы, который наверняка приложил к этому руку, и сразу становится ясно, что я прав.


А зачисление в свиту юного принца Айгона? Это же вам не просто так, это сопровождение особы королевской крови. При нем по идее не подмастерья должны быть, а полноправные маги.

В общем, планы у мастера Гая такие, что дух захватывает, и это при том, что у меня о них пока есть только догадки.

Теперь дальше — что мне делать? По-хорошему, надо бы про все это Ворону рассказать. Ясно же, что пока мой наниматель его со свету не сживет, не успокоится. Вот только, боюсь, после этого рассказа и мне мало не покажется. Если Ворон сразу не прибьет, так потом мастер Гай прикончит, не станет наставник беречь меня и держать услышанное в тайне. Рано или поздно он эту информацию использует, совершенно не заботясь о том, что этим мне смертный приговор подписывает. Он ведь не раз говорил нам на занятиях: «Главная ценность для мага, как и для другого разумного существа, — его жизнь. И для того, чтобы ее сберечь, маг должен сделать все, даже если это не сочетается с общепринятой моралью». Романтично настроенные особы, вроде Луизы и Геллы, не верили в то, что это его настоящие измышления, и заверяли нас в том, что Ворон просто хочет казаться более циничным и жестоким, чем он есть на самом деле. А вот я ему верю. Я других магов повидал и могу заявить с полной ответственностью: все они — те еще сволочи. Одна меня ослепила, второй сегодня старого друга прикончил. Ну да, Ворон на их фоне все равно выигрывает, он не раз нас выручал, Рози той зимой вылечил и Луизу недавно, но в данной ситуации, да еще и учитывая то, что я его почти два года за нос водил, он все равно меня не пожалеет. Либо сам убьет, либо мастеру Гаю отдаст.

То есть если я хочу жить, мне следует молчать. Пусть все случится так, как случится. Главное, чтобы не дошло до прямого лобового столкновения этой парочки, до той точки, где мне придется делать выбор, с кем я. Просто теперь я снова не знаю ответа на этот вопрос. И дело не в том, что мастер Гай дал мне то место, которое я могу назвать своим домом. Пусть залитым чужой кровью, с вещами, которые еще помнят тепло рук бывших хозяев и, возможно, призраком невинно убиенной женщины, но моим собственным домом, из которого меня никто не сможет выбросить как щенка. Домом, о котором я мечтал столько, сколько себя помню.

Я сомневаюсь не по этой причине. Просто я снова стал бояться мастера Гая. Был момент, когда этот страх меня покинул. Окончательно это случилось тогда, когда я понял, что заклинание, которым он меня тогда пугал, не более чем страшилки для тех, кто не знает, как работает магия крови. И он понял, что я в этом разобрался, потому в разговоре ни разу не сказал: «Я держу в своих руках твою жизнь». Опять же защита богов. Я чужой ученик, меня нельзя трогать.

Мне казалось, что я спрятан за надежным щитом. Но вот я поговорил с мастером Гаем, и мне стало ясно — нет у меня никакой защиты. Я соломинка в весеннем ручье, меня несет течение, и никто не знает, как именно сложится моя судьба. То ли на берег вынесет, то ли о камень сломает. И главное, мастер Гай стал другой. Нет, он и во времена нашего совместного путешествия был властен, в меру вздорен и очень самолюбив. Но тогда это был просто старый маг, который плетет свою интригу — и все. Жутковатый старичок с хитрыми глазами и помощником-убийцей. А сегодня я видел совсем иного человека. Он мыслит не о маленьком кусочке власти и славы. Масштаб у него стал другой. И жертвы, которые он готов принести ради своего возвышения, тоже другие.

