Огненное побережье

Стрельцов понял, что здесь он ничего не добьется, и решил просто-напросто сбежать из госпиталя. Документы у него были при себе, только военную амуницию отобрали. «Плевать, и так доеду. А в бригаде новую форму выдадут».

На попутке он доехал до бригады и сразу же отправился на доклад к командиру.

– Я сбежал из госпиталя, – с порога проинформировал Стрельцов Дакана.

– Сбежал так сбежал, – равнодушно отозвался полковник. – Кто тебя на Синае искать будет… Ты как раз вовремя – через два часа мы выступаем. Только вот, твой броневичок сломался, а другого нет, поэтому тебя и твою команду рассадим на два танка.

– А куда едем, если не секрет?

– Да какой уж тут секрет, – отмахнулся Дакан. – Десантный батальон попал в передрягу на берегу канала. Должен был занять плацдарм для организации еще одной переправы, а там египетская группировка. Связь прервалась. Они послали гонца, и тот, на счастье, наткнулся на одно из наших подразделений. Нам поручено вытащить десантников из ловушки.

Боеспособность, снаряжение и вооружение десантников остаются пригодными для боевых действий в течение суток. Если за это время с ними невозможно соединиться, их не высаживают, ибо они обречены на уничтожение.

Эти десантники пребывали в окружении уже почти двое суток. Надо было спешить, танки летели по пустыне с максимальной скоростью. Мотопехота слегка отстала, но тоже была готова в кратчайшие сроки включиться в боевую операцию.

Стрельцов недоумевал: «Все как-то спонтанно, непродуманно. Воздушно-десантный батальон глупейшим образом угодил в ловушку – после высадки наткнулся на египетский заслон, поддерживаемый танками и гораздо лучше вооруженными египетскими солдатами. А где была разведка?» Он высунулся наружу и увидел застрявший в песках развернутый мост, сделанный из огромных металлических бочек, скрепленных между собой. По этому мосту израильская армия должна была форсировать Суэцкий канал, но мост так до него и не добрался. «Переправились, мать твою!»

Вскоре начали рваться снаряды, одна из ракет попала в соседний танк. Оттуда выскочил боец, вслед за ним выпрыгнул второй. Третьего и четвертого не наблюдалось. «Все. Остальные либо убиты, либо тяжело ранены. Никаких шансов». Танк горел, и вскоре должны были начать разрываться снаряды из боезапаса. Спасшиеся бойцы резво побежали в обратную сторону, прекрасно понимая, что так у них больше шансов выжить.

Командир высунулся из люка, чтобы оценить обстановку.

– Противник в трех километрах от нас, – сообщил он Стрельцову и вернулся на место, прижав ладонь к шее – от дальнего разрыва снаряда долетел осколок и слегка задел лейтенанта по сонной артерии.

Павел повернулся и увидел, что командир сидит, согнувшись, с побелевшим лицом, а на шее с левой стороны показалась тонкая струйка крови. Руки у него были опущены. Стрельцов, вспомнив уроки неотложной помощи, засунул палец в рану и нажал, чтобы остановить кровотечение. Командир посмотрел на Павла извиняющимся взглядом, развел руками и пробормотал:

– Извини, что так получилось…

Губы у него еще шевелились, но Павел едва разобрал его слова. Кровотечение остановилось, казалось бы, все обошлось… Но внезапно изо рта лейтенанта хлынул фонтан крови, с ног до головы обдав Стрельцова. Павел осознал: когда он перекрыл рану, кровь пошла через рот. Лейтенант продолжал смотреть на Стрельцова, но взгляд его постепенно затухал, становился все более бессмысленным и пустым. До последних секунд он был в сознании, превращаясь в недвижную маску. Кровотечение прекратилось, и Павел понял, что у лейтенанта остановилось сердце.

Танк тем временем продолжал двигаться вперед.

Вскоре обе стороны погрязли в танковой дуэли. В бой включилась мотострелковая рота, обстреливая противника из гранатометов. Один из броневиков, отчаянно маневрируя, бросился на помощь десантникам. Поступила команда:

– Обеспечить боевое прикрытие!

Бригада открыла интенсивную стрельбу по противнику. Полетели дымовые шашки, обеспечивая дымовую завесу.

Броневик вывозил десантников на броне, включая раненых, проскакивал перед самым носом у египтян, буквально в нескольких десятках метров от их позиций. Эта самоубийственная операция продолжалась больше часа. В конце концов, были вывезены все десантники. «Бог его хранит», – подумал Павел.

Обе стороны дрались отчаянно, никто не хотел уступать.

Перед их танком вырос в полный рост египетский солдат и начал поливать броню из автомата Калашникова. «Как он только сюда добрался!» Водитель поддал газу и наехал на бойца, но тот залег между гусеницами, а когда танк проехал, вновь вскочил на ноги и продолжил стрелять. Пришлось дать задний ход, вновь на него наехать и развернуться на месте.

Десантники тем временем отходили, неся на себе раненых. Когда они отошли на безопасное расстояние, поступила команда к отступлению.

