Однажды летним днем
Часть 58 из 59 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Дверь Окуневых вы открыли ключом Майи?
Устюгов кивнул:
– Окунев, услышав, что дверь открывается, подбежал к порогу, видимо, собирался не пускать жену или продолжить ссору, но я затолкал его в квартиру. Тут он увидел перчатки на моих руках и пистолет. Окунев отпрянул, но я схватил его, подтянув к себе, выстрелил и оттолкнул его на диван. Нервы у меня были на пределе. Вот-вот, как я думал, должна была прийти Майя. Я выскочил из квартиры и забежал к себе. Пистолет я бросил в квартире Окуневых, а перчатки и одежду сложил в приготовленный заранее мешок. И стал ждать. Пришла Виолетта, и тут же следом за ней сестра Филиппа и сосед Марат. Я заскрежетал зубами! Своими руками задушил бы эту глупую девчонку!
– Вы имеете в виду Виолетту Потапову? – спросил следователь.
– А то кого же ещё! Идиотка!
– Вы всё это время оставались в соседней квартире?
– Да. Я слышал, как прибыла полиция, как опрашивали соседей. Я даже слышал, как кто-то сказал, что меня практически не бывает дома. Ночью я прихватил упакованный мешок и покинул квартиру навсегда.
– Куда вы дели мешок?
– Отвёз на дачу.
– На чью?
– На родительскую.
– И оставили там в доме?
– Почему оставил в доме? Вы меня держите за идиота?
Наполеонову очень хотелось ответить утвердительно, но он сдержался и спросил:
– Так что же вы сделали с мешком?
– У нас на даче похоронена собака моего отца. Его любимец. Я раскопал могилу и положил в неё мешок, потом снова зарыл и посадил на ней кусты пионов. – Устюгов усмехнулся. – Батя был бы доволен. А то всё раньше упрекал меня, что я не любил его собаку.
– Почему вы решили убить Филиппа Окунева?
– Я же вам объяснил, случай подходящий.
– И вам не было жалко ни в чём не повинного человека?
– А почему, собственно, я должен его жалеть?! – спросил Прохор холодно и окинул следователя неприязненным взглядом. – Не надо было этому дурню жениться на Майке.
* * *
С Майей Лоскутовой следователь переговорил в самую последнюю очередь. И вот что она ему рассказала:
– Да, мы сильно поссорились с Филиппом в то утро. Он накануне звонил моей матери, и она проговорилась, что я не была у неё уже две недели. А Филипп же не дурак был. Он догадался, что я встречаюсь с Мишей, обозвал меня шлюхой и устроил скандал. Тогда я ему и сказала, что беременна не от него, а от Миши. Он хотел ударить меня, я отшатнулась. Моя блузка распахнулась, и он увидел нитку жемчуга, схватил меня за неё и стал тащить, я испугалась, что он задушит меня, стала вырываться, нитка порвалась, и он упал вместе с оборвавшейся ниткой, бусы рассыпались, я заплакала и убежала в разорванной блузке, схватив с вешалки легкий плащ, который накинула сверху, отбежав от дома.
– Вы уехали на своей машине?
– Нет, я была в таком состоянии, что не могла вести машину, и поймала частника.
* * *
Июнь заканчивался, но впереди было целых два месяца лета и ещё, возможно, тёплый сентябрь. Так что всё в подлунном мире от маленькой былинки до столетнего дуба радовалось жизни.
И почти никто не задумывался о том, что жизнь – это не только нежность утренней росы на губах, но и солоноватый привкус крови… Своей или чужой, не в этом суть…
«Как несовершенен и жесток может быть этот мир», – думала про себя Мара Ильинична, ласково проводя пальцами по щеке тоскующей о брате племянницы. Родителям сейчас было не до утешения дочери, их бы самих кто утешил. Вслух она говорила:
– Всё образуется, Ирочка, надо жить.
И девушка благодарно кивала ей, с трудом сдерживая слёзы.
Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль прикатила в детективное агентство на своём мотоцикле спустя два дня.
