Обнаженная для зверя

– И все равно… этот договор… все это слишком попахивает ловушкой. Я не могу…

– Эва… – прищурившись, протянул он. – Тебе интересно, зачем все это? Я мог бы взять тебя еще там, в клубе. И возможно, ты, осознав перспективы, даже не сопротивлялась бы. Ведь так?

Я сдержанно кивнула, чувствуя, как начинают гореть щеки от этого разговора. Если бы он решил взять меня там, в клубе… Да, я бы не сильно сопротивлялась. Знала, что сопротивлением сделаешь себе только хуже. Нас предупреждали, что иногда такое происходит. Некоторые девочки нарывались специально, если видели, что клиент богат.

– Но я не обделен женским вниманием. Я привык к тому, что мне не отказывают и стараются ублажить. Зачем мне вяло сопротивляющаяся девица, мечтающая о том, чтобы все закончилось быстрее? – поинтересовался он, наклонившись через столик ближе ко мне. – Как бы ты ни сводила меня с ума, подобная перспектива убивает все желание. Мне нужно, чтобы ты хотела меня. Только в этом случае удовольствие будет стоить всех затрат.

– Я не могу этого обещать, – честно призналась я. – Я вас боюсь.

– Именно поэтому я хочу тебя на год. Этот год ты не будешь от меня бегать и постараешься сделать так, чтобы нам было хорошо вместе. Речь идет про постель. Я не думаю, будто между нами возможны отношения. Зверь – он тоже может ошибаться. И я верю в то, что он ошибся. За год и он насытится твоим телом, и отпустить тебя будет несложно.

– А если нет? Если он не насытится?

– Эва, мы с ним одно целое. Иногда его инстинкты срабатывают быстрее, чем мои, и он видит то, чего не замечаю я. Но поверь, мне – лично мне! – не нужна в качестве постоянной спутницы малообразованная танцовщица из пригорода. Ты хорошенькая, но вряд ли мы найдем точки соприкосновения где-то, кроме постели. Ты ненавидишь ониксов, я равнодушен к рыжим танцовщицам.

– Да, я ненавижу ониксов, – прошипела, глядя прямо ему в глаза. – Из-за того, что вы уничтожили мою семью, мой дом и мое будущее, я вынуждена была работать танцовщицей. Мне тоже всегда нравились светские леди, и я могла бы ею стать.

– История не знает сослагательного наклонения, – припечатал он. – И сейчас ты примешь мое предложение.

– А если нет? – бросила я с вызовом.

– Значит, ты глупее, чем я думаю. Ты готова наплевать на собственное будущее, на будущее сестры из-за глупых амбиций и гонора? Я ведь объяснил, что не буду брать тебя силой.

– Но я должна буду покориться и изобразить, что мне хорошо? Подписав договор, я подтверждаю, что готова разделить с вами постель.

– Изображать ничего не придется, Эва… – прошипел он. – И не думай, будто я не сумею перейти от пряника к кнуту. Я ведь могу и подождать. Я сделаю так, что ты не найдешь тут работу, а когда ты окажешься на грани отчаяния, без работы, денег, жилья, с сумасшедшей сестрой на руках, я повторю свое предложение. Но условия будут другими. Ты правда хочешь дождаться этого, Эва?

Я растерялась. Не знала, насколько оникс способен претворить свои угрозы в действие, но мне стало страшно.

Сдаваясь, я ответила:

– Я подпишу контракт только ради сестры.

– Ты подпишешь его ради себя, Эва, – парировал он. – И это единственно верное решение.

Понимая, что слезы сдержать не получится, я поставила росчерк, а оникс довольно добавил:

– Я никогда не стал бы намеренно портить тебе жизнь, Эва, но не отстал бы.

– Ненавижу тебя, мерзавец, – бросила я, осознав, что угрозы были просто угрозами.

– Знаю, – довольно ухмыльнулся он. – От этого только интереснее.

Сейчас, когда на столе уже лежал подписанный контракт, я испытывала странные чувства. Словно стояла на краю пропасти, и вот меня толкнули в спину. Мир застыл, я уже падаю, и изменить ничего нельзя, но все словно в замедленной съемке – прошлая жизнь, несбывшиеся мечты… А впереди только ветер и где-то далеко внизу – камни. Жуткое ощущение страха, опустошенности и смирения.

