Обреченный взвод

Я обратил внимание на тот факт, что ротные офицеры шагают рядом со своими подразделениями, и проникся к ним некоторым уважением.

Сразу после рассвета небо заволокло облаками, и заморосил мелкий дождик, быстро, однако, закончившийся, не прибив как следует пыль и не освежив воздух. Поднявшееся солнце припекало даже сквозь неплотную облачную завесу.

Я шел, истекая потом, и думал о несовершенстве пехотной брони. Оснащенная всевозможными сканерами и навигаторами, «Кираса» также имела устройство внутреннего кондиционирования и микроклимата. Но работало это устройство лишь при задраенном гермошлеме, что предусматривалось лишь в агрессивных средах и многократно увеличивало нагрузку на элементы питания «Кирасы». Как объяснял офицер-преподаватель, их заряда хватает на двадцать пять лет при пассивном использовании «Кирасы», на сорок часов при активации системы внутреннего жизнеобеспечения и, при полной зарядке, на десять минут после включения режима «активной брони».

Вообще-то операторам БПРов хоть и полагалась броня, но ее использование, как и использование личного карабина, предполагалось лишь при выходе из строя боевого робота. Из откровений капралов мы знали, что после тревожного выхода наденем личные «Кирасы» еще только один раз. Правда, по какому случаю это будет, капралы говорить отказывались, заставляя особо любопытных приседать, отжиматься, а иногда и «строиться на перекладине».

Наконец, когда солнце уже перевалило на вторую половину небосвода, полк свернул с дороги и вышел на зажатое со всех сторон сопками небольшое поле.

Выведя на свободное пространство, офицеры построили личный состав. Техника рассредоточилась по периметру. Несколько БПРов встали с колен и, закрыв бронещитами траки, отправились в боевое охранение.

И вот, когда командир полка объявил с торжественными интонациями в голосе, что часть прибыла в запасной район вовремя, не потеряв ни единого человека и приведя всю, до последней единицы, боевую технику, и поблагодарил от своего имени весь личный состав, ротный приказал командирам взводов вести подразделения на обед.

При упоминании об обеде послышались вздохи облегчения. Мало того что с завтраком мы сегодня пролетели, так еще и не было никаких сил находиться на ногах. Не будут же нас кормить стоя? А еще нестерпимо хотелось пить. Встроенная в «Кирасу» емкость была опустошена еще на полпути – интересно, как при таком мизерном запасе воды можно продержаться сорок часов в автономном режиме?

И еще интересно, где и чем нас будут кормить? Этот вопрос прояснился, как только взвод, миновав замершие БПРы, углубился в лес и тут же вышел на большую поляну, посреди которой источала умопомрачающие ароматы полевая армейская кухня на базе амфибии.

Заполучив из рук повара миску с кукурузной кашей, сдобренной кусочками свиного гуляша, и кружку компота, я сел за сколоченный из неструганных досок длинный стол. Залпом выпив компот, с наслаждением начал поглощать кашу. М-м-м… Если после обеда нам не дадут хоть немножко отдохнуть, то я… то я… то я очень расстроюсь. Нет, нам просто обязаны дать отдохнуть. Хотя от людей, так по варварски использующих натуральную древесину для грубого сколачивания обеденных столов посреди леса, можно всего ожидать. М-да, в том-то и дело, что посреди леса. Я никак не мог привыкнуть, что деревьев может быть так бесконечно, много.

Странно, я уже выскреб из миски последнее зернышко, а команды «закончить прием пищи» все еще не было. С сожалением посмотрел в пустую кружку.

Разделавшись со своими порциями, курсанты вставали и направлялись к кухне. Вероятно, я, задумавшись, пропустил какую-то команду. Поднявшись, пошел следом. Оказалось, там наполняли емкости в «Кирасах». Наполнив свою и вдоволь напившись прохладной воды, я последовал примеру товарищей и расположился под сенью одного из деревьев и с блаженством вытянул ноги.