День клонился к закату. Но над цветами ещё кружились пчёлы и рокотали шмели.
– Хорошо у вас тут, – вздохнула Шведова-Коваль.
Мирослава и Морис, отвыкшие жить в большом шумном городе, не возразили ей.
– Я очень благодарна вам, – обратилась Андриана Карлсоновна к детективам, удобно устроившись в кресле в кабинете Волгиной, – вернее, мы все вам благодарны, я, Мила, Виолетта. С нашей девочки сняты все подозрения. Попала она у нас как кур в ощип. – Андриана Карлсоновна тяжело вздохнула: – И кто бы мог подумать, что молодой парень способен такое сотворить. Ведь это уму непостижимо! Нет, я понимаю ревность, – попыталась она спорить сама с собой. – Взять хотя бы того же Отелло! Но ведь ему даже в голову не приходило, что вместо Дездемоны он может убить жену Кассио!
– У Кассио не было жены, – тихо обронил Морис.
– Но была возлюбленная Бьяко. Отелло же не тронул её.
Детективы промолчали. Им не хотелось уточнять, считала ли Андриана Карлсоновна поведение Устюгова правильным, если бы он застрелил Майю.
Вместо этого Мирослава спросила:
– Как чувствует себя Виолетта?
– Неплохо, принимая в расчёт всё то, что случилось с ней за последнее время. – И, помолчав, добавила: – Мы надеемся, что после этого случая она образумится и не будет попадать в неприятные истории.
– Хорошо ещё, что она не оказалась беременной, с ребёнком ей было бы сложнее приходить в себя, – заметила Мирослава.
– Не знаю, не знаю, – не моргнув глазом ответила Андриана, – может быть, даже и неплохо было бы, если бы ей остался от любимого ребёнок. – И подумав, добавила: – На память.
Морис, внимательно следивший за выражением лица женщины, заметив печаль в её глазах, почему-то подумал: «Кажется, она говорит не о Виолетте, а о себе. Интересно, кто был её любимым и куда он делся…»
– А вы знаете, что я решила? – неожиданно Андриана Карлсоновна всем корпусом резко повернулась к Мирославе.
– Я же не умею читать мысли, – улыбнулась Мирослава.
«Ещё как умеет», – подумал про себя Морис.
А Андриана Карлсоновна продолжила:
– Я решила, что хватит мне размениваться на мелочи!
– В смысле?
– Я решила открыть детективное агентство!
Лица обоих детективов вытянулись. Но Андриана сделала вид, что не заметила этого, и, лукаво подмигнув обоим сразу, сказала:
– А что? Начну сначала с пропавших кошек, собак и ревнивых мужей!
Детективы переглянулись.
– Начну с малого, – продолжила как ни в чём не бывало женщина, – а потом и за крупные дела стану браться! Как вы думаете, Мирославочка? – лукаво прищурила Андриана Карлсоновна правый глаз.
– Что ж, почему бы и нет, – едва заметно улыбнулась Волгина, – попробуйте свои силы, Андриана Карлсоновна.
– Небось думаете, что бабка из ума выжила?
– Ну что вы!
– А вы не боитесь конкуренции?
Морис не выдержал и рассмеялся.
– Вот, вот, – Андриана Карлсоновна метнула в него неодобрительный взгляд.
А Мирослава серьёзно проговорила:
– К сожалению, Андриана Карлсоновна, работы хватит и нам, и вам, и многим другим детективам.
– Вот и я так же думаю. Спасибо вам ещё раз, коллеги, и мне пора. Меня дома, поди, уже заждались.
Детективы снова переглянулись.
– В самом деле, уже смеркается. Может, вас довезти до города? – предложила Мирослава.
– Нет, что вы! Меня домчит быстрее ветра мой верный конь.
И несколько минут спустя детективы, стоя у ворот, смотрели на быстро удаляющийся мотоцикл, уносящий их будущую неугомонную… коллегу.
Прошло ещё три дня, прежде чем в детективное агентство позвонил следователь Наполеонов. Поздоровавшись с Морисом, он попросил к телефону Мирославу.
