Обитель Апельсинового Дерева

Эда взбила подушечки и перебрала шкаф. Она наполняла грелку горячими углями, когда в комнату вошла Сабран. Выпрямившись, Эда приветствовала ее реверансом:

– Королева.

Сабран из-под век оглядела ее с головы до пят. На королеве поверх ночного платья была накидка без рукавов, перевязанная по талии синим кушаком. Эда впервые видела ее такой раздетой.

– Простите, – заговорила она, заполняя тишину. – Я ждала вас позже.

– Я плохо сплю в последнее время. Доктор Бурн советовал постараться отходить ко сну в десять часов – чтобы успокоить мысли, или что-то в этом роде, – ответила Сабран. – Ты не знаешь средства от бессонницы, Эда?

– А сейчас вы что-то принимаете, моя госпожа?

– Сонную водицу. В холодные ночи – гоголь-моголь.

Сонной водицей в Инисе называли настой кошачьей травы. Он обладал лечебными свойствами, но от бессоницы, как видно, не помогал.

– Я бы посоветовала лаванду, топинамбур и отваренный в молоке корень мыльночашницы, – сказала Эда. – С ложкой розовой воды.

– Розовой воды?

– Да, моя госпожа. В Эрсире говорят, что запах розы навевает сладкие сны.

Сабран медленно развязала кушак.

– Испытаю твое средство. Другие не действуют, – сказала она. – Когда появится Катри, можешь сказать ей, чтобы принесла.

Кивнув, Эда подошла взять у нее пояс. Вокруг глаз у Сабран виднелись темные круги.

– Ваше величество что-то тревожит? – Она помогла ей снять накидку. – Лишает сна?

Вопрос был задан из вежливости, ответа она не ждала. И удивилась, услышав:

– Змей. – Глаза Сабран вспыхнули. – Он сказал: тысячелетний срок на исходе. С тех пор как мой предок победил Безымянного, прошло чуть больше тысячи лет.

На лбу у нее пролегла морщинка. Сейчас, в ночном уборе, без знаков королевского достоинства, она казалась беззащитной, как была бы перед наемным убийцей, проберись тот в ее спальню.

Так вот что не давало спать королеве Иниса!

– Языки змей раздвоены, чтобы лгать. – Эда повесила накидку на спинку кресла. – Фиридел еще слаб после спячки, еще не вошел в полную силу. Он боится союза Беретнетов с Льевелинами. И говорит загадками, чтобы посеять в вас сомнения.

– Ему это удалось. – Сабран опустилась на кровать. – Как видно, мой долг перед Инисом – вступить в брак.

На это Эда не нашла приемлемого ответа.

– Вы не желаете брака, моя госпожа? – спросила она наконец.

– Мне все равно.

Сабран обладала властью во всем, но не в этом. Чтобы зачать законного наследника, она должна была вступить в брак.

Здесь нужна была Розлайн или Катриен. Они бы утишили ее страхи, причесывая на ночь. Они бы нашли что сказать, сумели бы подготовить ее к неизбежному союзу с князем Обрехтом.

– Ты видишь сны, Эда?

Вопрос застал ее врасплох, но Эда совладала с собой.

– Мне снится детство, – ответила она, – и все виденное днем, сотканное в новый узор.

– Хотелось бы и мне так. Мне снятся… ужасные вещи, – пробормотала Сабран. – Я не рассказывала своим дамам, чтобы они не испугались за меня, но… тебе я расскажу, Эда Дариан, если хочешь. Ты крепче других.

– Конечно.

Она свернулась на коврике у огня, поближе к Сабран, сидевшей прямо как палка.

– Мне снится приют в тени лесов, – начала королева, – и солнечные пятна на траве. Вход заплетен пурпурными цветами – думаю, цветами сабры.

Они растут у края света. Говорят, их нектар сияет, как звездный свет. Здесь, на дальнем севере, они – лишь легенда.

Все там прекрасно и радует слух. Чарующе поют птицы, веет теплом, но на тропинке под моими ногами самоцветами краснеют капли крови.

Эда кивнула, показывая, что слушает. В ее сознании металась какая-то мысль.

– В конце тропинки я вижу большой камень, – продолжала Сабран, – и протягиваю к нему руку, только она кажется мне чужой рукой. Камень раздается надвое, а в нем… – Голос у нее сорвался. – В нем…

Камеристке не подобает касаться королевы. Но Эда, взглянув на осунувшееся лицо Сабран, взяла ее руку и сжала между ладонями:


– Я здесь, моя госпожа.

Сабран устремила на нее взгляд. Прошла минута. Медленно другая рука Сабран поднялась и накрыла их сплетенные пальцы.

– Из расщелины хлещет кровь. Мои руки, живот – все в крови. Я прохожу сквозь камень в круг стоячих камней, какие встречаются здесь, на севере. И вокруг меня повсюду кости. Маленькие кости. – Она закрыла глаза, губы ее дрожали. – Я слышу страшный смех и понимаю, что смеюсь я. И тогда я просыпаюсь.