Так что, если говорить совсем точно, как раз сегодня я познакомился с настоящим мастером Гаем. И после этого вернулся страх. Липкий и мерзкий, который я ненавижу. Я ничего не скажу Ворону. Вредить ему не буду, в спину бить, если мастер Гай прикажет, тоже не стану, как-нибудь вывернусь, наплету всякого-разного. Да он и не прикажет, он сам его убить желает. Мой наниматель хоть и широко мыслит, во многих вопросах остается все тем же пакостным старикашкой. Он из Ворона жизнь мелкими глотками пить будет, если тот попадет в его руки живым, по жилочке вытягивать станет. Он этот процесс смаковать будет, как изысканное блюдо. Только вряд ли такая возможность ему представится. Я нашего наставника изучил, он живым в чьи-то руки даваться и не подумает. Его или сразу надо убивать, как Ностера, или быть готовым к тому, что будет много огня и крови. Взять Ворона живьем не получится, если только его не предадут. Но и в этом случае предателем буду не я.

Вот ведь вопрос: а если все-таки дойдет до такого, что Ворону придется схлестнуться на поле боя с тем же мастером Гаем? С кем рядом тогда встану я?

Да ладно, чего себе врать-то. С Вороном. Он мой учитель, я это в душе уже признал, и ничего для меня уже не изменится в этом мире. И случись такая драка, скорее всего, я навсегда останусь в том месте, где они будут выяснять, кто из них сильнее. Потому что когда великие меряются силами, мелочь вроде меня гибнет пачками. Тьфу, вот что за жизнь?

Но Агриппа каков, а? Сам кинжалом меня в спину колол, стращал, как только можно, а в это время выгораживал перед мастером Гаем. Мало того — помогал. Правда, из-за этой помощи погиб один из моих соучеников, но помогал же. Вот и сегодня предупредил о том, чтобы я был осторожней. Я прекрасно понял, что он мне хотел сказать там, у шатра.

Понять бы еще, зачем он это делает. Ведет какую-то свою игру? Это вряд ли. Не то чтобы он был на это не способен, просто ему это, как мне думается, не сильно нужно. Если бы он захотел убить своего хозяина, он бы это сделал быстро и ловко, нет никаких сомнений. Не слишком мне верится и в то, что он служит кому-то другому, тут как шило в кармане, от мастера Гая такое не утаишь. Тогда зачем он все это делал для меня? В ум не возьму. И спрашивать смысла нет, все равно не скажет. Максимум, что я получу, — очередной подзатыльник или пинок под зад. А то и синяк под глаз.

Вот так, размышляя о происходящем, я добрался до того места, где расположились мои соученики. Об этом я догадался раньше, чем их увидел, — Ворона было слышно издалека.

— Монброн, я тебя чему учил? — донеслось до меня. — Магии! Ма-ги-и! Твое дело было лечить раненых, а не махать шпагой. Ты сюда не доблесть свою демонстрировать приехал, у тебя другие задачи были в этом сражении. Это вообще не наша война, мы к ней не имеем никакого отношения. Что за улыбки, Фальк? Можно подумать, что ты занимался в городе чем-то другим! Мне уже порассказали о моем ученике: «Здоровяк такой. Ох он и хорош в бою! Так он владеет шпагой — залюбуешься. И чего в маги подался?»

Последние слова Ворон произнес, изменив голос и, как видно, кого-то копируя.

— Чего сразу я? — возмутился Карл. — У нас еще Жакоб есть, он тоже верзила и в плечах широк!

— Фальк, не заставляй меня думать, что ты еще глупее, чем я полагаю в настоящий момент! — рявкнул Ворон. — С каких пор Жакоб стал орудовать шпагой? Он ее в руках сроду не держал! Вот что я вам скажу: вернемся в замок, и я эти ваши ковырялки в сундук запру. Пока они у вас на поясе висят, вы головой думать отказываетесь и полагаетесь только на сталь, а не на разум.

— Не отдам, — угрюмо произнес Гарольд. — Хоть прогоняйте из подмастерьев — не отдам.

— Вот я и говорю: война вредна, — проворчал Ворон, но уже на несколько тонов ниже. — Ладно, что она разоряет земли и сокращает народонаселение, это еще ничего. Главное — она поселяет смуту в головах и заставляет всех думать, что именно оружие правит миром. Оружие, а не разум.

Собственно, тут я и подошел к костру, вокруг которого на бревнышках сидели мои друзья. Кстати, не все. Я сразу заметил, что нет Эль Гракха и Жакоба. Не видно и Мартина. И еще отсутствует Эбердин. Ну если по первым трем все более-менее понятно, то эта-то куда делась? Неужто тоже в Шлейцер подалась?