Откуда-то доносился бубнеж Отто Гергерта – опять рассказывает что-нибудь интересное. Но встать и перебраться поближе не осталось сил. Я прикрыл глаза, и в этот момент что-то шлепнулось на нагрудный щиток бронекостюма и скатилось мне на колени. Крик едва не вырвался из моей глотки, когда я увидел поднимающую треугольную голову змею. Впервые увидел подобную тварь живьем, оттого сердце наполнилось ужасом. Длиной не менее метра, бурая, с ярко-оранжевым зигзагообразным узором вдоль спины, змеюка, злобно шипя, продолжала медленно подниматься. Вот уже почти половина длинного чешуйчатого туловища стояла столбом. Теперь ее голова находилась на уровне моих глаз. В узких желтых зрачках светилась холодная злоба.

Внутри меня словно сорвалась какая-то пружина – я схватил гадину за хвост и, резко рванув, отбросил в сторону. Вскочив на ноги, схватился за пристегнутый к бедру нож. Однако змея, недовольно шикнув, проворно скрылась в густом кустарнике.

– Эй, русский, ты зачем змею выкинул? – раздался ехидный голос Адама Вуцика, дружка Яна Яцкеля. – Капрал нам говорил, что змей есть надо.

Яцкель стоял рядом и, нагло ухмыляясь, вертел в руках суковатую палку.

Я готов был броситься на них с ножом, но наткнулся на еще один насмешливый взгляд. Это капрал Линк. До сих пор он практически не участвовал в жизни взвода, так как постоянно находился в нарядах. Сразу после сегодняшней «тревоги», в караул, в наряды и на прочие дежурства начнут заступать курсанты, и находящиеся там почти месяц бессменно капралы и сержанты освободятся. Я даже не брался предполагать, почему из трех взводных капралов в нарядах пропадал только командир третьего отделения, но, вероятно, из-за тревоги его наряд был отменен, и капрал впервые за мою службу находился вместе со взводом.

Встретившись со мной взглядом, Линк скривил губы в ухмылке, отвернулся и, будто ничего не произошло, принялся что-то разглядывать в кроне над головой. Ни других капралов, ни взводного сержанта видно не было. Из курсантов произошедшее видел только Уиллис. По крайней мере, он, прищурив глаза, переводил взгляд с меня на веселящихся стефанов.

Странно, почему капрал никак не отреагировал на происшествие? Может, эта змея была не ядовитая и сама упала на меня с дерева? Но тогда она упала бы на голову, или на колени. А то шмякнулась в грудь, словно прилетела откуда-то. Скорее всего, была брошена той палкой, которую держал Яцкель. Знать бы наверняка. Только у этого надменного Уиллиса спрашивать не хочется, а больше не у кого. Не обращаться же с подобным вопросом к капралу.

Остыв, я вложил нож в ножны, отвернулся от застывших в ожидании стефанов и с нарочито невозмутимым видом снова сел под дерево. Однако не очень приятно было чувствовать за спиной способных на пакости гаденышей. Потому я слегка развернулся, чтобы видеть их краем глаза. Понятно, что вопрос с ними надо как-то решать, и все мои мысли направились в сторону этого решения. Если тот случай на спортплощадке мог оказаться случайностью, то сегодняшняя выходка подтвердила слова Бужина. И еще вспомнился его совет о том, что мне необходимо обзавестись надежным товарищем. М-да, хоть со всеми курсантами, кроме Сола и стефанов, у меня сложились вполне нормальные отношения, но какого-то дружеского сближения пока не намечалось. Да и о каком дружеском сближении можно говорить, если абсолютно не было времени просто пообщаться и даже познакомиться? Уже более двух недель я бок о бок с товарищами постигал солдатскую науку, а до сих пор даже не запомнил имена всех курсантов из нашего взвода.

Снова поймал на себе взгляд капрала Линка, и опять в его взгляде показалось что-то нехорошее, чуть ли не злость. Этот-то чего на меня взъелся? Или он тоже со Стефании и ненавидит всех русских? Или я просто себя накручиваю, раздувая из мухи слона?

– Взвод, строиться! – прервала мои мысли команда взводного сержанта.





Глава 7

В караул




Сегодня взвод заступил в свой первый караул.

Подготовка к нему оказалась неожиданно приятной. С утра Юрай погнал нас вдоль подножия одной из ближайших сопок, и вскоре мы оказались возле небольшого озерца, в которое впадал довольно широкий ручеек.

Выложив на траву несколько кусков мыла, капрал разделся и бросил свою форму в воду.

– Делайте как я, – сказал он опешившим курсантам, после чего достал намокшее обмундирование и принялся натирать его мылом.

