Огненный тыл

- Так, поднимаемся, - заторопился Шубин. - Идти не менее полутора километров, надо спешить. Этот патруль уже прошёл, другого пока не видно. Эй, в кустах!.. Вам особое приглашение нужно?

Тени заскользили по дороге, пробежали метров триста, сердце билось, риск неумеренный, но не было другой дороги - кустами шумно и долго. Резкий поворот за ворохом ветвей Глеб, к своему стыду, проморгал – нос к носу столкнулись с патрулём, которого здесь по его мнению быть не должно.

Трое военнослужащих германской армии неспешно тащились в южном направлении: у одного были засучена рукава на груди висел МР 40 , у остальных за плечами покачивались карабины «маузер». Немая сцена продолжалась недолго - разведчики среагировали первыми: Чусовой нанёс свой коронный - головой в челюсть, немец подавился, откинулся на тех, что находились сзади, Чусовой схватил его за шиворот, рванул на себя, снова ударил - каска слетела с головы. Рванулись Смертин с Баттаховым: первый проделал прыжок, обвил предплечьем горло солдата, упали вдвоём, Смертин оказался наверху, стал душить немца, замыкающий патрульный сдавленно вскрикнул, скинул с плеча карабин, но тот от страха вывалился из рук, солдат развернулся и пустился наутёк. Не подкачал выходец из солнечной Якутии - одним прыжком достиг карабина, схватил его и метнул, как копьё, не тратьте время на принятие вертикали.

- Мужик, бескровно, - выдохнул Глеб.

Метко пущенное «копьё» сбило солдата с ног, переплелись ноги, он загремел в водосток. Подлетел Баттахов, оседлал, стал душить короткими но сильными пальцами. Всё закончилось очень быстро, только автоматчик продолжал трепыхаться, Чусовой вскинул приклад, ударил в горло, сломав шейные позвонки, после чего победно выдохнул и оскалился:

- А почему бескровно-то, товарищ лейтенант?

- А потому, что меняем тактику, - объяснил Шубин. - Трое переодеваются - изображают патруль, движемся медленно. Остальные следуют параллельно, кустами… И не шуметь.

- А что, так можно? - спросил Чусовой.

- А где написано, что нельзя, товарищ ефрейтор?.. Как переправу обследовать будем?.. Переодеваемся: я, Дубровский… Кто ещё понимает по-немецки больше трех слов?

- А вы Баттахова и Конторовича возьмите, - простодушно предложил Ершов. - Вот немцы обхохочутся.

Разведчики засмеялись - сержант Климов схватился за живот, нервно за икал.

- Карякин, ты пойдёшь… Быстро мужики… Вам тут не променад… Снимайте всё с этих гавриков, пять минут на облачение. Климов, вперед по тропе. Смертин, назад… Да смотрите во все глаза, чтобы никого. Чего застыли, товарищи?.. Противно надевать немецкое?.. Пулей давайте, а то голышом побежите... Чусовой, а ты что стоишь и зубы скалишь?.. Быстро готовь вещмешки для нашего барахла - не оставлять же его немцам?

Идея отдавала безумством, учитывая слабое знание языка, но переправа у Ратниково действительно нуждалась в осмотре, а делать это из кустов - только видимость создавать. Первым делом расстегнуть ремни, развести концы, чтобы вся амуниция не посыпалась, потом расстегнуть китель, снять сапоги, вытряхнуть покойную публику из штанов.

- Товарищ лейтенант, нет никого на тропе, - шептал вперёдсмотрящий Климов. - А вы уж поспешите что ли, а то у меня нервный тик начинается.

Переоделись минут за четыре - одёрнули форму, затянули ремни.

- Чудак, что ты делаешь? - поучал Ершов Карякина. - Каску задом наперёд надеваешь -у тебя лицо здесь, а затылок там.

Новоявленный патруль смотрелся весьма недурно, в темноте этот номер мог вполне сойти. Карякин уже чесался, вертел шеей, Дубровский утробно сопел, стойко переносил тяготы и лишения.

- А мертвецов куда, товарищ лейтенант? - спросил Ершов. - Здесь оставим?

- А ты головой подумай, боец!.. - Шубин начинал раздражаться. - Их же через пять минут найдут.

- Самоубийство, - предположил Дубровский. -Да, это первое что приходит в голову.