Догнав десантников, танки остановились. Бойцы сидели и лежали на песке, истощенные морально и физически. Столько времени просидеть без воды и почти без боеприпасов…

Десантники хотели было забраться на броню, но Дакан им запретил. Павел, стоявший рядом с комбригом, не мог понять смысл этого странного отказа. У него непроизвольно вырвалось:

– Почему?!

Дакан повернулся к нему и злобно усмехнулся:

– Мы еще не всю программу выполнили… Их подберут, мы снабдим их всем, чем необходимо. Потерпят. А милосердие и жалость засунь себе куда-нибудь. Мы на войне! Здесь первую скрипку играет целесообразность!

Позднее Дакан объяснил, что необходимо нейтрализовать средства египетских ПВО и дать возможность работать израильской авиации. В подробности он Стрельцова не посвятил – может быть, сам толком их не знал.

Когда Павел выбрался из танка, он разглядел, насколько испачкан в чужой крови. Красное пятно простиралось от груди до колен. «Она высохнет, но все равно как-то неуютно… – вяло подумал он. – А другую форму сейчас не найдешь».

Подошел Натан.

– Смотри. – Стрельцов брезгливо указал на кровавые пятна.

Сержант молча покачал головой и куда-то ушел. Вскоре он вернулся, неся в руках почти новую форму.

– Где ты ее взял? – удивился Павел.

– С мертвого снял. Его в голову убили. Твоей комплекции – вроде бы сгодится, – объяснил боец.

Стрельцова это не покоробило, и он надел форму мертвеца.

Через некоторое время бригада снялась с места, но проехали совсем немного, километров десять. Горизонт перекрыли два огромных бархана, что исключало прицеливание по объекту. Выслали наводчика. Тот поднялся на вершину одного из барханов и дал ориентировочные координаты цели.


Начали навесную стрельбу, максимально задрав дула кверху. Египтяне ответили. Вспыхнула артиллерийская дуэль. Позиции египтян были достаточно укреплены, а бригада стояла в голой пустыне, хотя и под прикрытием барханов. Загорелось четыре танка.

Один из танкистов загнал свою машину на вершину бархана, желая вести более эффективную стрельбу, но не справился с управлением и открыл днище корпуса. Танк тут же подбили, из него повалил черно-серый дым. Экипаж вывалился наружу, двоих бойцов охватил огонь. Они бросились на землю и начали кататься по песку, сбивая пламя. К ним побежали санитары.

Неожиданно по рации раздалась команда от Дакана:

– Стрельцов, иди туши танк.

Команда была неадекватной, если не сказать, глупой. «Проклятый националист! – внутренне возмутился Павел. – Хочет меня унизить, показать свою власть или попросту подставить. Злится, что операция на грани провала, а на ком еще злость срывать? Естественно, на русском! Не в первый раз!»

Но приказ есть приказ. Стрельцов схватил огнетушитель и бросился к горящему танку. «Взорвется, не взорвется… – гадал Павел на бегу. – Лучше бы взорвался, пока я к нему не подошел, тогда я хоть жив останусь. А на бархане меня мигом срежут – расстояние меньше километра, для снайпера в самый раз».

Павел приблизился к танку сзади. Двигатель продолжал работать, из башни валил дым. Прижавшись к корпусу, чтобы его не заметили египтяне, Стрельцов заглянул внутрь. Лицо сразу же обдало жаром. Он отпрянул, сунул огнетушитель в башню и пустил струю. «Только бы сейчас не взорвался! Огонь полыхает прямо на снарядах». Павел вновь заглянул в танк. Пламени уже не было видно, но еще валил густой дым.

На египетских позициях стояли противотанковые пушки. Но они не стреляли. И снайперы тоже не стреляли. «Почему?» Об этом Стрельцов никогда не узнает.

Доложив командиру о выполнении задания, Павел посмотрел Дакану в глаза. Тот отвел взгляд и произнес:

– Молодец. Будешь представлен к награде.

Но голос его звучал фальшиво. Он чувствовал, что был неправ, погорячился, послав своего офицера на неминуемую гибель. Все обошлось только чудом.

Над головами пронеслась израильская эскадрилья. «Вот это другое дело», – одобрил Павел. Но бомбардировка длилась недолго и с сомнительной эффективностью. Захлопали зенитки. Один из израильских бомбардировщиков подбили, и он рухнул в паре километров позади бригадных танков. Надо было что-то предпринимать, что-нибудь более радикальное – перестрелка могла длиться бесконечно долго.

– Огибаем барханы и выходим на стрельбу прямой наводкой, – прозвучала команда. – Бить по радиолокаторам. По складу вооружений не стрелять.

Дакан знал, о чем предупреждал.

Танки вышли из-за барханов и открыли интенсивную стрельбу. Потери увеличились, загорелись еще несколько машин. Танкисты выбрались наружу, но далеко не все.