Подобрав отвисшие челюсти, мы начали стягивать с себя насквозь пропитанные потом вещи. Вскоре, еще пару минут назад кристально чистая, вода оказалась изрядно взбаламучена. Полоскать намыленную форму приходилось выше по ручью, стоя в очередь у мест, где было поглубже.

Удивительно, но никто даже слова не сказал о таком варварском способе очистки одежды. Наоборот, слышались веселые шуточки-прибауточки.

Когда выстиранные вещи были развешаны на просушку по веткам ближайшего кустарника, кое-кто из ребят решил искупаться. Однако, несмотря на жару, вода и в ручье, и в озерце была настолько холодной, что далее, чем ополоснуть лицо и шею, дело не пошло.

– Новиков, Гергерт, ко мне! – крикнул Юрай. В руках у него оказалась невесть откуда взявшаяся саперная лопатка.

Когда мы подбежали, капрал уже втыкал лопату в траву, вырубая в земле аккуратный прямоугольник. Поддев его, кивнул Гергерту:

– Бери и относи под тот куст, – после чего протянул лопатку мне, коротко бросив: – Продолжай.


Примерившись для удара, я разглядел, что дерн тут уже снимали и укладывали обратно, и теперь, если специально присматриваться, можно различить прежние прямоугольники. По старым следам рубить оказалось легко, и вскоре мы с Отто освободили приличную площадку. Под дерном обнаружились следы давнишнего костра.

Судя по тому, что, пока мы снимали дерн, половина взвода собирала сухие ветки, именно для нового костра мы и подготовили площадку.

Вот только непонятно, для чего вторая половина взвода таскала из воды камни, которые ссыпали в опять же невесть откуда взявшийся большой металлический чан?

Когда пламя принялось с треском пожирать кучу дров, и та просела, обнажив установленные под ней три больших валуна, четверо курсантов, продев в дужку котла ствол срубленного деревца и отворачивая лица от нестерпимого жара, водрузили собранные взводом камни на огонь.

– У меня такое ощущение, будто сегодня на обед будет каменная каша, – произнес Отто, задумчиво глядя на исходящий паром чан.

– Не накаркай, – отозвался я вполне серьезно, тоже не сводя взгляд с подозрительного варева.

Не менее часа мы поддерживали огонь, таская и подкидывая сухие ветки. Вся влага из чана испарилась, и камни, накаляясь, сухо потрескивали.

Капрал снова привлек меня к лопате, и я вкопал вокруг костра четыре двухметровых столбика, разграничив квадрат со стороной, примерно, три метра. Каждый столбик имел раздвоенную в виде рогатки вершину. В эти рогатки были брошены перекладины, соединившие углы квадрата. Каждый угол Юрай самолично связал особо гибкой лианой.

Наконец капрал приказал больше не подкидывать дров. Так как бросаемые в огонь ветки были не особо толстые, они быстро прогорели, не оставив крупных углей.

Повинуясь команде, двое курсантов залили кострище водой, испуганно отскакивая всякий раз, когда та, попадая на стенки чана, с яростным шипением превращалась в пар. Залитую площадку тут же закидали мелкими зелеными ветками, скрыв под густой листвой мокрую золу.

Юрай достал из ранца небольшой зеленый сверток и жестом фокусника раскатал его по лужайке. Это оказалась шатровое полотно камуфлированной расцветки – суперпрочная, тончайшая, негорючая ткань, на основе углеродных соединений. Продолжая удивлять нас, он с помощью самых высоких курсантов – Уиллиса и Логрэя – натянул полотно на каркас, скрыв чан с раскаленными камнями. После чего скрылся внутри и через несколько секунд вышел с удовлетворенным видом.

– Взвод, в колонну по одному становись! Заходим за мной и рассредоточиваемся вдоль стен. Не толкаться, к котлу близко не подходить!

Внутри царил ад. Жар от раскаленных камней заполнил шатер, и без того подогреваемый снаружи палящими лучами солнца. Курсанты непроизвольно прижимались к матерчатым стенам, и капралу пришлось крикнуть, чтобы мы не завалили сооружение.

– Можно присесть, – разрешил Юрай, и я, вслед за остальными, с облегчением опустился на корточки.

– На первый раз хватит. Выходим за мной, не спеша и не толкаясь.