- Тела утилизировать в кусты короче, да чтоб ничего на дороге не валялось. Шевелитесь, бойцы… Потом догоняйте нас, мы быстро не пойдём.

Всё это напоминало дурно срежиссированный спектакль, но вскоре возбуждения улеглось, дальше двигались чинно, растянувшись колонной. От чужой формы действительно всё чесалось: шея, плечи, заднее место. Немцы вшей собирают, не моется высшая раса!

Половину пути между переправами, возможно, уже прошли. Река плавно меняла направление, дважды входила в меандры, темнел островок на стремнине, увенчанный шапкой зелени, течение обтекало его с двух сторон, устремлялось дальше, звенела вода на перекате. Конфигурация береговой полосы практически не менялась: невысокие обрывы, зелень над водой, плакучие ивы в мерклом свете.

На встречу показался ещё один патруль, видимо, настоящий, ёкнуло сердце, мерно колыхались карабины за плечами, отсвечивали шлемы. Глеб машинально сместился вправо - в Германии же правостороннее движение, остальные потянулись за ним, как вагоны за паровозом.

- Вы не переживайте, товарищ лейтенант, - прошипел в затылок Карякин. – Разойдёмся, как в море корабли. Если что, наши из кустов помогут.

- Привет, - буркнул обер-гренадер, возглавлявший шествие.

- Привет, - отозвался Шубин.

- Невеселые, вы, - заметил старший. – Что-то случилось?

- Нет… - Глеб не стал развивать тему.

Патрули разминулись.

- Что это с ними? - недоумевали солдаты. - Словно не от мира сего. – Э-э, удачи. Вы из роты связи? Не видели мы вас днём.

Да, метров через десять лейтенант не выдержал - обернулся, плавился затылок. Сослуживцы уходили не оглядываясь, покачивались карабины.

- Беспокоитесь, товарищ лейтенант? - бурчал Карякин. - Да всё нормально, мы тоже беспокоимся. Главное не расчёсывай. Вы, кстати, заметили, что от них спиртным тянет?

- А меня шнапс во фляжке, - удивлённую обнаружил замыкающий Дубровский. – Вот, живут же люди, воюют со всеми удобствами… А у нас водица ключевая, да и то не всегда. Может приложимся, товарищ лейтенант? - заныл Карякин. - А то идём, как белые вороны.

- Не выдумывай, пьянству бой. Если разрешу, то позднее - после выполнения задания. Не выбрасывай. У тебя курево, зажигалка есть? А то мой похоже некурящий был.

- Есть, товарищ лейтенант. Давайте покурим, - Дубровский остановился по шарил по карманам.

Сделали короткую остановку, закурили немецкий табачок, дружно покашляли. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась нетронутая идиллия: неторопливо текла на юг четвертая по величине река Европы, звуки канонады заглушали далекие ночные трели.

- Тишина, романтика, дымка над водой, - мечтательно вздохнул Дубровский. - Наверное рыба тут водится, хотя какая тут рыба. Вот, то ли дело у нас, в Шлиссельбурге на Ладожском озере, до войны такая знатная рыбалка была…


- Да какая у вас рыбалка, на вашем Ладожском озере? - фыркнул Карякин. - Вот у нас, в Чувашских озёрах, зеркальные карпы по восемь килограммов на голый крючок клюют. Так и просят - вынь нас, скушай!

- К чёрту ваших карпов, - поморщился Глеб, затаптывая так и не осиленную сигарету. - Вот у нас в Новосибирске, есть такая речка Иня называется. Я на ней, за час по сто пескарей надёргивал, они потом на сковородке прыгают, всё успокоиться не могут.

- Эй, чего стоим, товарищ лейтенант? донеслось из кустов. - Мы тоже покурить сядем, добро?

- Вот зараза, такую буколику испортил, - чертыхнулся Дубровской.

- Отставить разговорчики! - опомнился Глеб. - За мой, в колонну, шагом марш! Доберёмся до Ратниково, дальше как пойдёт.

