Обитель Апельсинового Дерева
Часть 3 из 45 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Дракон. Едва он взлетел над мысом Хайсан, следом поднялись из воды другие, оставляя за собой след холодного тумана. Никлайс ладонью зажал барабан в груди.
– Что же это, – пробормотал он, – они здесь делают?
2
Запад
Конечно, он был в маске. Как все они. Только дурак не позаботится прикрыть лицо, вторгаясь в Королевскую башню, а убийца, добравшийся до личных покоев, определенно был не дурак.
В главной опочивальне за дверью крепко спала Сабран. С распущенными волосами, с тенями ресниц на щеках, королева Иниса была воплощением покоя. Сегодня рядом с ней спала Розлайн Венц.
Обе не ведали о приближении тени, явившейся, чтобы убивать.
Когда Сабран отходила ко сну, ключ от самых укромных ее покоев оставался у одной из дам опочивальни. Сейчас он был у Катриен Вити, а та прохаживалась по Роговой галерее. Рыцари-телохранители охраняли королевские покои, но дверь в большую опочивальню стерегли не всегда. Что ни говори, ключ к ней был всего один.
Никто не войдет.
В личном покое – последнем бастионе, отделявшем королевское ложе от внешнего мира, – убийца оглянулся через плечо. Рыцарь Гюлс Хит вернулся на свой пост у дверей, не ведая об угрозе, прокравшейся внутрь за время его отлучки. Не ведая об Эде, притаившейся среди потолочных балок и не спускавшей глаз с головореза, который уже достиг двери, ведущей к королеве. Пришелец беззвучно извлек из кармана ключ и вставил его в замок.
Ключ повернулся.
Он надолго застыл неподвижно. Выжидал.
Этот был куда осторожнее прежних. Когда Хита за дверью настиг один из его приступов кашля, пришелец приоткрыл дверь в опочивальню. Другой рукой он выдвинул из ножен клинок. Такой же, как у тех.
При первом его движении шевельнулась и Эда. Она бесшумно спрыгнула с балки над его головой. Ее босые ступни засветились на мраморе. Когда убийца, занося кинжал, шагнул в опочивальню, она зажала ему рот и вогнала свой клинок меж его ребер.
Головорез запрокинулся назад. Эда держала его крепко, не позволяя пролиться на себя ни единой капле крови. Когда тело замерло, она опустила его на пол и сняла подбитую шелком маску, какую носили и все прежние.
Лицо под ней было совсем юным, мальчишеским. Глаза прудиками воды уставились в потолок.
Она его не знала. Поцеловав убитого в лоб, Эда оставила его на мраморном полу.
И едва успела вернуться в тень, когда раздался крик о помощи.
Рассвет застал ее в дворцовом парке. Волосы она покрыла золотой сеткой с изумрудами.
Каждое утро проходило одинаково. В предсказуемости – безопасность. Прежде всего она зашла к почтмейстеру проверить, нет ли для нее писем. Затем прошла к воротам, полюбовалась на Аскалон, воображая, как однажды выйдет в город и пройдет его насквозь, до порта и корабля, который унесет ее домой, в Лазию. Иногда она замечала кого-то из знакомых, и они обменивались легкими поклонами. И наконец она отправлялась в трапезный дом, чтобы разделить завтрак с Маргрет и с восьми часов приступить к своим обязанностям.
Сегодня первым делом ей предстояло разыскать дворцовую прачку. Эда быстро нашла ее за главной кухней, в завитой плющом нише. Помощник конюха, как видно, пересчитывал языком веснушки на ее горле.
– Доброго утра вам обоим, – подала голос Эда.
Парочка, ахнув, шарахнулась в стороны. Конюх с дикими глазами умчался прочь, стремительно, как его лошади.
– Госпожа Дариан! – Прачка оправила юбки и, закрасневшись до корней волос, сделала книксен. – О госпожа, прошу, никому не рассказывай, не губи меня!
