Обманутая

– Сын! – окликнул его дядя Рид, разрушая чары.

– Отец! Они поддержали меня! – потрясенно произнес Этан, обнимая его за плечи. – Они пришли! Так много! Кажется даже, что слишком много. Я просто поверить не могу, что они пошли за мной!

Дядя Рид прижался лбом ко лбу Этана:

– А я могу. Ты готов?

– Думаю, да… Только боюсь, что добром он не выйдет. А мне сегодня не хочется ненужного насилия.

– Не беспокойся, сын мой. Он тоже не захочет. Только не сейчас.

Этан кивнул:

– Я хочу, чтобы ты пошел со мной. И Холлис тоже. Я хочу, чтобы он знал, что сам пришел к своему падению.

– Конечно, – кивнул дядя Рид.

Этан повернулся ко мне.

– Я с тобой, – поклялась я. – Всегда!

Он улыбнулся и направился к главной лестнице. Он поднимался решительно, точно зная, куда идет. Я ошибалась, думая, что уже все стражники разбежались. Когда мы поднимались по витой лестнице, то встретили еще нескольких, но при виде Этана одни бросили оружие, а другие просто убежали. Они явно уже видели толпу.

И нас ничто не остановило на пути к покоям короля. Этан резко распахнул дверь, одним легким и быстрым движением, и его меч – меч Джедрека – был уже наготове.

Король Квинтен сидел в своем кабинете, склонившись над письменным столом, а рядом с ним стояла принцесса Филлипа, сложив перед собой руки; на ее лице была написана откровенная тревога. Квинтен поднял голову, похоже не удивившись нашему появлению.

– Король Квинтен, с этого момента вы находитесь под арестом за великие преступления и предательство своего народа. Я пришел, чтобы сопроводить вас к воротам замка, где ваши подданные услышат о ваших бесчисленных преступлениях. И если они признают вас виновным, я заберу вашу корону, на что имею право по рождению, как прямой потомок Джедрека Великого.

– Это право принадлежит принцу Хадриану и его отпрыску, – дрожащим голосом произнесла принцесса Филлипа.

Верно. Не только Квинтен должен был уйти, но и Хадриан с Филлипой. И если Квинтен являл собой откровенное зло, то о Хадриане я ничего подобного сказать не могла. И по многим причинам даже жалела его. Но что еще мы могли сделать со всем этим?

Но оказалось, что у Квинтена имеется решение проблемы.

Он тяжело вздохнул, потирая лоб, глядя на нас из кресла снизу вверх:

– К счастью для вашего заявления, сэр… мой сын умер этим утром.





Глава 29




Дядя Рид, Этан и я застыли. В момент нашего триумфа нам нанесли тяжелый удар. Хадриан был виновен лишь в том, что оказался сыном Квинтена. Более того, похоже, это доконало Квинтена. Возможно, он страдал оттого, что потерял последнее звено своей связи с троном, но то, как он судорожно сглатывал и не смотрел нам в глаза, свидетельствовало о том, что ему также больно было потерять сына.

– Но… но! – подчеркнуто произнесла Филлипа, глядя на Квинтена. – Вполне возможно, что я уже ношу его ребенка, как мы и говорили.

– Не носите, – спокойно возразил Этан. – Об этом маленьком заговоре мы тоже знаем.

Она гневно сжала губы, поворачиваясь к Квинтену:

– Вы так много мне обещали!

– Если вы были так глупы, чтобы всему поверить, то это ваша проблема.

Квинтен покраснел, но не от смущения, а от гнева. Он встал, молча требуя признания ошибки. К несчастью для принцессы, исправлять было нечего.

– Вы пойдете с нами! – приказал Этан. – И вы наденете корону. Люди снаружи должны вас узнать.

Квинтен вскинул брови:

– Вы должны были привести внушительную толпу для свидетельства.

– Не толпу, – поправил его Этан. – Армию. Мужчины и женщины, бедные и богатые, все они готовы призвать вас к ответу за преступления, которые вы совершали десятки лет.

Квинтен не сделал попытки что-либо отрицать, его беспокоило лишь то, что его загнали в угол. Вид у него был усталый. Он встал, подошел к короне, лежавшей на темно-синей подушке, и, похоже, за несколько секунд вспомнил все свое правление. Мне хотелось бы сказать, что он выглядел грустным и сожалеющим. Но – нет.

Надев корону на голову, он повернулся к Этану:


– Как вы быстры в осуждении… Подождем, посмотрим, когда кто-нибудь явится, чтобы бросить вызов вам. Потому что такое определенно произойдет. Претендентов несколько. И если вы проявите хотя бы малейшую слабость, они сделают все, что смогут, чтобы свергнуть вас. Надеюсь, к тому времени я буду еще жив и увижу, как рухнут ваши великие принципы.