До излучены ничего не произошло - иллюзия речной идиллии была потрясающая, густая растительность отгородила местечко от ужасов войны, лишь не спящий филин что-то покрикивал в лесу, да в заводи играла рыба, иногда из кустов доносился хруст веток, сдавленно чертыхались разведчики, волокущие рацию. Узкая дорога забирала вправо, повторяя контур излучены. За поворотом всё сменилось: окружающее пространство утратило признаки пасторали, обрывы сгладились, дорога пошла вниз, растительность, по правую руку, по прежнему, прятала основные силы группы, часть речной долины озарялась лунным светом. Впереди показалось Ратниково, до деревни было метров триста, к левому берегу жалась кучка строений - похоже нежилых. Основная часть деревни находилась на правом берегу Днепра, селение было небольшое, разбросанное, свет в избах не говорил. Спуск к воде в районе деревни был пологий, кое-где белели пляжи, дистанция сокращалась, тропа извивалась, забирала в сторону от кромки воды, впрочем не критично - река, по-прежнему, была рядом. Показался утлый причал на сваях, в этом месте выделялся мысок, на нём стояли три немецких мотоцикла BMW. Члены экипажей сидели на камнях, вели непринуждённую беседу, обменивались шуточками, наслаждались спокойствием тёплой ночи, мерцали огоньки сигарет. Кто-то рыбачил с причала, вырезанной из ивняка удочкой, глубина в этом месте была приличной, удило совершало монотонные движения - знатного клёва, похоже, не было. Мотоциклисты подшучивали над товарищем, любителем рыбной ловли в неподходящих для этого условиях.

- Да чтоб тебя сом в задницу укусил и в омут утянул, - с какой-то ревностью прошептал Карякин. – Вылавливают, понимаешь, нашу рыбу… Любитель хренов.

На этом участке было много перекатов, звенели отмели, но на стремнине глубина была приличной. Ржавые бакены отмечали фарватер, приближались дощатые постройки - их было немного, ранее их использовали под склады и места для хранения и ремонта малых плавательных средств. Метрах в ста, за причалом, проступали очертания моста - переправа не работала, мост был узкий, деревянный, с бревенчатым настилом, даже в темноте было ясно, что технику, тяжелее полуторатонного грузовика, он не выдержит. Немцы увлеклись, пытаясь сходу проложить дорогу в тыл советским частям. По среди моста серела дыра, проделанная тяжёлым танком. Фактически от переправы остались только две растерзанные половины, обвалились перила, надломилась одна из опор, часть настила ушла в воду и уплыла по течению, виднелись перекрещенные брёвна, зажатые между опорами.

Боевая машина, ведома бестолковым механиком ухнула в реку, переломилось орудие, оторвало башню. Когда конструкция под траками стала рушиться, механик водитель попытался увести машину в сторону и танк в падении перевернулся, но весь не затонул - виднелась часть колёсного хозяйства, оборванная гусеница плескалась в воде, как хвост гигантского речного существа. Вытаскивать из воды боевую машину немцы не стали - потеряли так потеряли. Использовать покалеченные мост не смогла бы даже пехота. На этом участке, на левый берег немцы не спешили, в пространстве между причалом и разрушенным мостом сооружалась понтонная переправа, работы велись в размеренном темпе, суеты не наблюдалось.

- Чем их мост-то не устроил? - проворчал не разобравшийся в ситуации Дубровский.

- Этот мост чинить - как треснувший бетон изолентой обматывать, - бросил через плечо Глеб.

Понтоны не поспевали за оторвавшимися от тылов частями вермахта, немцы использовали всё, что могли найти. Русло перегородили пять широких плоскодонных судёнышек, в качестве плавучих опор они вполне подходили. Всё, что ранее возвышалось над бортами - надстройки, поручни, было просто снесено. Понтоны держались при помощи якорей, чтобы не сносило течение. Часть пролётного строения уже соорудили, по реке сновали вёсельные лодки, перевозили солдат инженерного подразделения, фрагменты конструкции переправы, стучали молотки и топоры, брёвна доставляли на спаренных лодках - без спешки, грамотно, борясь с течением. Настил для пролетных строений поставляли из деревни, там рычали грузовики, разгружаясь в районе пляжа.

- Товарищ лейтенант… Смотрите, что тут творится, - зачаровано протянул Карякин. – Работают, сволочи… Как вы считаете: танки пройдут?

- Не знаю, - буркнул Шубин. - Видно провели простейший инженерный расчёт, знают, что делают. Танки эта штука, вероятно, не выдержит, а пехоту, автомобили, полевую артиллерию, возможно, бронетранспортёры. Хреново нашим будет, если вся эта нечисть расползётся…

- Уничтожим переправу, товарищ лейтенант?