Есть не хотелось, улыбаться и делать вид, что у меня все хорошо, – тоже. Я вообще не жаждала находиться в этом месте, но выбора не было. Уже пять минут я не принадлежала себе, а была игрушкой в лапах зверя.

Как ни странно, моя жизнь не перевернулась с ног на голову. Все так же медленно тянулось время в ожидании заказа, играла музыка и тихо переговаривались другие посетители. И это особенно удручало. Моя жизнь закончилась, а мир этого не заметил.

Я даже не обратила внимания на то, что сижу, словно восковая статуя, а по щекам катятся слезы. Зато оникс заметил и помрачнел.

– Неужели это самое плохое, что случалось в твоей жизни, Эва? – тихо поинтересовался он.

– Все остальное плохое уже закончилось, а это… только начинается. – Я не считала нужным скрывать свои чувства. – Спросите меня через год, насколько все ужасно.

– Вы драматизируете.

– Возможно, – не стала отрицать я. – Но я подписала бумаги, а значит, выполню все свои обязанности и справлюсь с эмоциями. Я ответственная, именно это качество помогло мне выжить.

Оникс промолчал, но посмотрел на меня очень пристально, задумчиво. Я не смогла разгадать его взгляд, а потом нам принесли бутылку шампанского во льду и заказ. По мне – так весьма сомнительный повод, чтобы его отмечать, но вслух я не сказала ничего. Дождалась, когда официант наполнит бокалы и, улыбнувшись, чокнулась в ответ на тост «За будущий год».

Напиток был холодным, резким, с тонким вкусом. Я не любила игристые вина. До этого момента. Сейчас четко осознала, что просто не пила нормальных.

– Знаешь, Эва. – Оникс тоже неторопливо пил из своего бокала. – Ты, конечно, можешь жалеть себя, размышлять о том, что твоя жизнь не удалась. К слову сказать, до моего укуса она тоже была не сахарной. А можешь просто жить и получать удовольствие. Выбор за тобой.

– Да. Моя жизнь была не сахарной, – согласилась я, разглядывая пузырьки в бокале. – И виной тому ониксы. А сейчас вы предлагаете наслаждаться жизнью с теми, кто лишил меня семьи.

– Нет, Эва. Ты обманываешь себя, – жестко отозвался мужчина. – Виной тому не ониксы, а война. Мы долго можем рассуждать о правых и виноватых, но случайные жертвы были с обеих сторон. Простые солдаты тоже гибли, выполняя приказы. Солдат редко делает то, что велит душа. Он вынужден подчиняться.

– И ты?

Он не стал отрицать:

– И я выполнял приказы. Но война закончилась, и теперь наша общая цель – вернуться к мирной жизни. Можно ненавидеть друг друга, но угадай, что породит ненависть?


– Войну… – тихо прошептала я, ненавидя себя за то, что в душе соглашаюсь с доводами оникса.

– Вот именно, Эва. Поэтому наслаждайся шампанским, видом и музыкой. Позволь себе расслабиться. Вечер только начинается.

«Это-то и заставляет меня переживать», – подумала я, но дежурно улыбнулась и сделала глоток шампанского.

Внезапно идея примитивно нажраться стала казаться не такой уж и плохой, и я сделала то, чего не делала никогда. Перестала тянуть один бокал весь вечер. Я последовала приказу оникса и расслабилась. Тем более что шампанское было приятным, и пузырьки веселили, заставляя забыть, как тяжело было у меня на душе. Наверное, если лишаться невинности с нелюбимым мужчиной, лучше это делать не на трезвую голову.

Когда оникс встал и протянул руку, приглашая меня танцевать, я поднялась даже без дрожи в коленях и покорно скользнула в его объятия. Я еще не была пьяна, в голове лишь слегка шумело, но я могла воспринимать происходящее проще, чем тогда, когда сюда пришла. Можно было прикрыть глаза и представить, будто я танцую с тем, кто мне действительно симпатичен. Проблема в том, что мне никто и никогда не нравился по-настоящему сильно, поэтому, даже закрыв глаза, перед внутренним взглядом я все равно видела оникса. Обжигающие руки на талии не давали забыть, что он рядом. Даже в мыслях избавиться от его присутствия не вышло, и я перестала даже пытаться. В конце концов – зачем?