– Можешь не кланяться, я не из благородных. – Эда коротко улыбнулась. – Я решила на всякий случай напомнить тебе, что ты должна служить ее величеству каждый день. В последнее время ты была небрежна.
– О госпожа Дариан, признаюсь, я была рассеянна, но это от беспокойства. – Прачка заломила намозоленные руки. – Слуги шепчутся, госпожа. Говорят, третьего дня виверлинг напал на стадо у озер. Виверна! Как не испугаться, если просыпаются слуги Безымянного!
– Тем больше причин тебе быть внимательной к работе. Слуги Безымянного желали бы покончить с ее величеством, ведь ее смерть позволит их господину вернуться в мир, – сказала Эда. – Вот почему от твоего труда зависит жизнь, добрая женщина. Не забывай каждый день проверять, нет ли яда в ее постели, и следить, чтобы белье было свежим и благоуханным.
– Конечно же! Обещаю, впредь я буду внимательней.
– Нет, обещай не мне. Обещай Святому. – Эда кивнула на королевское святилище. – Ступай теперь к нему. Пожалуй, ты могла бы вымолить и прощение за свою… нескромность. Ступай туда с любовником и проси о милости. Поспеши!
Когда прачку сдуло ветром, Эда позволила себе улыбнуться. Нагнать страху на инисцев бывало даже слишком просто.
Ее улыбка скоро погасла. Виверны и в самом деле осмелели и таскали у людей скотину. Правда, уже несколько лет, как драконье племя пробуждалось от долгого сна, но такие случаи оставались редкими – а за последние месяцы повторялись уже несколько раз. Недобрый знак, что они набрались дерзости охотиться в обжитых местах.
Эда, держась в тени, пустилась в долгий путь к покоям ее величества. Она миновала королевскую библиотеку, обошла одного из разгуливавших по саду белых павлинов и вступила во внутренний дворик.
Аскалонский дворец – триумфальный взлет белого известняка – был самым большим и старым домом рода Беретнет, королевской династии Иниса. Давно стерся ущерб, нанесенный годом Горя Веков, когда драконье воинство вело войну с человеческим родом. Окна были забраны цветными стеклами всех оттенков радуги. В крепости нашло себе место святилище Добродетелей, сад с тенистыми лужайками и громадная королевская библиотека с облицованной мрамором часовой башней.
Посреди двора росла яблоня. Эда с болью в груди остановилась перед ней.
Прошло пять дней, как глухой ночью пропал из дворца Лот с благородным Китстоном Лугом. Никто не знал, где они и почему самовольно оставили двор. Сабран носила тревогу как плащ, но Эда скрывала свою за молчанием.
Она припомнила запах дыма на первом своем пиру Верности, где свела знакомство с благородным Артелотом Истоком. Двор каждую осень собирался, чтобы обменяться подарками и отпраздновать единство в странах Добродетели. Они тогда впервые узнали друг друга в лицо, хотя позже Лот рассказал, что новая камеристка давно вызывала его любопытство. Он слышал шепотки о восемнадцатилетней южанке, не благородного и не крестьянского рода, недавно обратившейся к Добродетелям Рыцарства. Посланник Эрсира представил ее королеве на глазах множества придворных.
«Я не принес вам к празднеству Нового года ни золота, ни драгоценностей, ваше величество. Вместо них я привел вам даму для вашего ближнего круга, – сказал Кассар. – Верность – величайший из всех даров».
Самой королеве едва исполнилось двадцать лет. Придворная дама без благородной крови и титула выглядела странным даром, но вежливость требовала его принять.
Праздник отмечался в честь единения, но оно имело свои границы. Никто в ту ночь не пригласил Эду на танец – никто, кроме Лота. Его – широкоплечего, на голову выше ее, чернокожего и с теплым северным выговором – знал весь двор. Наследник Златбука, где родился Святой, и близкий друг королевы Сабран.
