Огни над волнами

Наставник растолкал нас, спящих в пристройке, с рассветом, да еще и отчитал, сказав, что наши девушки, которые остались в доме, уже встали и хлопочут по хозяйству.

— Что они там могут делать? — удивился Жакоб, звучно зевнув. — Вчера же мы целый день возились, теперь полный порядок везде.

Это было правдой, Ворон накануне где-то пропадал с рассвета до заката, настрого запретив нам покидать дом и двор до того момента, пока он не вернется и не сочтет дом пригодными для проживания. В результате мы все сначала дружно убирали наше новое пристанище, а потом еще полдня отчаянно скучали, беззлобно переругиваясь и безумно жалея о том, что с нами нет наших учебников. Отучились мы бездельничать, выбил это из нас наставник. А вот время, напротив, привыкли ценить.

— Мастер, мы нынче переправляемся через реку? — зевая, поинтересовался Карл.

— С чего бы? — озадачился Ворон. — Я чего-то не знаю, Фальк?

— Просто если нет, то какой смысла вскакивать в такую рань? — абсолютно резонно пояснил Карл, сонно хлопая глазами.

— Ранней пташке боги благодать посылают, — назидательно произнес наставник. — Чем меньше спишь, тем дольше живешь.

— Продолжительность жизни зависит не от продолжительности сна, — не согласился с ним Эль Гракх. — Ее удлиняют хорошее владение шпагой, первородство и вовремя полученное наследство, но никак не ранний подъем.

— Экий ты стал разговорчивый вдали от замка, — посетовал Ворон. — Я всегда говорил, что войны ведут только к обнищанию, как материальному, так и духовному. Без завтрака сегодня обойдетесь, вот что я вам скажу. И без переглядок давайте, лучше радуйтесь тому, что я человек добрый и отходчивый. Тот же Стив ле Ре еще бы вас и армейские нужники отправил чистить, все, что встретятся на пути от его дома и до реки. Не понимаю причин недовольства. Откуда эти хмурые лица? Вы же теперь можете не спешить, как и хотели. Но через полчаса жду во дворе, в канцелярию пойдем.

Наставник, как всегда, держал свое слово — завтрака мы не получили, зато отправились в центр военного лагеря. Канцелярия располагалась в шатре изрядных размеров, около входа в него расположилась парочка плечистых стражников, несущих караульную службу. Стало быть, серьезные там люди сидят, в этом шатре, коли им охрану дали.

А еще рядом со входом были воткнуты в снег добрых три десятка флагов с гербами.

— Вот. — Ворон показал рукой на разноцветье хлопающих на ветру стягов. — Все королевства тут представлены. Прямо великий сбор народов. Ну что, они без нас не обошлись бы? По-моему, спокойно. Ладно, стойте здесь, не разбредайтесь, я быстро. Монброн, остаешься за главного, если что — с тебя спрошу. И смотрите у меня!

Наставник погрозил нам пальцем, подошел к входу, что-то сказал стражнику и скрылся в шатре.

— Пуантийцы здесь. — Гарольд с интересом рассматривал флаги. — Вон Айронт, ну, это понятно. Еще вон герб Лотаров Амилийских вижу. Надо будет к ним наведаться, я с ними в родстве по материнской линии. О! Де Фюрьи, смотри-ка!

— Вижу, — сквозь зубы процедила Рози. — Не слепая.

И она топнула ногой по снегу.

— Объясни несведущим, о чем речь идет, — не без удовольствия попросила Гарольда Магдалена, несомненно, уже смекнувшая, что к чему. Она Рози не любила и особо этого не скрывала.

— Ну как же. — Монброн, формально нарушив приказ Ворона не разбредаться, подошел к одному из флагов. — Три волка на лазурном поле, над ним — четыре короны, переплетенные шипастой белой розой. Знакомый герб.

— Не иначе как кого-то из братцев сюда принесло. — Рози была крайне недовольна увиденным, этот ее тон я уже хорошо изучил. — Конечно, надо проявить героизм, надо попасть в хроники и приумножить славу рода. Вот почему именно мне не повезло? Что им дома не сидится? Где гербы семейств де Лакруа, де ла Мале, твои, Монброн? Нет их. Только де Фюрьи.

Она грустно взглянула на свой родовой герб и вздохнула.

— А я бы была не против кого-то из родных встретить, — возразила ей Луиза. — Новости из дома узнать.

— И я, — поддержала ее Магдалена. — Хоть так, по другому-то никак.