Для танкиста танк становился последним пристанищем, своеобразной домовиной. Павел знал, что, если человек сгорает в танке, от него остается только комок желтого вещества, похожего на пластилин, весом полкилограмма, не больше. Приходится ломать этот комок, чтобы достать дискид, солдатский медальон – единственное, что не сгорает…

Цель была достигнута – антенна и радиолокаторы рухнули, система ПВО египтян на данном участке фронта практически «ослепла». Настало время отходить, но кто-то в азарте боя вопреки приказу отстрелял по складу вооружений. Оттуда вылетело несколько ракет. Они полетели зигзагами, вверх и вниз, между танками.

Павел увидел, что прямо на его машину мчится огненный шар. Холодная волна прошла от живота до груди, глаза то расходились, то сходились к переносице. Оставалось только молиться… Но ракета неожиданно вильнула, ушла вверх и взорвалась где-то вдалеке.

– «Судьба Онегина хранила», – процитировал он Пушкина и рукавом вытер со лба испарину.

Когда они ехали обратно, в небе появился египетский вертолет. Он летел на малой высоте, под днищем были закреплены какие-то бочки. Павел не раздумывая вытащил свой крупнокалиберный «МАГ» и начал поливать вертолет трассирующими пулями. Тот летел так низко, что Стрельцов мог разглядеть лицо летчика. Павла поддержали пулеметным огнем. Вертолет завис, а потом рухнул вниз и загорелся. Пламя было неестественно ярким.

Позже Стрельцов узнал, что вертолет тащил две бочки с напалмом, чтобы сбросить их на израильских генералов, чуть ли не во главе с Маше Даяном, которые находились неподалеку с целью проверки боеготовности одной из группировок.



Поднялся ветер, по дороге зазмеилась песчаная поземка. Но Короткова это мало волновало – по прогнозам, в ближайшее время природных катаклизмов не предвиделось. Он спокойно крутил баранку, иногда притормаживая на ухабах. Справа от него сидел Звягинцев, а на заднем сиденье разместились два египетских офицера – военный инженер, специалист по вооружениям, и контрразведчик. Бориса по просьбе египетского командования послали в составе экспертной группы в качестве независимого и непредвзятого эксперта. Видимо, на это имелись веские основания.

Поступил сигнал, что на объекте, на западном берегу Суэцкого канала, оснащенном средствами ПВО и противотанковой артиллерией, творится что-то неладное. Личный состав от рук отбился, не выполняет уставные требования. Солдаты не заботятся о вверенной им технике, употребляют наркотики и водят в военный городок публичных девок. Командир подразделения, капитан с фараонской фамилией Тутмосид, ничего не мог с ними поделать. Или не хотел. Вот с этим и предстояло разобраться экспертной группе, чтобы руководство приняло соответствующие меры.

Машина подъехала к воротам. Охранник в будке даже не пошевелился. Когда Коротков настойчиво посигналил, из будки вышел по пояс голый сонный солдат. К нему тут же подскочил контрразведчик и с размаху врезал ему по уху. Солдатик моментально пришел в себя и вытянулся по стойке «смирно». Получив соответствующие указания, он открыл ворота и рысцой побежал звать командира.

– Театр начинается с вешалки. Посмотрим, что творится внутри, – произнес Коротков.

Когда экспертная группа вошла на объект, к прибывшим вразвалку подошел офицер в чине капитана, небрежно отдал честь и представился:

– Капитан Тутмосид. Можете звать меня просто Туто.

– Ваш охранник скоро в трусах будет начальство встречать, – вкрадчиво, со скрытой насмешкой сказал контрразведчик.

– Так ведь никто не предупреждал о вашем приезде! – возмутился капитан.

Глаза у него горели огнем, а речь звучала чересчур эмоционально. «Обкуренный», – моментально определил Звягинцев. Подобных типов Борис с избытком насмотрелся в Средней и Центральной Азии.

– Когда проверяют боеспособность части, никто заранее не предупреждает о визите, – пояснил контрразведчик. – А мы приехали именно для этого. Показывай свое хозяйство.

Он вел себя спокойно, дружелюбно, и Борис понимал, почему: офицер не собирался заниматься воспитанием и наведением порядка, а должен был прояснить обстановку и доложить начальству.

Группа разделилась: контрразведчик с Тутмосидом ушли в штаб, инженер отправился оценивать состояние вооружений, а Звягинцев с Коротковым пустились в свободное плавание по территории военного городка.

Зайдя в столовую, они обнаружили за офицерским столом двух разбитных девиц с бутылкой вина, явно не военных. Обеденное время еще не наступило, в столовой больше никого не было. На девушках были тугие полупрозрачные платья и ажурные чулки. Когда они увидели офицеров, одна из девиц картинно закинула ногу на ногу, показывая соблазнительные бедра, а другая вынула зеркало и начала поправлять прическу. Вели они себя вроде как естественно и непринужденно, но это был спектакль по давно отрепетированной мизансцене – они почуяли клиентов. Коротков в этом не сомневался. Как и в их профессиональной деятельности.

Он подсел за их столик и проговорил елейным голоском:

– И что здесь делают такие красивые девушки?

– Мы в гостях, – ответила одна из девиц. – Не хотите с нами выпить, мальчики? – Она выразительно посмотрела на Звягинцева.