Я плохо видел из-за залившего глаза пота, потому брел к выходу, скользя рукой по полотняной стенке. Теперь наружный воздух показался даже прохладным, и я с наслаждением вдохнул его.

Поднятая при стирке муть уже осела. Часть ребят вслед за капралом забрели по колено в озерцо и, загребая воду ладонями, смывали с себя пот. Присоединился к ним и я и с наслаждением омыл лицо ледяной водой.

– У-ух, хорошо! – раздался чей-то восхищенный возглас.

Однако его никто не поддержал.

Оба стефана не полезли охладиться в озеро и так и стояли, истекая потом, что-то тихо лопоча на своей тарабарщине и бросая неприветливые взгляды в сторону Юрая. Глядя на них, поймал себя на мысли, что не прочь вновь забраться в адский шатер ради того, чтобы увидеть, как мучается эта парочка. И мое желание сбылось.

Прошло несколько минут, и капрал вновь построил взвод в колонну по одному. Теперь он держал емкость с водой и веник из свеженаломанных веток. Увидев веник, я вспомнил розовокожих парней, встреченных в солдатской помывочной в первый день пребывания в части. В голове зародились некие ассоциации, которые, словно прочитав мои мысли, подтвердил Гергерт.

– Все ясно, – сказал он. – Капрал подвергает нас бане – старинному способу стерилизации организма с помощью воздействия на него высокими температурами.

Я хотел спросить у Отто, зачем для этого проводить такую сложную процедуру с костром и камнями, но в этот момент как раз зашел в шатер, и стало не до вопросов.

– Если кому-то сейчас станет невмоготу, можете выйти, – громко разрешил Юрай и тут же заорал, останавливая рванувшихся к выходу стефанов: – Стоять! Я еще не все сказал. Выходить не через вход, а выползать по-пластунски под пологом там, где стоите. Куда? Встать!

Как только втянувшие головы в плечи стефаны покорно поднялись, капрал плеснул воду из емкости в чан с камнями, и та, злобно шипя, изверглась клубами раскаленного пара. Когда меня накрыло этой волной, я, закрывшись руками от нестерпимого жара, отвернулся и опустился на колени. Рядом кто-то юркнул под полог, позволив проникнуть внутрь порции свежего воздуха. Хотел было последовать за беглецом, но внимание привлекли мокрые шлепки и довольное кряхтение. Любопытство взяло верх, и я оглянулся.

Юрай, буквально лучась удовольствием, охаживал себя зеленым веником по всему телу.

– Обработай-ка мне спину, – протянул он веник стоящему рядом Логрэю, и тот принялся нахлестывать капрала.

Возле Логрэя стоял Сол. Он, оказывается, тоже не сбежал и стойко терпел адское пекло, сгоняя ладошками пот со своего худого, жилистого тела.

Прислушавшись к собственным ощущениям, я заметил, что жар уже не казался таким нестерпимым. Осмотрелся вокруг. В шатре осталось не более половины взвода. Кто-то стоял, сгоняя с себя руками пот, подобно Уиллису. Кто-то, присев на корточки, беседовал с соседом.

– Добровольцы, за мной! – проорал капрал и устремился к выходу.

Мы вереницей поспешили за командиром. А тот, высоко поднимая ноги и взметая тучи брызг, несся к середине водоема, и вдруг с диким воплем подпрыгнул и, подогнув колени, упал в воду. Рядом с ним плюхнулся Логрэй. Кто-то еще. И еще.

– А-а-а! – заорал я, не в силах стерпеть обжигающий холод попадающих на разгоряченное тело капель, и прыгнул вслед за остальными…

Стоя на коленях, оказался по горло в воде. Некоторое время прислушивался к своим ощущениям. Между разгоряченным телом и холодной водой будто бы создалась нейтральная прослойка, наблюдаемая даже визуально. Она обволокла кожу мягким, на глазах истончающимся колышущимся покровом. При этом я ощущал приятное пощипывание.

– Фу-ух! – выпрыгнул в туче брызг капрал и устремился обратно к адскому шатру.

Мы последовали за ним и уже с явным желанием после ледяной воды заскочили под полог.

В следующий заход кое-кто, по примеру Юрая, наломал себе веники. Гергерт попросил похлестать его, после чего подверг экзекуции меня.

– Господин капрал, – обратился к Юраю Борк. – А можно еще плеснуть на камни?