И еще ошибся я. Мои соученики устроились на отшибе, в стороне от основного лагеря и лекарских обозов. Как видно, Ворон рассудил, что ночью нашим девочкам там делать нечего.

— Фон Рут! — одновременно заметили меня несколько человек. — Наконец-то!

— Я уж думал все, убили тебя! — с облегчением выдохнул Карл. — Твой отряд весь полег, я сам их тела видел. Главным у вас такой забавный старикан был, я его приметил еще днем, когда он в стенной пролом вас потащил. Не часто на войне люди его возраста в штурмах участвуют. А тут бегу по переулку, своих догоняю, и на тебе — тот самый дедок валяется, с арбалетным болтом в затылке. Я его по плащу узнал, приметный у него такой был. Ну и все твои соратники там же лежат, рядом. Видно, в засаду попали, никто из них даже толком мечом махнуть не успел. Арбалетный болт в упор — страшная штука, шансов выжить почти нет. Хотя кое-кого добивали кинжалами.

— Он там эти тела долго ворочал, тебя искал, — добавил де Лакруа, сидящий рядом с Луизой. — Я, когда на него наткнулся, даже испугался, думал, что у него ум за разум зашел. Сам посуди: он трупы эти с места на место таскает и бормочет себе под нос: «Этого не может быть, этого не может быть».

— Волновался, — растроганно шмыгнул носом я и стер несуществующую слезинку.

— Да вот еще, — буркнул Карл, глядя в огонь. — Я имел в виду совершенно другое. Я… Э-э-э… надеялся, что ты после своей смерти оставил мне как земляку несколько золотых, чтобы я как следует помянул тебя. А тела-то твоего нет! Вот я и говорил: «Этого не может быть». Сам посуди, кому, кроме нас, твой труп нужен?

— Врет, — в один голос сообщили Магдалена и Агнесс.

— Причем крайне неумело, — добавила Рози. — Эраст, я рада что ты жив.

— Вот только непонятно, как так вышло и почему он был не со своим отрядом. — Ворон махнул рукой, показывая, что можно и присесть. — Де Фюрьи, дайте ему каши и хлеба. Пусть сначала поест.

Все как всегда. Сначала поешь, потом расскажи.

— Мастер, да чего тянуть? — пожал плечами я. — Отстал я от них. Мы в городе наткнулись на нордлигов, ребята их прикончили. Понятное дело, у нас тоже без раненых не обошлось. Троих-то пустяково зацепили, ничего серьезного, а вот одного здорово приложили. Живот ему распороли, да сильно так, все кишки наружу вылезли. Я с ним и остался. Без толку, правда, помер он скоро, я ничего сделать не смог.

На лицах девушек появилось понимание и даже сочувствие. Миралинду же и вовсе передернуло.

— Нам про это можешь не рассказывать, — заявила она. — За этот день я столько распоротых животов и торчащих из кожи костей видела, что на всю жизнь хватит.

— Да кости — это еще ладно, — мрачно возразила ей Сюзи Боннер. — Я вот как вспомню тех, кого из-под стен Шлейцера с ожогами привозили, вот где ужас-то был! Головешки с глазами. Чего их вообще к нам тащили, сразу же ясно: тут и магия не поможет.

— Что было дальше? — поинтересовался у меня Ворон, дождавшись, пока Сюзи замолчит.

— Да ничего. — Я принял из рук Рози миску с кашей и кусок серого хлеба. — Прибился к какому-то отряду, шастал с ними по улицам. Потом стемнело, я и решил выбираться из города, тут-то уж никто меня в дезертирстве не обвинит. Тем более там вообще уже была не война, а разбой.

— Если бы только там. То, что происходит, и войной-то не назовешь. — Ворон встал, подошел ко мне, цепко ухватил меня пальцами за подбородок и повернул мою голову влево-вправо. — А это где тебя разукрасили так? На свежие синяки не похоже.

— Да прошлой ночью с одним из отряда монсеньора Лигона повздорил, — снизу вверх глянул я на наставника. — Думал, что смогу ему наподдать. Переоценил я себя. Да там еще и друзья его подключились, так что досталось мне по полной.