Огненная королева

– Мы не будем слушать эту песню! – закричала Роуз. Сьюзан мигом вытащила свой телефон и выбрала песню в приложении «Музыка». Естественно, BWB, Boyz Will Be Boyz.

«Что делать такому парню, как я? Я скучаю без тебя, в поцелуях таю я. Нет мне ритма без тебя, песня тоже все не та… Все не так, без тебя не так… девочка!»

На лице Сьюзан мелькнуло мечтательное выражение.

– О боже, я забыла тебе рассказать! – Сьюзан быстро заморгала.

«Моргающая красавица», – подумала Роуз. Ведь в длинных ресницах Сьюзан до сих пор были капельки талого снега.

– Что?

– Юу Пак.

– Кто такой Юу Пак? – спросила Марисоль.

– Ведущий солист BWB, – ответила Роуз. – Сьюзан влюблена в него по уши.

– Он может быть отчасти евреем! – воскликнула Сьюзан.

– Что? Он кореец. Как он может быть отчасти евреем?

– Я узнала, что его маму зовут Беатрис Сильверман.

– И что? – спросила Марисоль.

– Сильверман – еврейская фамилия. Ты когда-нибудь встречала Сильверманов, которые были бы не евреями?

– Не уверена, что вообще встречала кого-нибудь по фамилии Сильверман, – сказала Роуз.

– Я – тоже. – Марисоль покачала головой.

– Ну разве вы не понимаете? У евреев национальность передается по линии матери. Неважно, отец еврей или нет. Все зависит от матери. Так что Беа, скорее всего, еврейка.

– Ты уже называешь ее Беа? – спросила Роуз. – А какая разница, еврей он или нет?

– А вдруг он мог бы спеть на моей бат-мицве? Ну, знаете, может, он спел бы для меня, раз уж он… тоже еврей.

– Ну, может быть, – сказала Роуз.

– Думаю, я напишу Беа.

– Хорошо. – Роуз и Марисоль разом кивнули.

– И еще я думала о том, что надеть на ваш рождественский ужин. Думаю, юбку для бат-мицвы, которую ты отрезала от платья из «Старых душ». Потому что теперь у меня есть под нее две блузки. Одну ты видела, а вторую – нет, и я никак не могу решить.

– Я помогу. Принеси обе.

– Только есть одна проблема.

– Какая?

– Как думаешь, уместно ли будет надеть на рождественский ужин костюм для бат-мицвы?

– Не глупи. Это универсальный праздник, понимаешь, всеобщий. – И через секунду Роуз воскликнула: – Дополнительные баллы!

– О да, «всеобщий» было в списке слов, который дал нам мистер Росс.

– Список слов? – в недоумении спросила Марисоль.

– Ага, мистер Росс разослал его по электронной почте в последний день занятий, – сказала Сьюзан. – Ты не получила его?

– Я… у меня нет компьютера.

– Боже мой, это… это что-то, – пробормотала Сьюзан.

Марисоль лишь пожала плечами:

– Есть более важные вещи. Как думаешь, Сьюзан, у твоего отца получится раздобыть для меня документы?

– Да, определенно. Он пытается ускорить этот процесс. Папа очень хорош в таких делах. Он может абсолютно все.

Папа очень хорош в таких делах. Он может абсолютно все. Эти слова засели в голове у Роуз.






Глава 19. Подарок




Он может абсолютно все. На следующее утро, в канун Рождества, в ее голове еще звенели эти слова. Роуз жаждала увидеть своего отца больше, чем когда-либо. Она хотела сделать ему подарок, нечто особенное. У нее был галстук-бабочка, но этого казалось мало. Она подумала о том, чтобы смастерить очень маленький альбом с фотографиями себя и мамы. Но это могло быть слишком опасно. Королева Мария и без того уже носит на шее ее медальон. Тем не менее Роуз хотела принести отцу какой-нибудь рождественский подарок. Но кто знает, попадет ли она на Рождество? Век всегда оставался одним и тем же, но о дне, месяце и часе приходилось только гадать.