«Госпожа Дариан, – с поклоном обратился он к ней, – если ты окажешь мне честь танцевать со мной, чтобы спасти от весьма скучной беседы с советником Эксчеквера, я буду твоим должником. Взамен… при мне фляга лучшего в Аскалоне вина, и мы разделим его поровну. Что скажешь?»
Она нуждалась в друзьях и в крепкой выпивке. И потому, хотя он и звался благородный Артелот Исток и хотя Эда была для него совсем чужой, они трижды протанцевали павану и провели остаток ночи под этой яблоней – пили и разговаривали под звездами. Она и не заметила, как расцвела их дружба.
А теперь он пропал, и тому могла быть только одна причина. Лот никогда не оставил бы двор по своей воле – не предупредив сестру и не испросив дозволения Сабран. Единственное объяснение – его вынудили.
Они с Маргрет предупреждали Лота. Говорили, что дружба с Сабран – коренившаяся в детских годах – рано или поздно станет угрозой ее брачным расчетам. Что теперь, повзрослев, он должен отдалиться от нее.
Лот никогда не прислушивался к доводам разума.
Эда стряхнула с себя задумчивость. Перейдя двор, она встала в стороне рядом с приближенными дамы Игрейн Венц, герцогини Справедливости. На их накидках была вышита ее эмблема.
Сад Солнечных Часов упивался утренним светом. Солнце заливало дорожки медом; окаймлявшие их розы таили в глубине темный румянец. Сверху смотрели статуи пяти великих королев дома Беретнет, часовыми выстроившиеся над входом в Алебастровую башню. В такие дни Сабран любила погулять здесь рука об руку с кем-либо из своих дам, но сегодня дорожки были пусты. Королева была не в настроении для прогулок после того, как у самого ее ложа нашли труп.
Эда приблизилась к Королевской башне. Увившая ее лесная лоза густо покрылась пурпурными цветами. Взойдя по длинным внутренним лестницам, Эда попала в покои ее величества.
Двенадцать рыцарей-телохранителей в золоченой броне и зеленых летних плащах охраняли дверь. Их наручи украшал цветочный узор, а почетное место на кирасах занимал герб Беретнетов. Они окинули подошедшую Эду острыми взглядами.
– Доброе утро, – проговорила она.
Узнав ее, они расступились перед личной камеристкой королевы.
Эда быстро отыскала даму Катриен Вити, племянницу герцогини Верности. В свои двадцать четыре года та была младшей и самой высокой из трех дам опочивальни, отличалась гладкой темной кожей, полными губами и тугими кудрями такого густого рыжего оттенка, что они казались почти черными.
– Госпожа Дариан, – приветствовала ее Катриен. Она, как и весь двор, по летнему времени одевалась в зеленые и желтые тона. – Ее величество еще не вставала. Нашла ли ты прачку?
– Да, сударыня. – Эда присела перед ней в реверансе. – Ее, как я поняла, отвлекли… семейные дела.
– Долг службы короне выше всех дел. – Катриен оглянулась на дверь. – Было новое вторжение. На этот раз негодяй оказался много ловчее. Он не только добрался до главной опочивальни – у него был ключ от ее дверей.
– До главной опочивальни! – Эда надеялась, что сумела изобразить изумление. – Значит, кто-то из ближнего круга изменяет ее величеству.
Катриен кивнула:
– Мы решили, что он подобрался по тайной лестнице. Она привела его прямо в личные покои, минуя рыцарей-телохранителей. А если вспомнить, что тайная лестница не открывалась лет десять… – Она вздохнула. – Сержант Портер отстранен за небрежность. С этого времени охрана не спустит глаз с дверей главной опочивальни.
Эда склонила голову:
– Какие для нас поручения на сегодня?