Устюгов кивнул:
– Окунев, услышав, что дверь открывается, подбежал к порогу, видимо, собирался не пускать жену или продолжить ссору, но я затолкал его в квартиру. Тут он увидел перчатки на моих руках и пистолет. Окунев отпрянул, но я схватил его, подтянув к себе, выстрелил и оттолкнул его на диван. Нервы у меня были на пределе. Вот-вот, как я думал, должна была прийти Майя. Я выскочил из квартиры и забежал к себе. Пистолет я бросил в квартире Окуневых, а перчатки и одежду сложил в приготовленный заранее мешок. И стал ждать. Пришла Виолетта, и тут же следом за ней сестра Филиппа и сосед Марат. Я заскрежетал зубами! Своими руками задушил бы эту глупую девчонку!
– Вы имеете в виду Виолетту Потапову? – спросил следователь.
– А то кого же ещё! Идиотка!
– Вы всё это время оставались в соседней квартире?
– Да. Я слышал, как прибыла полиция, как опрашивали соседей. Я даже слышал, как кто-то сказал, что меня практически не бывает дома. Ночью я прихватил упакованный мешок и покинул квартиру навсегда.
– Куда вы дели мешок?
– Отвёз на дачу.
– На чью?
– На родительскую.
– И оставили там в доме?
– Почему оставил в доме? Вы меня держите за идиота?
Наполеонову очень хотелось ответить утвердительно, но он сдержался и спросил:
– Так что же вы сделали с мешком?
– У нас на даче похоронена собака моего отца. Его любимец. Я раскопал могилу и положил в неё мешок, потом снова зарыл и посадил на ней кусты пионов. – Устюгов усмехнулся. – Батя был бы доволен. А то всё раньше упрекал меня, что я не любил его собаку.
– Почему вы решили убить Филиппа Окунева?
– Я же вам объяснил, случай подходящий.
– И вам не было жалко ни в чём не повинного человека?
– А почему, собственно, я должен его жалеть?! – спросил Прохор холодно и окинул следователя неприязненным взглядом. – Не надо было этому дурню жениться на Майке.
* * *
С Майей Лоскутовой следователь переговорил в самую последнюю очередь. И вот что она ему рассказала:
– Да, мы сильно поссорились с Филиппом в то утро. Он накануне звонил моей матери, и она проговорилась, что я не была у неё уже две недели. А Филипп же не дурак был. Он догадался, что я встречаюсь с Мишей, обозвал меня шлюхой и устроил скандал. Тогда я ему и сказала, что беременна не от него, а от Миши. Он хотел ударить меня, я отшатнулась. Моя блузка распахнулась, и он увидел нитку жемчуга, схватил меня за неё и стал тащить, я испугалась, что он задушит меня, стала вырываться, нитка порвалась, и он упал вместе с оборвавшейся ниткой, бусы рассыпались, я заплакала и убежала в разорванной блузке, схватив с вешалки легкий плащ, который накинула сверху, отбежав от дома.
– Вы уехали на своей машине?
– Нет, я была в таком состоянии, что не могла вести машину, и поймала частника.
* * *
Июнь заканчивался, но впереди было целых два месяца лета и ещё, возможно, тёплый сентябрь. Так что всё в подлунном мире от маленькой былинки до столетнего дуба радовалось жизни.
И почти никто не задумывался о том, что жизнь – это не только нежность утренней росы на губах, но и солоноватый привкус крови… Своей или чужой, не в этом суть…
«Как несовершенен и жесток может быть этот мир», – думала про себя Мара Ильинична, ласково проводя пальцами по щеке тоскующей о брате племянницы. Родителям сейчас было не до утешения дочери, их бы самих кто утешил. Вслух она говорила:
– Всё образуется, Ирочка, надо жить.
И девушка благодарно кивала ей, с трудом сдерживая слёзы.
Андриана Карлсоновна Шведова-Коваль прикатила в детективное агентство на своём мотоцикле спустя два дня.