Роуз вдруг вспомнила о любимом мамином свитере из кашемира, с вечно модным цветочным рисунком на насыщенном коричневом фоне. Он явно был слишком мал для отца. Но можно ли превратить его во что-то другое? Она зашла в гардероб и сняла свитер с вешалки. Как только Роуз прижала его к щеке, ее переполнил запах, которым могла пахнуть только мама. Ароматы наслаивались один на другой. Сначала ландыши, росшие на заднем дворе их дома в пригороде Филадельфии. Потом запах поля, усеянного дикими цветами, где они бегали с воздушными змеями. Все это смешалось с соленым бризом пляжа и резким запахом солнцезащитного крема. Затем прибавился еще один аромат: бархатных лепестков дамасских роз. Все эти ароматы источала она. Роуз уткнулась лицом в свитер. Как потерянная душа, которая вернулась к ней.

Но потом у нее возникла ужасная мысль: что, если кашемир нарушал свод законов о роскоши, которые указывали, какую одежду могут носить люди? Вдруг кашемир вне закона? Отца могут арестовать. Изобрели ли кашемир к шестнадцатому веку? Она подбежала к компьютеру и погуглила. И упала духом, когда прочитала в «Википедии», что кашемир придумали несколько тысяч лет назад в Монголии, Индии и Кашмире (естественно). Знал ли кто-нибудь об этих местах четыре века назад? Возможно, путешественник Марко Поло. Принцесса Елизавета была очень умна и постоянно читала историю. Тем не менее она никогда не упоминала Марко Поло. Две секунды спустя Роуз чуть не закричала от радости. В 1811 году Уильям-Луи Терно, ведущий производитель шерсти во Франции при Наполеоне, начал производство кашемира из приобретенного им стада коз. Слишком поздно для законов о роскоши шестнадцатого века.

– Аллилуйя!

Она тут же потянулась за швейными ножницами и только начала разрезать свитер, как пришла Марисоль.

– Зачем ты режешь прекрасный свитер?

– Он принадлежал маме. Мне он не идет, так что я его перекраиваю.

– Перекраиваешь?

– Превращаю во что-то другое. Я постоянно так делаю. Однажды я перешила мамин свитер в юбку для себя.

Она смотрела на Марисоль в надежде, что та поверит. Будет сложно объяснить, что это для отца. Как-нибудь в другой раз.

– Где ты была?

– Делала маникюр твоей бабушке, потом – Бетти, а затем – поварихе Ширли. Все захотели.

– Ой, как мило с твоей стороны.

– Пора начать упаковывать другие подарки.

– И мне. Как только закончу с этим.





* * *


В тот вечер, в канун Рождества, Роуз, Марисоль и бабушка Роуз ужинали в библиотеке за круглым столом. В камине горел огонь. На рождественской елке светились гирлянды. Всю эту прекрасную комнату с ореховыми панелями заливал янтарный свет. После ужина Марисоль извинилась и поднялась наверх, чтобы закончить упаковывать подарки. Роуз с бабушкой сидели на диване напротив камина. Когда Марисоль уходила, Розалинда проводила ее взглядом.

– А теперь напомни еще разок: как ее зовут?

– Марисоль, бабушка. – Роуз подавила вздох. Ей всегда было так грустно, когда бабушка переживала эти кратковременные промахи.

– Ох, какая я глупая. Почему я не смогла вспомнить ее имя?

Когда Роуз только-только переехала сюда, Розалинда часто обращалась к Бетти и спрашивала: «Что это за девочка? Как ее зовут?» Роуз предполагала, что так будет и дальше. Память бабушки несколько истерлась.

– Я сочувствую ей. Она, должно быть, скучает по своей матери, особенно сегодня.

– Я тоже скучаю по своей, – ответила Роуз. – И по отцу.

Просто сорвалось с языка. Она не хотела это говорить.

– Ох, дорогая моя девочка! – Бабушка сжала ее руку.

Роуз вдруг уронила голову бабушке на плечо и зарыдала. Розалинда погладила ее и мягко сказала:

– Тише, тише.

Звук бабушкиных слов чем-то напоминал мурлыканье кошки.

Роуз никогда не говорила об отце, кроме одного раза. Тогда она спросила бабушку, знала ли та ее папу, и Розалинда ответила, что нет, но потом призналась, что он мог быть из «того времени». «То время» – так бабушка Розалинда называла давно прошедшие века, куда уходила сама. Роуз опять подняла голову и всхлипнула:

– Знаешь, бабушка, а ведь я познакомилась с папой.

– Правда? Ты наконец-то с ним встретилась?