Очевидец

Среда 30 августа 2017 года




Собачий лай будит Харриет, она садится в постели и ищет мобильный среди одежды, валяющейся на полу. На часах без двадцати три. Мозг после снотворного превратился в кашу, и проходит нескольку секунд, пока она соображает, где она находится. С нижнего этажа доносятся звуки каких-то движений, похоже, что это Като царапает когтями доски пола. Харриет тянется за халатом, который брошен на другой конец кровати. Махровая ткань кажется жёсткой и одновременно влажной.

На лестнице темно, но идти помогает свет из кухни. Снизу доносится бормотание Эушена и стук посуды.

– Папа, почему ты не спишь? Чем ты занимаешься?

Он одет в тёмно-синие брюки чинос, голубую рубашку и пуловер в тон и при появлении Харриет поднимает на неё глаза. На кухонном столе лежат бумага и конверты, сложенные в две разные кучки. Като приветствует её, виляя хвостом.

– Ого, маленькая Харри. Ты здесь? – удивлённо говорит Эушен. Его добрые зелёные глаза улыбаются.

– Я … – Харриет не совсем понимает его вопрос. – Ночь же на дворе.

Эушен замирает и, кажется, размышляет. Потом кладёт письмо, которое он держал в руке, поверх кипы других писем. Харриет рассматривает коричневые старческие пятна, покрывающие кожу его тонкой кисти.

– Да я вот подумал, что нужно это доделать, но ты права, у меня есть завтра, а я ведь теперь пенсионер. У меня масса времени, – говорит он и смеётся. – Я совсем не хотел разбудить моего маленького борца с преступлениями, – добавляет он.

– Ничего страшного, – говорит Харриет. – А тебе разве не надо поспать?

Эушен рассматривает её минуточку, а потом улыбается в ответ. Эта улыбка вызывает у неё раздражение. Почему он не рассказывает ей, если он болен? Она же должна знать.

– Я видела коробки от лекарств в твоём портфеле. Почему ты принимаешь таблетки? – спрашивает она осторожно. – Ты не болен?

– Вот как… Нет, это мой домашний врач выписывает мне то одно, то другое, когда я прихожу на обычную проверку состояния здоровья, там витамины, препараты железа, антикоагулянты, разжижающие кровь. Он обеспокоен тем, как я питаюсь, – смеётся Эушен. – Говоря по правде, он не так сильно озабочен, как Ивонн. – Он покачивает головой и шутливо улыбается.

Насколько Харриет знает своего отца, это означает, что он не хочет продолжать разговор на тему лекарств, а значит, ей не удастся добиться от него ответов на её вопросы.

– Ивонн очень добрая, она хочет сделать как лучше, – говорит Харриет. – Я пойду лягу, надеюсь поспать ещё.

Она выходит из кухни. Вернувшись на чердак, она берёт ручку и пишет себе прямо на руке слово «врач». Завтра же надо заказать время к врачу-специалисту для Эушена. Кого-нибудь, кто серьёзно отнесётся к его забывчивости. Если папа не пойдёт к врачу сам, придётся его как-то обмануть, чтоб заманить к доктору. Совершенно ясно, что что-то с ним явно не в порядке.





Утро сияет солнечным светом, голубое небо отражается в округлых окнах Ратуши, а контраст с кирпичными стенами придаёт блеск всему зданию. Не исключено, что такое ощущение вызвано фронтонами на фасадах домов, размышляет Харриет, переходя Ратушную площадь. В кармане раздаётся сигнал о получении смс, и она вытаскивает телефон. Сообщение от Лизы.

Извини, что не отвечала. Х и я снова поссорились. Я его возненавидела. Но важнее, что ты скажешь, твоё мнение? Нет ли у тебя свободных ханков в участке? Ты не сможешь работать с кислой теткой-начальницей. Протестуй! Прям щас.

Сообщение вызывает у неё улыбку. Лиза ссорилась со всеми, с кем у неё были близкие отношения. Пусть у самой Харриет тоже не очень-то удачно складываются любовные отношения и она начинает «душить» своей привязанностью тех, кто уделяет ей хоть чуточку внимания, но уж Лиза так просто скандалистка. Такая у неё манера добиваться самоутверждения.

Ты права. Я должна протестовать. Почему ты поссорилась с Х?

Она убирает телефон и идёт дальше. Придётся прогуляться лишний квартал, чтобы найти открытый табачный киоск и купить сигареты, чтобы заставить мозг проснуться.