– Для тебя у меня особое дело. Как ты знаешь, сегодня прибывает ментский посланник Оскард утт Зидюр. Его дочь в последнее время небрежна в одежде. – Катриен поджала губы. – Благородная Трюд в первые месяцы при дворе всегда была опрятна, но теперь… подумать только, вчера она явилась на моления с листком в волосах, а за день до того забыла подпоясаться. – Катриен бросила на Эду долгий взгляд. – Я вижу, ты умеешь выглядеть подобающе своему положению. Присмотри, чтобы дама Трюд была готова к приему.
– Да, моя госпожа.
– И еще, Эда, о вторжении ни слова. Ее величество не желает сеять при дворе беспокойство.
Снова проходя между стражами, Эда резанула глазами их неподвижно застывшие лица.
Она давно знала, что душегубов пускает во дворец кто-то из приближенных королевы. А теперь этот кто-то передал им ключ, позволявший подобраться к спящей королеве Иниса.
Эда должна была узнать кто.
Род Беретнет, как большинство королевских династий, не миновали безвременные смерти. Глориан Первая выпила отравленного вина. Джиллиан Третья в первый же год правления получила удар в сердце от своего слуги. Мать самой Сабран, Розариан Четвертую, погубило платье, пропитанное ядом василиска. Как оно попало в ее гардероб, никто не знал, но подозревали измену.
А теперь убийцы подбирались к последнему отпрыску рода Беретнет. Каждое покушение подводило их чуть ближе к королеве. Один выдал себя, свалив украшавший коридор бюст. Другого заметили, когда он крался по Роговой галерее, а еще один выкрикивал проклятия и ругательства у дверей Королевской башни, пока его не схватила стража. Связи между несостоявшимися убийцами не нашли, но Эда не сомневалась: у них один хозяин. Некто, хорошо знавший дворец. Имевший возможность выкрасть ключ, сделать копию и в тот же день положить его на место. Кто-то, знавший, как открыть потайную лестницу, закрытую со смерти королевы Розариан.
Защищать Сабран было бы проще, окажись Эда в должности дамы опочивальни – доверенной приближенной королевы. Со времени своего прибытия в Инис Эда ждала случая продвинуться на это место, но почти смирилась с мыслью, что не дождется. Нетитулованная новообращенная едва ли могла претендовать на такое повышение.
Трюд она нашла в палате-«сундучке», где спали благородные фрейлины. Двенадцать кроватей стояли бок о бок. Здесь было просторнее, чем в девичьих других дворцов, но все же неудобно для девиц из знатных семей.
Младшие девушки со смехом перебрасывались подушками, но сразу присмирели, едва вошла Эда. Нужная ей фрейлина была еще в постели.
– Что же это, – пробормотал он, – они здесь делают?
2
Запад
Конечно, он был в маске. Как все они. Только дурак не позаботится прикрыть лицо, вторгаясь в Королевскую башню, а убийца, добравшийся до личных покоев, определенно был не дурак.
В главной опочивальне за дверью крепко спала Сабран. С распущенными волосами, с тенями ресниц на щеках, королева Иниса была воплощением покоя. Сегодня рядом с ней спала Розлайн Венц.
Обе не ведали о приближении тени, явившейся, чтобы убивать.
Когда Сабран отходила ко сну, ключ от самых укромных ее покоев оставался у одной из дам опочивальни. Сейчас он был у Катриен Вити, а та прохаживалась по Роговой галерее. Рыцари-телохранители охраняли королевские покои, но дверь в большую опочивальню стерегли не всегда. Что ни говори, ключ к ней был всего один.
Никто не войдет.
В личном покое – последнем бастионе, отделявшем королевское ложе от внешнего мира, – убийца оглянулся через плечо. Рыцарь Гюлс Хит вернулся на свой пост у дверей, не ведая об угрозе, прокравшейся внутрь за время его отлучки. Не ведая об Эде, притаившейся среди потолочных балок и не спускавшей глаз с головореза, который уже достиг двери, ведущей к королеве. Пришелец беззвучно извлек из кармана ключ и вставил его в замок.
Ключ повернулся.