Эда глаз не сводила с Сабран. Королева сказала правду: Розлайн и Катриен перепугались бы.

– Этого нет. – Эда крепче сжала руки. – Ничего этого на самом деле нет.

– У нас рассказывают сказку про ведьму. – Сабран слишком далеко ушла в воспоминания, чтобы услышать ее. – Она воровала детей и уводила их в лес. Ты ее знаешь, Эда?

Помедлив, Эда ответила:

– Лесная хозяйка.

– Тебе, наверное, как и мне, рассказал Артелот.

– Маргрет.

Сабран рассеянно кивнула:

– Ее всем детям на севере рассказывают, чтобы не заходили в дебри – ее жилище. Она много древнее моего предка, но мой народ страшится ее до сих пор. – Кожа над воротом ее сорочки подернулась мурашками. – Мне мать рассказывала сказки о море, а не о суше. Я никогда не верила в Лесную хозяйку. А теперь боюсь, что она жила на самом деле и еще жива, еще колдует надо мной.

Эда молчала.

– Это только один из снов, – продолжала Сабран. – В другие ночи мне снится, что я рожаю. Этот сон я вижу с тех пор, как уронила первую кровь. Я умираю, а моя дочь рвется из меня. Я чувствую, как она разрывает мое тело – как нож рвет шелк. А у меня между ногами, готовый ее проглотить, – Безымянный.

Впервые за восемь прожитых при дворе лет Эда увидела на веках Сабран капельки слез.

– Кровь все течет, горячая, как железо в горне. Она заливает мне бедра, склеивает их. Я понимаю, что раздавлю свое дитя, но если я дам ей вздохнуть… она упадет в пасть зверя.

Сабран закрыла глаза, а когда открыла – глаза были сухи.

– Этот кошмар больше всего меня мучит.

Тяжесть короны давила ее.

– Сновидения дотягиваются далеко в наше прошлое, – тихо заговорила Эда. – Артелот рассказал вам сказку о Лесной хозяйке, и теперь она преследует вас. Разуму случается бродить странными путями.

– Я бы с тобой согласилась, – уставившись в пустоту, проговорила Сабран, – только эти сны начались задолго до того, как благородный Артелот поделился со мной той историей.

Лот говорил Эде, что Сабран не спит без свечи. Теперь она знала почему.

– Ты сама видишь, Эда, – говорила королева. – Я не сплю не только из страха перед чудовищами у порога, но и страшась чудовищ, порожденных моим разумом. Тех, что живут во мне.

Эда еще крепче сжала ее руку.

– Вы – королева Иниса, – сказала она. – Вы всегда знали, что когда-нибудь вам предстоит носить корону. – (Сабран вглядывалась в ее лицо.) – Вы боитесь за свой народ, но не можете выказать страх на людях. При свете дня вы носите такую тяжелую броню, что на ночь сил не хватает. Ночью вы – лишь плоть. А даже королевская плоть подвержена страху.

Сабран ее слушала. Зрачки ее расширились так, что вытеснили зелень глаз.

– В темноте мы наги. Такие, какие мы есть. Ночью наши страхи являются нам полнее всего, ведь у нас нет сил им противостоять, – продолжала Эда. – Они всеми средствами пробираются в вас. Бывает, что ночь берет верх, – но никогда не верьте, что вы и есть ночь.

Кажется, королева осмыслила ее слова. Взглянула на их сплетенные ладони и медленно согнула зажатый в руке Эды большой палец.

– И опять ты хорошо говоришь, – сказала она. – Мне нравятся твои слова, Эда Дариан.

Эда глядела ей в глаза. Ей представились два самоцвета, падающие наземь, разбитые изнутри. Такие глаза были у Сабран Беретнет.

У самого порога прозвучали шаги. Эда встала и успела сложить руки перед грудью, когда вошла Катриен. Она поддерживала даму Арбеллу Гленн, почти бестелесную в просторной ночной сорочке. Сабран протянула руки к старейшей из дам своей опочивальни.

– Белла, – позвала она. – Иди ко мне. Я хотела поговорить с тобой о приготовлениях к свадьбе.

Арбелла, улыбнувшись, заковыляла к своей королеве, и та взяла ее за руку. С увлажнившимися глазами, с безмятежным лицом. Арбелла погладила черные волосы Сабран за ухом, словно приласкала дочь.

– Белла, – пробормотала Сабран, – не плачь. Я этого не вынесу.

Эда выскользнула за дверь.

Когда Сабран и Арбелла легли, Эда рассказала Катриен, какие нужны отвары, и дама гардероба, хоть и слушала недоверчиво, послала за ними. Лекарство дали отведывателю, после чего поднесли королеве, а Эда заняла свой ночной пост.

Калайба.