- Карякин, не глупи… Даже если придумаем как её взорвать - ляжем костьми. Зачем?.. Пусть немцы её достроят, а использовать будут наши.

- Точно, товарищ лейтенант! - возбудился Дубровский. - Возьмут переправу, закрепиться на плацдарме и отсюда двинут отвоёвывать Соловьёво. Маленький вопрос: как подгадать, чтобы завершение строительства совпало с приходом наших?

Ответа не было - подобное совпадение из области фантастики. Сколько времени понадобится немцам, чтобы закончить монтаж моста – пять, шесть часов? Из увиденного явствовало, что на левом берегу войск почти нет.

Мотоциклетный разъезд остался за спиной вместе с рыбаком, тот как раз что-то поймал, заработав в свой адрес массу сальных шуточек. Мотоциклисты их не окликали, патрули примелькались, к тому же, лиц они не видели, избавив тем самым от ненужных вопросов. Напротив строящейся переправы, в стороне дощатых построек, немцы устроили пулемётное гнездо с круговым сектором обстрела - выложили кольцом мешки с песком, оставив узкий разрыв для прохода внутрь, возвышался ствол пулемёта на сошках, мерцали каски. Сооружение было новым, ещё необжитым. У берега покачивались привязанные лодки там же валялись совковые и штыковые лопаты, рваная мешковина.

- Выглядит не празднично, товарищ лейтенант, - шепнул Карякин. - Вроде их немного - рыл восемь с мотоциклами, за мешками человека четыре, да патрули, вроде нас, иногда проходят.

Интересно, есть другие? Надо выяснить, куда пойдут войска, переправившись на этот берег? Вдоль Днепра, на север - путь в никуда. Где прямая дорога на Тёплый Ключ? Нужно обследовать прилегающую местность, пока ночь и всё непонятно, что там дальше - на севере кустарник обрывался.

Шубин бросил вполголоса Климову:

- Оставаться здесь и в экстренной ситуации реагировать, если немец по малой нужде заберётся в кусты - не трогать.

- По малой не заберётся, товарищ лейтенант, - хихикнул Дубровский. - А вот по большой может.

Трое в форме продолжали осваивать тропу, за спиной остались причал, утлые постройки. Дорога огибала пулемётный пост за мешками, солдаты исправно несли службу, судя по репликам - играли в карты, насторожились при виде патруля, потом расслабились.

Кипела работа на переправе: сновали лодочки, поскрипывала лебёдка, поднимая бревно на понтонное покрытие. Приглушённые голоса разносились по воде, кончился строительный материал, нужно подождать пока заготовят новый, люди обер-лейтенанта Шульца уже занимаются этим – задержка в проведении работ, это прекрасно!

За разрушенным мостом фактически ничего не было, дорога проваливалась в покатые ямы, пробиться автотранспорту было бы сложно, дорогу следовало засыпать. За изгибом проезжей части находился последний пост: поперёк дороги стоял мотоцикл с коляской, дальше берег снова рос, вздымался обрыв над водой. Патрули так далеко не заходили, для мотоциклистов его появление стало неожиданностью, булькнула жидкость, проникая из фляжки в горло. Военнослужащий смутился, стал завинчивать крышку, второй закашлялся.

- Ага, употребляем, стало быть, - проворчал Карякин. Его постоянные комментарии уже донимали. - Начальство, далеко предоставленные сами себе, природа, красота не тронутая. Что делать будем, товарищ лейтенант?.. Ножами по горлу и с обрыва?

- Я сейчас тебя самого с обрыва, - огрызнулся Глеб. – Заткнулись… Ни звука!

Смутились и те, и другие. Но поворачивать обратно было бы странно, патруль спустился в пологую яму, выбрался наверх в районе мотоцикла.

- Надо же, - сказал детина в мотоциклетных очках, водружённых на каску. - Обычно ваши сюда не доходят, случилось что?

- Всё в порядке. Унтер приказал обойти всю зону, - отозвался Глеб, невольно потягивая носом.

Шнапс, потребляемый в вермахте, был не самых изысканных сортов.

- Всё тихо?

- Всё отлично! - подтвердил второй. - Нам ещё до семи утра здесь куковать… Может дадут потом немного поспать. Зажигалка есть?

- Есть!

Шубин высек пламя, двое вытянули шею, прикурили, дружно затянулись - их можно было вырубить с двух ударов, но пока не стоило - до утра не уйдут.