Он надолго застыл неподвижно. Выжидал.
Этот был куда осторожнее прежних. Когда Хита за дверью настиг один из его приступов кашля, пришелец приоткрыл дверь в опочивальню. Другой рукой он выдвинул из ножен клинок. Такой же, как у тех.
При первом его движении шевельнулась и Эда. Она бесшумно спрыгнула с балки над его головой. Ее босые ступни засветились на мраморе. Когда убийца, занося кинжал, шагнул в опочивальню, она зажала ему рот и вогнала свой клинок меж его ребер.
Головорез запрокинулся назад. Эда держала его крепко, не позволяя пролиться на себя ни единой капле крови. Когда тело замерло, она опустила его на пол и сняла подбитую шелком маску, какую носили и все прежние.
Лицо под ней было совсем юным, мальчишеским. Глаза прудиками воды уставились в потолок.
Она его не знала. Поцеловав убитого в лоб, Эда оставила его на мраморном полу.
И едва успела вернуться в тень, когда раздался крик о помощи.
Рассвет застал ее в дворцовом парке. Волосы она покрыла золотой сеткой с изумрудами.
Каждое утро проходило одинаково. В предсказуемости – безопасность. Прежде всего она зашла к почтмейстеру проверить, нет ли для нее писем. Затем прошла к воротам, полюбовалась на Аскалон, воображая, как однажды выйдет в город и пройдет его насквозь, до порта и корабля, который унесет ее домой, в Лазию. Иногда она замечала кого-то из знакомых, и они обменивались легкими поклонами. И наконец она отправлялась в трапезный дом, чтобы разделить завтрак с Маргрет и с восьми часов приступить к своим обязанностям.
Сегодня первым делом ей предстояло разыскать дворцовую прачку. Эда быстро нашла ее за главной кухней, в завитой плющом нише. Помощник конюха, как видно, пересчитывал языком веснушки на ее горле.
– Доброго утра вам обоим, – подала голос Эда.
Парочка, ахнув, шарахнулась в стороны. Конюх с дикими глазами умчался прочь, стремительно, как его лошади.
– Госпожа Дариан! – Прачка оправила юбки и, закрасневшись до корней волос, сделала книксен. – О госпожа, прошу, никому не рассказывай, не губи меня!
– Можешь не кланяться, я не из благородных. – Эда коротко улыбнулась. – Я решила на всякий случай напомнить тебе, что ты должна служить ее величеству каждый день. В последнее время ты была небрежна.
– О госпожа Дариан, признаюсь, я была рассеянна, но это от беспокойства. – Прачка заломила намозоленные руки. – Слуги шепчутся, госпожа. Говорят, третьего дня виверлинг напал на стадо у озер. Виверна! Как не испугаться, если просыпаются слуги Безымянного!
– Тем больше причин тебе быть внимательной к работе. Слуги Безымянного желали бы покончить с ее величеством, ведь ее смерть позволит их господину вернуться в мир, – сказала Эда. – Вот почему от твоего труда зависит жизнь, добрая женщина. Не забывай каждый день проверять, нет ли яда в ее постели, и следить, чтобы белье было свежим и благоуханным.
– Конечно же! Обещаю, впредь я буду внимательней.
– Нет, обещай не мне. Обещай Святому. – Эда кивнула на королевское святилище. – Ступай теперь к нему. Пожалуй, ты могла бы вымолить и прощение за свою… нескромность. Ступай туда с любовником и проси о милости. Поспеши!
Когда прачку сдуло ветром, Эда позволила себе улыбнуться. Нагнать страху на инисцев бывало даже слишком просто.
Ее улыбка скоро погасла. Виверны и в самом деле осмелели и таскали у людей скотину. Правда, уже несколько лет, как драконье племя пробуждалось от долгого сна, но такие случаи оставались редкими – а за последние месяцы повторялись уже несколько раз. Недобрый знак, что они набрались дерзости охотиться в обжитых местах.