День клонился к закату. Но над цветами ещё кружились пчёлы и рокотали шмели.
– Хорошо у вас тут, – вздохнула Шведова-Коваль.
Мирослава и Морис, отвыкшие жить в большом шумном городе, не возразили ей.
– Я очень благодарна вам, – обратилась Андриана Карлсоновна к детективам, удобно устроившись в кресле в кабинете Волгиной, – вернее, мы все вам благодарны, я, Мила, Виолетта. С нашей девочки сняты все подозрения. Попала она у нас как кур в ощип. – Андриана Карлсоновна тяжело вздохнула: – И кто бы мог подумать, что молодой парень способен такое сотворить. Ведь это уму непостижимо! Нет, я понимаю ревность, – попыталась она спорить сама с собой. – Взять хотя бы того же Отелло! Но ведь ему даже в голову не приходило, что вместо Дездемоны он может убить жену Кассио!
– У Кассио не было жены, – тихо обронил Морис.
– Но была возлюбленная Бьяко. Отелло же не тронул её.
Детективы промолчали. Им не хотелось уточнять, считала ли Андриана Карлсоновна поведение Устюгова правильным, если бы он застрелил Майю.
Вместо этого Мирослава спросила:
– Как чувствует себя Виолетта?
– Неплохо, принимая в расчёт всё то, что случилось с ней за последнее время. – И, помолчав, добавила: – Мы надеемся, что после этого случая она образумится и не будет попадать в неприятные истории.
– Хорошо ещё, что она не оказалась беременной, с ребёнком ей было бы сложнее приходить в себя, – заметила Мирослава.
– Не знаю, не знаю, – не моргнув глазом ответила Андриана, – может быть, даже и неплохо было бы, если бы ей остался от любимого ребёнок. – И подумав, добавила: – На память.
Морис, внимательно следивший за выражением лица женщины, заметив печаль в её глазах, почему-то подумал: «Кажется, она говорит не о Виолетте, а о себе. Интересно, кто был её любимым и куда он делся…»
– А вы знаете, что я решила? – неожиданно Андриана Карлсоновна всем корпусом резко повернулась к Мирославе.
– Я же не умею читать мысли, – улыбнулась Мирослава.
«Ещё как умеет», – подумал про себя Морис.
А Андриана Карлсоновна продолжила:
– Я решила, что хватит мне размениваться на мелочи!
– В смысле?
– Я решила открыть детективное агентство!
Лица обоих детективов вытянулись. Но Андриана сделала вид, что не заметила этого, и, лукаво подмигнув обоим сразу, сказала:
– А что? Начну сначала с пропавших кошек, собак и ревнивых мужей!
Детективы переглянулись.
– Начну с малого, – продолжила как ни в чём не бывало женщина, – а потом и за крупные дела стану браться! Как вы думаете, Мирославочка? – лукаво прищурила Андриана Карлсоновна правый глаз.
– Что ж, почему бы и нет, – едва заметно улыбнулась Волгина, – попробуйте свои силы, Андриана Карлсоновна.
– Небось думаете, что бабка из ума выжила?
– Ну что вы!
– А вы не боитесь конкуренции?
Морис не выдержал и рассмеялся.
– Вот, вот, – Андриана Карлсоновна метнула в него неодобрительный взгляд.
А Мирослава серьёзно проговорила:
– К сожалению, Андриана Карлсоновна, работы хватит и нам, и вам, и многим другим детективам.
– Вот и я так же думаю. Спасибо вам ещё раз, коллеги, и мне пора. Меня дома, поди, уже заждались.
Детективы снова переглянулись.
– В самом деле, уже смеркается. Может, вас довезти до города? – предложила Мирослава.
– Нет, что вы! Меня домчит быстрее ветра мой верный конь.
И несколько минут спустя детективы, стоя у ворот, смотрели на быстро удаляющийся мотоцикл, уносящий их будущую неугомонную… коллегу.
Прошло ещё три дня, прежде чем в детективное агентство позвонил следователь Наполеонов. Поздоровавшись с Морисом, он попросил к телефону Мирославу.