Если честно, я восторга от этой новости тоже не испытал. Ничего хорошего встреча с братьями Рози мне не сулила. Даже при том, что их сестра для семьи — отрезанный ломоть, они все равно вряд ли обрадуются тому, что с ней хороводится какой-то нищий барончик из Лесного края. Тем более меня уже предупреждали о том, что ее папа в курсе происходящего и особых восторгов по этому поводу наверняка не испытал.

— А вон тот герб мне хорошо знаком. — Де Лакруа показал на небольшой флаг. — Это ле Реньеры, наши фамилии давно породнились, еще лет двести назад. Интересно, мастер отпустит меня их проведать?

— Да кто его знает. — Рози взяла меня за руку. — У него семь пятниц на неделе. Фон Рут, отойдем в сторону, надо поговорить.

— Ворон сказал стоять на месте. — Глаза Фриши горели любопытством. — Монброн, тебя, кажись, за старшего оставили, куда глядишь?

Фриша была верна в своих пристрастиях. Однажды подружившись с человеком, она принимала его целиком, таким, каким он был, со всеми его симпатиями и антипатиями. Аманда была ее другом, а потому из солидарности с ней она тоже недолюбливала Рози. По сути, я Фрише тоже был не чужим человеком, но, как видно, Аманда, даже со всеми ее закидонами, была простолюдинке ближе.

— Прямо вот срочно? — немного удивился я, догадываясь, о чем пойдет речь. — К чему такая спешка?

— Чтобы потом не забыть, что именно я тебе хотела сказать, — сердито сообщила мне Рози, ухватила за рукав и оттащила в сторону от остальных.

Среди наших соучениц раздалось хихиканье. Мало того — даже проходящие мимо мечники, увидев эту картину, звучно захохотали. Не понимаю, что они в этом нашли смешного?

Надо заметить, что наша дружная компания вообще вызвала интерес окружающих. Точнее, его вызвали наши девушки, что совершенно неудивительно — за редким исключением население военного лагеря было мужским. То самое исключение составляли шлюхи, но их никто как полноценных женщин не воспринимал. Их можно просто купить, что в них толку для прожженных вояк-сердцеедов? Для них важен сам факт любовной победы, иногда он даже важнее чем то, что за ним следует. Надо сломить сопротивление женщины, добиться ее внимания и взаимности, стать для нее единственным. Нужен выброшенный девушкой белый флаг и последующая за всем этим зависть собратьев по полу. Пожалуй, это самое главное — доказать себе, что тебе нет равных в сердечных делах. И добиться того, чтобы остальные это признали безоговорочно.

Так что на наших девочек сейчас смотрели сотни глаз. Их оценивали, их изучали, уже строились какие-то планы на них, подкручивались усы, приглаживались волосы. Здесь и сейчас, в этом лагере, захват сердца любой приравнивался к победе на поле боя. Одно дело — придворная возня, где объектов для ухаживания — пруд пруди, и совсем другое дело — эти дикие места, где неизвестно, что почетнее — победа в бою или победа в любви.

Кстати, наши спутницы это чувствовали, Сюзи Боннер даже передернула плечами и негромко произнесла:

— Такое ощущение, что я здесь голая стою. Меня глазами не знаю сколько раз уже раздели.

— У меня спина сейчас задымится, — подтвердила Агнесс. — Ужас просто какой-то. Я из дома теперь вообще ни ногой, только если вместе со всеми. Мне кажется, что, если я сделаю хоть шаг за порог, тут мне и конец. Утащат куда-нибудь в шатер и там до смерти… того.

Мартин что-то негромко сказал ей в ответ, но что именно, я уже не расслышал, мы с Рози отошли в сторонку.

— Эраст, это уже не шутки. — Меня дернули за руку. — Я знаю своих братьев, от них ничего хорошего ждать не следует.

— Рози, я от твоих братьев ничего и не жду, — сообщил я. — Мне даже неизвестно, как они выглядят. Крепко подозреваю, что ты дуешь на воду и им до меня дела нет.


На самом деле так я не думал. Правда, очень на это надеялся.

— Эраст, ты дурак. — Рози сошла на шепот, заметив, с каким интересом на нас смотрят соученицы. — Поверь мне, когда они узнают, что здесь — весь выводок Ворона, то наверняка захотят пообщаться с тобой даже больше, чем со мной. И ты точно им не понравишься, это я наверняка знаю. Потому прошу тебя — будь крайне осторожен. И вообще, старайся по возможности находиться там, где мы все, хорошо? Не шляйся в одиночку по лагерю.

— А ничего, что мы на войне? — непонятно зачем начал геройствовать я. На самом деле я был полностью согласен с ее словами, но что-то внутри заставляло меня спорить. — Не сегодня — завтра эти тишина и покой закончатся, и начнется другая жизнь. Осады, штурмы, сражения…

Это тоже было правдой. Формирование сводных ратей, насколько мы поняли, практически закончилось, почти все, кто хотел поучаствовать в боях, уже пришли на место сбора.