Эда, держась в тени, пустилась в долгий путь к покоям ее величества. Она миновала королевскую библиотеку, обошла одного из разгуливавших по саду белых павлинов и вступила во внутренний дворик.
Аскалонский дворец – триумфальный взлет белого известняка – был самым большим и старым домом рода Беретнет, королевской династии Иниса. Давно стерся ущерб, нанесенный годом Горя Веков, когда драконье воинство вело войну с человеческим родом. Окна были забраны цветными стеклами всех оттенков радуги. В крепости нашло себе место святилище Добродетелей, сад с тенистыми лужайками и громадная королевская библиотека с облицованной мрамором часовой башней.
Посреди двора росла яблоня. Эда с болью в груди остановилась перед ней.
Прошло пять дней, как глухой ночью пропал из дворца Лот с благородным Китстоном Лугом. Никто не знал, где они и почему самовольно оставили двор. Сабран носила тревогу как плащ, но Эда скрывала свою за молчанием.
Она припомнила запах дыма на первом своем пиру Верности, где свела знакомство с благородным Артелотом Истоком. Двор каждую осень собирался, чтобы обменяться подарками и отпраздновать единство в странах Добродетели. Они тогда впервые узнали друг друга в лицо, хотя позже Лот рассказал, что новая камеристка давно вызывала его любопытство. Он слышал шепотки о восемнадцатилетней южанке, не благородного и не крестьянского рода, недавно обратившейся к Добродетелям Рыцарства. Посланник Эрсира представил ее королеве на глазах множества придворных.
«Я не принес вам к празднеству Нового года ни золота, ни драгоценностей, ваше величество. Вместо них я привел вам даму для вашего ближнего круга, – сказал Кассар. – Верность – величайший из всех даров».
Самой королеве едва исполнилось двадцать лет. Придворная дама без благородной крови и титула выглядела странным даром, но вежливость требовала его принять.
Праздник отмечался в честь единения, но оно имело свои границы. Никто в ту ночь не пригласил Эду на танец – никто, кроме Лота. Его – широкоплечего, на голову выше ее, чернокожего и с теплым северным выговором – знал весь двор. Наследник Златбука, где родился Святой, и близкий друг королевы Сабран.
«Госпожа Дариан, – с поклоном обратился он к ней, – если ты окажешь мне честь танцевать со мной, чтобы спасти от весьма скучной беседы с советником Эксчеквера, я буду твоим должником. Взамен… при мне фляга лучшего в Аскалоне вина, и мы разделим его поровну. Что скажешь?»
Она нуждалась в друзьях и в крепкой выпивке. И потому, хотя он и звался благородный Артелот Исток и хотя Эда была для него совсем чужой, они трижды протанцевали павану и провели остаток ночи под этой яблоней – пили и разговаривали под звездами. Она и не заметила, как расцвела их дружба.
А теперь он пропал, и тому могла быть только одна причина. Лот никогда не оставил бы двор по своей воле – не предупредив сестру и не испросив дозволения Сабран. Единственное объяснение – его вынудили.
Они с Маргрет предупреждали Лота. Говорили, что дружба с Сабран – коренившаяся в детских годах – рано или поздно станет угрозой ее брачным расчетам. Что теперь, повзрослев, он должен отдалиться от нее.
Лот никогда не прислушивался к доводам разума.
Эда стряхнула с себя задумчивость. Перейдя двор, она встала в стороне рядом с приближенными дамы Игрейн Венц, герцогини Справедливости. На их накидках была вышита ее эмблема.
Сад Солнечных Часов упивался утренним светом. Солнце заливало дорожки медом; окаймлявшие их розы таили в глубине темный румянец. Сверху смотрели статуи пяти великих королев дома Беретнет, часовыми выстроившиеся над входом в Алебастровую башню. В такие дни Сабран любила погулять здесь рука об руку с кем-либо из своих дам, но сегодня дорожки были пусты. Королева была не в настроении для прогулок после того, как у самого ее ложа нашли труп.
