Огненное побережье

– И куда его теперь?

– Это вопрос не ко мне, это к Арнольду, – ответил Володя.

Арнольд возглавлял местную контрразведку.





Выписка из допроса лейтенанта израильской армии (ЦАХАЛ) Павла Стрельцова.


Следователь: Почему вы эмигрировали в Израиль?

Стрельцов: У меня жена была еврейка. Но я туда не собирался и ее отговаривал. Однако возникли жизненные обстоятельства.

Следователь: Какие обстоятельства?

Стрельцов: Меня выгнали из комсомола и поставили крест на карьере.

Следователь: Поподробнее.

Стрельцов: Я купил ксероксную копию на книжной толкучке у какой-то бабы – «Воспоминания генерала Краснова». Копию у меня украли. Потом пришел сотрудник КГБ и начал дознаваться, где я взял это антисоветское произведение. Его интересовал источник, на меня ему было наплевать. Он мне пригрозил, а потом настучал в комитет комсомола. Меня оттуда и вышибли.

Следователь: Пятое управление, это их методы. Ладно. А зачем пошел в ЦАХАЛ?

Стрельцов: Чтобы быстрее гражданство получить. Да и платят там нормально – жить-то как-то надо. Кто ж знал, что война начнется.

Следователь: Ну, и как? Получил гражданство?

Стрельцов: Должен был получить, но… «Туман войны», как говорил Клаузевиц.

Следователь: Да ты философ! И куда ты теперь подашься, философ без гражданства? Будешь жить, как Диоген, в бочке и заниматься мастурбацией?

Стрельцов: Не знаю… Только египтянам меня не отдавайте. Может быть, я здесь пригожусь? По военной специальности я артиллерист.

Следователь: Знаем. И еще разведвзводом командовал в танковой бригаде. Почему решил перебежать?

Стрельцов: Звягинцев – мой однокашник и друг, вот я ему и помог сбежать из плена.

Следователь: Это все из журнала «Веселые картинки, сказки для детей». Как там у философов… Платон мне друг, но истина дороже, а своя рубашка, которая ближе к телу, тем более.

Стрельцов: У меня любимую жену убили…

Следователь: Это уже серьезнее.



Бориса ввели в кабинет. За столом сидел следователь, который его допрашивал ранее, тот самый Голованов, а в углу примостился мужчина «бухгалтерской» внешности – как впоследствии узнал Борис, психолог. Буквально через минуту ввели Павла. Их рассадили по разным углам.

Следователь изобразил официальную мину на лице.

– Начинаем очную ставку для выяснения правдивости показаний… – он слегка запнулся, – …задержанных Павла Стрельцова и Бориса Звягинцева. Отвечать коротко и по существу.

Каждому задавались разные вопросы, а ответы должны были полностью соответствовать фактам, чтобы исключить малейшее легендирование. Психолог должен был отслеживать реакцию каждого участника.





Выписка из протокола очной ставки Павла Стрельцова и Бориса Звягинцева.


Следователь: Товарищ Звягинцев, как звали жену Стрельцова?

Звягинцев: Элис.

Следователь: Товарищ Стрельцов, кто у вас в институте преподавал сопротивление материалов?

Стрельцов: Доцент Волкорезов.

Следователь: Товарищ Звягинцев, какое кафе вы чаще всего посещали совместно со Стрельцовым?


Звягинцев: Кафе-мороженое «Метелица».

Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали отца Звягинцева?

Стрельцов: Иван Митрофанович.

Следователь: Товарищ Звягинцев, какое хобби у Стрельцова?

Звягинцев: Музыка. Он играет на аккордеоне.

Следователь: Товарищ Стрельцов, как звали караван-баши?

Стрельцов: Мухаммед.

Следователь: Товарищ Звягинцев, какое вино вы обычно употребляли в кафе?

Звягинцев: Обычно мы пили водку.

Следователь: Товарищ Стрельцов, где проводился допрос Звягинцева?

Стрельцов: В пригороде Суэца. Улицу и номер дома я не знаю, но это было двухэтажное здание с металлической изгородью.



Следователь посмотрел на очкарика, сидящего в углу.