Меня вообще крайне занимал вопрос: а как воевать-то будут? Накануне, когда мы сидели и бездельничали, я изрядно утомил Гарольда и Робера, расспрашивая их о том, как выглядит война вообще. Я в голове это все вертел так и эдак — получалась какая-то ерунда. Ну да, войско у нас большое, умелое и под рукой хорошего полководца, то есть не устоять нордлигам в битве «грудь в грудь», это тебе не герцогская рать. Но нордлиги-то тоже не дураки, что уже было не раз и не два доказано, они воюют не так, как положено, а так, как им хочется. Вдруг они не захотят принимать бой? Просто пошлют Шеппарда куда подальше — и все. Это не пески Востока, где в пустыне все видно на десять миль в любую сторону, тут леса и болота.

Монброн сначала иронически улыбался, слушая меня, но потом посерьезнел, видимо, согласившись с моими доводами. Ну или счел их возможными для обсуждения. По крайней мере, в конце разговора он сказал:

— Может, ты и прав. Но Шеппард точно знает, что делает, в этом я уверен. Начнется все с того, что для начала он отобьет у северян город Шлейцер, который находится совсем недалеко отсюда и который открывает дорогу к побережью, без этого никак не обойдется. А там видно будет.

Про Шлейцер он угадал, Ворон, вернувшись вечером, это подтвердил. Выходило так, что обойти его стороной было почти невозможно, справа — топи, слева — леса, а значит, впереди у нас штурм города. Но четкого понимания вопроса у меня все равно не прибавилось. Ну, возьмем город, а потом что? До побережья их гнать будем? Так до него далековато, да не факт, что нордлиги захотят от нас бежать. Рассеются мелкими ватагами по лесам — и лови их там. А потом в нужный момент объединятся, нанесут неожиданный удар — и снова брызгами по урочьям да буреломам рассеются. Крови такие отряды нам могут попортить много, в этом я был уверен. И идти такая война могла очень долго, им же спешить некуда?

Но это все будет потом и, надеюсь, без нашего непосредственного участия, есть у меня надежда на то, что мы основные сражения в обозах пересидим. Ну не дурак же Шеппард, чтобы неумех на стены бросать? Да и когда это еще будет? А вот братья Рози — угроза близкая, они здесь и сейчас.

— Эраст, это все очень серьезно. — Рози сдвинула брови. — Если тебе себя не жалко, так меня пожалей.

— Да тебе-то что будет? — уже совершенно искренне поразился я. — Они же тебя, если что, уничтожать не станут?

— Меня — нет. — Рози говорила со мной как с малышом-несмышленышем. — Они тебя могут начать уничтожать. Начать и почти сразу закончить, потому что тебе против них не выстоять, даже если они будут драться с тобой один на один. Да-да, ты мужчина, ты можешь за себя постоять, но тут силы изначально неравны. Я знаю, что говорю, я с ними выросла и прекрасно представляю, на что они способны. Вот убьют тебя — и кого я тогда буду потом ругать и пилить? Кем командовать? Нет, милый, ты мне нужен живым и здоровым.

Какая мрачная перспектива. Смерть на фоне ее не так уж и страшна.

Впрочем, вру. Страшна. Умирать не так критично, когда тебе терять нечего или когда смерть является единственным выходом из ситуации, как это было летом, у Гробниц. А вот так, по причине того, что кому-то там я просто не пришелся по душе, мне умирать неохота. Я против такой смерти. Главное теперь, чтобы и смерть поддержала мою точку зрения.

Вот интересно, что же это Рози такое в свое время в письме отцу накорябала? Какие слова подобрала? Не просто же так она переполошилась? Надо будет непременно узнать, только не сейчас. Не то время и не то место.

Надо же, а она, похоже, и вправду за меня боится. По-настоящему. Даже не знаю, чего сейчас у меня в душе больше — удивления или растерянности. От нее я такого не ожидал.

— Ладно. — Я подмигнул Рози. — Сделаю, как скажешь.

— Это не шутки. — Она потеребила мою руку. — Эраст, очень тебя прошу: услышь меня. Всегда будь с остальными, по крайней мере, хотя бы до того момента, пока я не поговорю с братьями.

— Хорошо, — пообещал я. — Сказал же. Вон, смотри, Ворон вышел.

Наставник был не один, следом за ним из шатра вынырнул невысокий лысеющий мужчина с висящей на шее чернильницей, которая выдавала его профессию. Это был писарь.

— Вот эти ваши? — неожиданно гулким басом спросил он у наставника. — Экий у вас выводок большой.