Я старалась привыкнуть к новым ощущениям, которые дарит мужчина рядом. Почти получилось не вздрогнуть от его сильных рук, медленно и вполне целомудренно скользнувших по спине. Привыкнуть к запаху, несильному, с чуть заметными мускусными нотками, и жару тела, находящегося так близко.

Оникс двигался не как танцор. Ему не хватало плавности, но музыку он чувствовал и не наступал мне на ноги. Да и координацией движений обладал неплохой, а большего было и не нужно. Все остальное я могла сделать сама.

Я растворилась в музыке, и его слегка удерживающие руки не мешали. Мои покоились на массивной шее, и движения не были скованы, поэтому я неторопливо и плавно покачивалась в такт музыке, не пытаясь заставить мужчину двигаться быстрее или разнообразнее. Мы просто плыли среди таких же неторопливо кружащихся пар, пока удивленный женский голос не окликнул:

– Кирьяр?

Оникс замер, а я внезапно поняла, что впервые услышала его имя. Странно, что я до этого момента не поинтересовалась, как его зовут, и ни разу не испытала потребности назвать его по имени.

– Льяра? – удивился мой спутник и даже слегка отстранился от меня.

А я наконец обратила внимание на высокую, выше меня, худощавую женщину лет двадцати пяти. Темно-каштановые прямые волосы, резкие, но красивые черты лица и такие же, как у всех ониксов, янтарные глаза.

Я впервые видела девушку-зверя. Это так меня заинтересовало, что я даже не взглянула на ее спутника, который держался чуть позади. Только заметила, что он ниже Кирьяра и светловолосый.

– Не ожидала тебя здесь увидеть, – сказала она. – К тому же со спутницей. В твоей жизни происходят изменения, а семья об этом не знает? Неправильно…

– Льяра, ты серьезно считаешь, что ужин в компании красивой девушки – это изменения в жизни? – тихо и незло спросил оникс.

– Да. – Молодая женщина не таясь разглядывала меня. – Особенно если речь идет о тебе и человеческой девушке.





Глава 5




Я сглотнула и попятилась. Мне почудилось в ее голосе пренебрежение, но, похоже, я ошиблась, так как спутник Льяры подошел ближе и ласково обнял ее, положив подбородок ей на плечо. На меня уставились молодые, голубые и совершенно человеческие глаза.

– Привет, – произнес он низким и приятным голосом.

Я испуганно улыбнулась, а Кирьяр ответил на приветствие:

– Рад видеть тебя, Дэнис.

– Ты редко бываешь в загородном поместье… – недовольно заметила Льяра. – Я понимаю, что у тебя напряженные отношения… – Она помолчала, наткнувшись на угрожающий взгляд оникса. – Но хочу напомнить, что там есть и другие жители, которые хотели бы видеть тебя чаще.

– Я постараюсь заехать.

– Нет. – Льяра была непреклонна. – Ты не постараешься, ты заедешь. В субботу. И спутницу свою тоже возьмешь.

– Зачем? – Мой спутник заметно напрягся.

– Возможно, ты забыл, братец, но в субботу у нас помолвка, на которую ты тоже приглашен. И не смей являться один! – фыркнула она.

Я поняла, что женщины-ониксы, когда злятся, выглядят не менее угрожающими, чем мужчины. Но на лице Кирьяра не дернулся ни один мускул.

– Как скажешь, – отозвался он.

Льяра удовлетворенно кивнула и позволила увести себя к выходу.

– Я надеялся, что удастся избежать знакомства с родственниками, – произнес он, и мне показалось, что оникс извиняется. – Думаю, не нужно напоминать, что для них никакого договора нет. Мы просто некоторое время вместе. Все. Большего им знать не стоит.

– Хорошо, – кивнула я.

Оникс повел меня к выходу. Видимо, встреча с сестрой все же испортила ему настроение. И я гадала, как это отразится на мне.

Когда мы отъехали от ресторана, Кирьяр (я старалась привыкнуть к имени, которое придется часто произносить в течение этого года) не стал закрывать окна. И хотя на улице уже была осень и весьма прохладно, свежий ветер не раздражал и не заставлял вздрагивать от холода. Я подставляла ему разгоряченное лицо и позволяла трепать кудри, вытаскивая их из прически. Именно так я чувствовала свободу.

– Не замерзла? – через какое-то время спросил оникс.