– Стопроцентное совпадение, – ответил тот. – Поведение адекватное.

– Оба свободны, – сказал следователь, встав из-за стола. – Ограничения с вас снимаются. Переселитесь в ведомственную гостиницу. Во избежание несчастных случаев гостиницу не покидать. Ждите решение по вашему дальнейшему использованию.

– У нас нет документов… – Павел вопросительно уставился на следователя.

Тот усмехнулся:

– Какие тебе документы, Стрельцов? Израильские вернуть? А может, ты еще еврейскую форму наденешь и будешь разгуливать по Каиру?.. Охрану предупредим. Гостиница через два дома, туда вас сопроводят. Идите.

– Мне понравился один момент, – сказал Паша, когда они шли по улице в сопровождении все того же Володи. – Нас собираются использовать. Значит, меня арабам не сдадут.

– А что ты хотел? Бесплатно на паперти чем-нибудь загрузят. – Борис на некоторое время задумался. – Но это больше к тебе относится. Тебе терять нечего, ты уже все потерял. А меня переправят в Союз и назначат заведующим каким-нибудь армейским складом за уральскими буграми. Это если вообще из армии не вытурят и не отправят на кичу.

– Будущее в темноте… – философски заметил Павел.

Их поселили в двухместном номере. Не люкс, но душ и туалет имелись.

А на следующий день Бориса вызвал генерал Бабашкин.

В представительство охрана пропустила Звягинцева без проблем. Он поднялся на второй этаж. Адъютант, молодой лейтенант, вежливо поздоровался и попросил немного подождать.

Через несколько минут из генеральского кабинета выкатился лысый подполковник с пачкой растрепанных бумаг, остановился, перевел дух и протер потную лысину носовым платком. Видимо, получил изрядную взбучку.

Генерал сидел со злым выражением лица – еще не отошел от разговора с предыдущим посетителем. Он молча указал на стул возле стены, не глядя на Бориса. Звягинцев присел и стал разглядывать портрет Брежнева, висящий над столом. Генерал помолчал еще с минуту, черты его лица разгладились, и он наконец-то посмотрел на Бориса. Борис понял, что сейчас решится его судьба.

– Вот что, товарищ капитан Звягинцев… – Бабашкин налил воды в стакан и сделал пару глотков. – Пить хочешь?

– Хочу, – ответил Борис. В глотке у него действительно пересохло от волнения.

Генерал налил второй стакан и протянул его Звягинцеву.

– Твоя невиновность доказана. Но ты понимаешь, что офицер ГРУ, побывавший в плену и тем более в лапах ЦРУ, автоматически перестает быть офицером ГРУ. И дальнейшая твоя судьба может пойди по другой дорожке. – Генерал говорил спокойно и доброжелательно. Он сочувствовал Звягинцеву. – Дорожка первая. В Москве рассмотрят наши следственные материалы. Если что-то им не понравится, они назначат доследование, допросы, вопросы. Не исключено, что обвинят в чем-нибудь и посадят в тюрягу. Дорожка вторая. Тебя отправят инструктором по рукопашному бою, но не в Москву, а куда-нибудь далеко-далеко – не самая плохая дорожка. И дорожка третья. Тебя уволят из армии с волчьим билетом, и работать ты будешь, дай бог, физруком в школе… У тебя есть связи с Израилем?

Вопрос был настолько неожиданным, что Борис непроизвольно вздрогнул.

– У меня там любимая девушка, Галя. Галь Либерфарб.

Генерал хмыкнул и в упор посмотрел на Звягинцева. Чувствовалось, что ответ оказался для него столь же неожиданным, как вопрос для Бориса.

– Про израильтянку Галь мы знаем – Стрельцов рассказал, – но вот то, что она твоя любовница… Мда-а-а… Дела… – Он нажал на клавишу громкой связи. – Арнольда сюда, срочно.

Буквально через считаные минуты в кабинет заглянул полковник.

– Проходи, проходи, – сказал генерал. – Тут к твоей сомнительной идее прикрепились любопытные и положительные обстоятельства. Глядишь, идея срастется.

Полковник без разрешения присел сбоку от стола:

– Что за обстоятельства?