— И я про то же самое, — с досадой произнес Ворон. — Чего их всех сюда было тащить? Сидели бы в замке сейчас и в ус не дули.

— Не нам это решать, — сурово заявил писарь. — Так, господа подмастерья. Сейчас я буду называть ваши имена, вы же, услышав свое, подходите ко мне и получаете вот такую цепь.

Он потряс левой рукой, брякнули цепочки из черного металла с небольшими кулонами, которые были в ней зажаты.

— Ее надо носить, не снимая, — продолжил он. — Особенно после того, как мы переправимся на ту сторону реки. Это знак, подтверждающий то, что каждый из вас не абы кто, а подмастерье мастера Ворона, сражающийся на нашей стороне. Ну или какого другого мага, у других учеников — точно такие же. Берегите эти знаки как зеницу ока, других таких вам никто не выдаст, а без них вы не маги, а так, недоразумение одно.

— Хорошо сказано. Вот прямо про них, — подтвердил Ворон. — Второй год в этом убеждаюсь.

— Это да. — Писарь одобрительно глянул на наставника. — Молодежь нынче не та пошла, никакой серьезности нет, только бы вина напиться и убить кого-то. Так, что еще? А, вот. Как война окончится, вы мне данные цепи непременно сдайте обратно, это в обязательном порядке надо сделать. Если же из вас погибнет кто, так со своих мертвых друзей их не забывайте снимать. Что насупились? Что значит: «Покаркай еще»? Это война, здесь убивают и умирают, другого ничего не предусмотрено. Или вы собираетесь жить вечно? Итак, начнем раздачу. Альба Эмбер, подойдите ко мне.

Вот так, один за другим, мы получили цепи, которые сразу же и надели на шеи. Не стану врать, у меня было закралась мысль о том, что данный предмет может и еще какими другими способностями обладать. Как пример, вдруг на него заклинание слежения наложено, я о таких слышал. Да и не у меня одного такие мысли возникли, судя по лицам моих друзей. Ворон подметил это, хохотнул, посоветовал не придумывать того, чего нет, подмигнул: мол, будет вам на воду дуть, нормально все, примеряйте обновку. Подмигнул — и снова ушел в шатер.

И в самом деле — цепь как цепь, совсем не тяжелая. Жетон к ней прикреплен еще, на котором выбито: «Подм. м.». Надо полагать, это означает: «Подмастерье мага». Ну, не «Подмышка» же?

Вот тут и появились наши коллеги, прямо как ждали они этого момента.

— Все, Прим, теперь судьба войны решена, — раздался насмешливый мужской голос. — Зря мы с тобой лелеяли надежду стать героями, не видать нам лавров. Эти славные ребята заберут себе всю славу.

Голос принадлежал статному юноше в меховом плаще, который в сопровождении еще четырех спутников, в том числе двух девушек, остановился недалеко от нашей компании. На шеях у них висели такие же цепи, что сейчас раздавали нам. Стало быть, такие же подмастерья мага, как и мы.

Хотя такие же — и не такие. Не знаю, как это правильно выразить, но мне сразу стало понятно, что нам до них далеко. У них было что-то, чего мы еще не обрели. То ли уверенность в своих силах, то ли еще что, но сразу стало ясно — случись такое, что нам придется выяснять отношения, и победа будет не за нами, а за ними. Прав был наставник, слабоваты мы еще против них. Впрочем, если всей толпой навалиться… Но надеюсь, что до этого не дойдет.

Ну а если дойдет, то, как и прежде, на магию рассчитывать не стоит. Слишком велика разница в знаниях и опыте. А вот на сталь — можно. В конце концов, если вон тому толстяку вспороть брюхо, то много он не наколдует. Орден Истины, к слову, поступает так же — и пока маги пляшут под его дудку, а не наоборот. И все-таки лучше обойтись без драки. Даже не в том дело, что страшно в нее лезть, а в том, что Ворону после с их наставником разбираться придется. Он же потом из нас все жилы вытянет.

— Мы можем, — невозмутимо сказал тем временем Фальк, надевая только что полученную цепь. — Это вы правильно опасаетесь.

— Да какие опасения? — с почти непритворным сожалением произнес другой подмастерье, тот, которого как раз, похоже, и звали Прим. Был он плотен телом и круглолиц. — Уверенность. Я так думаю, что на той стороне уже узнали о вашем прибытии, и сейчас войска нордлигов спешно убираются к берегам моря.

— А их таинственные маги вовсе улепетывают туда, откуда пришли, — поддержала его рослая девица с грубыми чертами лица. У нас в Раймилле про такие говорили «лошадиные». — Экая досада, а так хотелось хоть с одним из них поговорить.