Придя на работу, она быстро пробирается в свой кабинет. Видно, что в кабинете Маргареты горит свет, но у неё нет сил идти туда здороваться. Харриет закрывает за собой дверь и кладёт мобильный на письменный стол. Экран тёмный. Нет сообщения от Лии. Наверное, она не придёт сегодня.

Она крутит карандаш между пальцами. Насколько велик шанс, что Лия живёт в Лервикене? Даже если в ней и есть что-то знакомое, Харриет никогда её там не видела. Но и без этого Лия может знать расположение котлована. Харриет зажимает карандаш губами и набирает номер телефона прокурора Конрада.

– Доброе утро, Харриет, рановато звонишь. Это твоя Грета решила начинать рабочий день до девяти?

Харриет быстро убирает изо рта карандаш.

– Я надеялась, что ты не спишь. Ещё не успела поговорить с Маргаретой, но я должна попросить тебя об одной вещи. О разрешении на доступ к информации мобильного оператора с ближайшей к Хенрикехилл радиомачты. Можно начиная со вчерашнего вечера? Это нужно для расследования, я хочу сравнить одну вещь. Ты можешь выдать своё прокурорское разрешение на это?

Конрад секунду молчит.

– Да, я могу, конечно, запросить увеличение диапазона времени. Но я должен знать зачем. Ты же знаешь, как они стоят на страже потенциальных нарушений конфиденциальности.

– Я думаю, что было бы хорошо посмотреть ещё и на несколько дней вперёд. Если, например, преступник вернётся на место преступления или находится где-то поблизости, то, возможно, удастся заметить какую-то повторяемость, схему поведения. Ну худой конец мы могли бы сделать выборку, если материала слишком много. Пару часов вчерашнего вечера?

И найти Лию. Она звонила около восьми.

– Конечно, я это организую. Но всё-таки после того, как выпью свой утренний кофе. Нам, прокурорам, тоже не платят никаких сверхурочных, – отвечает Конрад. Харриет инстинктивно отодвигает телефон подальше от уха, чтобы кудахтающий смех Конрада не повредил ей барабанные перепонки.

– Увидимся позже, я загляну сегодня, – заканчивает он разговор.

Харриет убирает мобильный и встаёт. Она должна немедленно рассказать Маргарете о своей встрече с Лией. До того, как Маргарета будет говорить с Конрадом.


Дверь в кабинет Маргареты приоткрыта, но Харриет стучит всё равно. Маргарета поднимает взгляд от письменного стола. Её волосы цвета стали, подстриженные под пажа, лежат на щеках, как приклеенные, одета она в пиджак и чёрный облегающий свитер поло.

– Да?

Харриет быстро делает шаг внутрь, чтобы не выглядеть «вампиром». После слов Маргареты она никогда больше не будет стоять в дверном проёме.

– Это ты, доброе утро, Харриет. Как, по-твоему, всё прошло вчера? – спрашивает Маргарета.

Вчера? Харриет не понимает, о чём она. Неужели Лия всё-таки позвонила и её соединили с Маргаретой?

– Что-то ты превратилась в вопросительный знак. Большинство тех, кто впервые попадает на вскрытие, считают, что это производит сильное впечатление. Даже если они начинали в качестве полицейских отдела поддержания порядка и на самом деле дрались с хулиганами. Но ты, может быть, храбрее, чем кажешься?

Маргарета смотрит на неё испытующе. Харриет набирает полную грудь воздуха.

– Это было довольно трудное испытание, но я справилась, – говорит она. Маргарете совсем не обязательно знать, что ей пришлось сделать перерыв и выйти. – Я напишу рапорт о вскрытии и сохраню его в деле. Теперь мы знаем, что она умерла от раны в висок. И орудием был нож.

Харриет делает паузу.

– Ей сделали также рентген ноги. Перелом на её правой ноге ниже колена – старая травма.

– О’кей. А как идёт внутреннее расследование? Ты успела посмотреть то, что есть в базе данных и в Сети о супругах Андерссон? Можешь доложить на утренней пятиминутке результаты твоих поисков? Меня бы не удивило, если бы оказалось, что она лгала, чтобы защитить избивавшего её мужа. Я видела это тысячу раз. И каждый раз удивлялась, почему эти женщины не уходят от своих мужей.

Тон у Маргареты звучит осуждающе.