– Ну, учитывая, что я не собираюсь убивать собственных подданных, вряд ли я окажусь в столь же затруднительном положении, как вы, – дерзко ответил Этан.

Квинтена это не задело.

– Я же говорю, увидим.

– Идемте. Ваш народ ждет, – сказал дядя Рид, провожая Квинтена к двери.

– А с ней что? – спросила я, кивая в сторону Филлипы.

Она так и стояла на месте, словно желала превратиться в камень и остаться незамеченной.

Этан покачал головой:

– Пусть возвращается домой и попытается объяснить все своей семье и своему королевству. Это и будет ей наказанием.

Филлипа вздрогнула, и непохоже было, что она сочла себя в безопасности.

Я отвернулась от нее, пошла рядом с Этаном, а дядя Рид шел впереди, держа за локоть короля Квинтена.

Этан шепнул на ходу:

– Я не могу сказать это им, но могу тебе: я в ужасе.

– Перестань. Они тебя обожают.

Он рассеянно кивнул, как будто пытаясь убедить самого себя.

– Останешься со мной? Даже если ты ненавидишь короны, не убегай. Не сейчас.

Когда мы спустились в холл, он протянул мне дрожащую руку. Я быстро сжала ее, стараясь его успокоить:

– Прости. Но если ты наденешь корону, нашей дружбе конец. Я уже не смогу извергнуть на тебя непереваренную еду.

Он коротко хихикнул и, подойдя к парадной двери, отпустил мою руку. Толпа снаружи уже оглушительно шумела, но я удержалась от того, чтобы не зажать уши. Этан вскочил на один из цилиндрических камней, стоявших у входа, и вскинул руку, призывая к тишине. Рядом со мной оказались матушка и Скарлет, и я тут же вцепилась в руку Скарлет, наблюдая за тем, как наконец происходит то, ради чего мы трудились.

– Добрые люди, в соответствии с нашими законами сегодня я пришел к вам с доказательствами предательских действий нашего короля против народа Изолта. – Этан поднял вверх пачку писем. – Здесь мы имеем неопровержимые доказательства того, что наш король приказывал убивать десятки своих подданных. У нас есть доказательства его нечестных методов, которые он использовал, чтобы удержаться на троне. Его поступки не позволяют ему и дальше носить корону. Королева Валентина отказалась от короны и покинула страну, – громко произнес он, и Квинтен уставился на него, потрясенный. – И мне также сообщили, что принц Хадриан скончался этим утром.

Толпа зашумела.

– Как прямой наследник Джедрека Великого, я стою перед вами сегодня, чтобы заявить о своем праве на трон Изолта и просить вашего благословения на то, чтобы забрать его у этого бесчестного человека.

Этан показал на Квинтена. Полагаю, тот уже не был королем.

В толпе раздались приветственные крики, люди радовались концу многих лет террора. Когда они наконец затихли, кто-то похрабрее выкрикнул:

– Правосудия ради Истоффов!

И все снова закричали.

Тут Квинтен, склонивший голову под тяжестью потери жены, сына и трона, вдруг выпрямился и поднял руку:

– Я признаю, что за все эти годы сделал много такого, что вы можете назвать преступным. И уверен, что очень скоро буду вынужден признаться во всех деяниях. Но крови Истоффов на моих руках нет!

Я сразу ощутила, как Скарлет напряглась, а у матушки перехватило дыхание, прежде чем она смогла выкрикнуть:

– Лжец!

– Нет, нет! – настаивал Квинтен. – Убил ли я семью Валентины? Да. Просто пришлось. Лорд Эрствелл, лорд Суитенс… одна семья на побережье… Я стольких убил ради собственного спокойствия, что и сосчитать не могу. Но сэр Истофф? Но этот выскочка Сайлас? – Он покачал головой. – Нет, за это я не в ответе.

Мы замерли в молчании. Я сжала кольцо, висевшее на моей груди. Он так легко признавался во множестве преступлений… Зачем бы ему отрицать именно это… если только он не говорит правду?

– Но если это не вы, то кто это сделал? – резко спросила Скарлет.

– Дайте-ка подумать, – сказал Квинтен.

И хотя перед нами стояло огромное множество людей, мы могли бы услышать, как пролетит муха, настолько напряженно все ждали, желая узнать, что скрывается за смертью Истоффов.

– Да, смысл всего этого теперь ясен. И если хотите узнать, следует спросить ее.

И я похолодела от ужаса, когда Квинтен кивком указал на меня.