– Лаура ведь сидела в инвалидной коляске, она не могла просто уйти. Она даже не могла из дома выбраться самостоятельно, потому что Дуглас не соглашался на установку пандуса, – говорит Харриет. Собирается с духом. – Я должна рассказать одну вещь. Поскольку я живу в Лервикене, то, естественно, встречаю там людей. Люди говорят разное.

– Я надеюсь, ты не рассказываешь о расследовании. – Маргарета поднимает брови. – Ракель и Элиас ведут внешнее расследование. Ты вообще в курсе правил о неразглашении хода следствия? Йоран тебя проинструктировал? Или мне напомнить? Ты можешь угробить всю нашу работу, если станут известны детали, если произойдёт утечка информации.

– Да, я в курсе, но я не это имела в виду. Я вчера встретилась с одним человеком, с молодой женщиной. Она могла бы рассказать что-то об убийстве.

Маргарета скрещивает руки на груди.

– Как её зовут?

– Лия, но фамилию она не сказала. Я встретилась с ней в Лервикене, но я никогда раньше её там не видела. Нам надо было бы её допросить. Можно я буду сопровождать Элиаса и Ракель, когда они продолжат ходить по домам и опрашивать жителей?

– А ты разве не получила файлы с телефона, который эксперты нашли на месте преступления? Их нужно изучить.

– Мы должны поговорить с этой женщиной, она что-то знает об убийстве. Я знаю её в лицо, – настаивает Харриет.

– То есть ты не хочешь заниматься телефоном, а хочешь пойти вместе со своими коллегами-полицейскими? – Маргарета касается компьютерной мышки, чтобы не дать экрану погаснуть. – Сосредоточься на добывании информации о жертвах, которая есть в базах данных, и тому подобном.

Харриет делает глубокий вдох.

– Женщина, с которой я встретилась, знала то, о чём умалчивает полиция. Детали о серебристом скотче, – говорит Харриет.

Маргарета поворачивается к ней.

– Откуда она может знать про клейкую ленту?

– Поэтому-то мы и должны её найти.

– Ракель и Элиас стучали вчера во все дома и поговорили почти со всеми. Я отправлю их опять в деревню. Как она выглядит?

– Блондинка. Выглядит молодо, но я думаю, что ей должно быть почти тридцать. Хорошенькая. Довольно маленького роста, худая. – Харриет поднимает руку, показывая примерно на уровне своего подбородка рост Лии. – А не лучше, если я поеду с ними, я ведь могу её сразу узнать? – спрашивает Харриет.

Маргарета отрицательно качает головой, и Харриет чувствует, как у неё начинает гореть шея, как это всегда бывает, когда она возмущается. Харриет должна бы рассказать Маргарете о том, что Лия ей звонила и что она только что попросила Конрада дать разрешение на просмотр базы телефонных переговоров, но она так злится на Маргарету, что решает на это наплевать.

– Ты дашь им описание внешности, когда мы будем распределять сегодня обязанности, – говорит Маргарета и выразительно смотрит на дверь. – Летучка начинается через пять минут, а мне до этого нужно сделать ещё один звонок.

Через несколько минут Харриет ставит свой бумажный стаканчик с кофе на белый стол для проведения конференций в комнате группы и садится. Она перевязала свои ссадины и поменяла пластырь, не желая привлекать лишнее внимание к ранам на ладонях.

В центре стола стоит большое блюдо с булочками. На часах половина девятого, но Харриет одна. Взгляд останавливается на исписанной вдоль и поперёк белой доске. Снимок бледного с зеленью тела Лауры с длинными распущенными волосами прикреплён к доске красным магнитом. Если Лия знает, кто убил Лауру, они просто обязаны её разыскать. И Харриет сделает для этого всё, с согласия или без согласия Маргареты.

Она слышит в коридоре шаги, и вскоре появляются Элиас и Ракель. Они одеты в полицейскую форму, голубые рубашки, синие брюки, и оба со служебным оружием. Они садятся за стол, не утруждая себя даже кивком в сторону Харриет. Ракель достаёт бутерброд, завёрнутый в прозрачную плёнку, и начинает с ним возиться.

– Слушай, мне нужно сегодня удрать пораньше, мы можем проехать мимо деревни Вела попозже? – говорит Элиас.

– Вот как, и сколько ей исполняется лет? – Ракель дразнит его, смеясь.

Элиас смущается.

– У неё не день рождения, у нас сегодня годовщина. Я хотел купить ей ожерелье.

– Тебе придётся здорово вкалывать по выходным, если ты собираешься так её баловать. Ты же знаешь, стоить только начать делать подарки, как потом уже не остановиться.