Эда приблизилась к Королевской башне. Увившая ее лесная лоза густо покрылась пурпурными цветами. Взойдя по длинным внутренним лестницам, Эда попала в покои ее величества.
Двенадцать рыцарей-телохранителей в золоченой броне и зеленых летних плащах охраняли дверь. Их наручи украшал цветочный узор, а почетное место на кирасах занимал герб Беретнетов. Они окинули подошедшую Эду острыми взглядами.
– Доброе утро, – проговорила она.
Узнав ее, они расступились перед личной камеристкой королевы.
Эда быстро отыскала даму Катриен Вити, племянницу герцогини Верности. В свои двадцать четыре года та была младшей и самой высокой из трех дам опочивальни, отличалась гладкой темной кожей, полными губами и тугими кудрями такого густого рыжего оттенка, что они казались почти черными.
– Госпожа Дариан, – приветствовала ее Катриен. Она, как и весь двор, по летнему времени одевалась в зеленые и желтые тона. – Ее величество еще не вставала. Нашла ли ты прачку?
– Да, сударыня. – Эда присела перед ней в реверансе. – Ее, как я поняла, отвлекли… семейные дела.
– Долг службы короне выше всех дел. – Катриен оглянулась на дверь. – Было новое вторжение. На этот раз негодяй оказался много ловчее. Он не только добрался до главной опочивальни – у него был ключ от ее дверей.
– До главной опочивальни! – Эда надеялась, что сумела изобразить изумление. – Значит, кто-то из ближнего круга изменяет ее величеству.
Катриен кивнула:
– Мы решили, что он подобрался по тайной лестнице. Она привела его прямо в личные покои, минуя рыцарей-телохранителей. А если вспомнить, что тайная лестница не открывалась лет десять… – Она вздохнула. – Сержант Портер отстранен за небрежность. С этого времени охрана не спустит глаз с дверей главной опочивальни.
Эда склонила голову:
– Какие для нас поручения на сегодня?
– Для тебя у меня особое дело. Как ты знаешь, сегодня прибывает ментский посланник Оскард утт Зидюр. Его дочь в последнее время небрежна в одежде. – Катриен поджала губы. – Благородная Трюд в первые месяцы при дворе всегда была опрятна, но теперь… подумать только, вчера она явилась на моления с листком в волосах, а за день до того забыла подпоясаться. – Катриен бросила на Эду долгий взгляд. – Я вижу, ты умеешь выглядеть подобающе своему положению. Присмотри, чтобы дама Трюд была готова к приему.
– Да, моя госпожа.
– И еще, Эда, о вторжении ни слова. Ее величество не желает сеять при дворе беспокойство.
Снова проходя между стражами, Эда резанула глазами их неподвижно застывшие лица.
Она давно знала, что душегубов пускает во дворец кто-то из приближенных королевы. А теперь этот кто-то передал им ключ, позволявший подобраться к спящей королеве Иниса.
Эда должна была узнать кто.
Род Беретнет, как большинство королевских династий, не миновали безвременные смерти. Глориан Первая выпила отравленного вина. Джиллиан Третья в первый же год правления получила удар в сердце от своего слуги. Мать самой Сабран, Розариан Четвертую, погубило платье, пропитанное ядом василиска. Как оно попало в ее гардероб, никто не знал, но подозревали измену.
А теперь убийцы подбирались к последнему отпрыску рода Беретнет. Каждое покушение подводило их чуть ближе к королеве. Один выдал себя, свалив украшавший коридор бюст. Другого заметили, когда он крался по Роговой галерее, а еще один выкрикивал проклятия и ругательства у дверей Королевской башни, пока его не схватила стража. Связи между несостоявшимися убийцами не нашли, но Эда не сомневалась: у них один хозяин. Некто, хорошо знавший дворец. Имевший возможность выкрасть ключ, сделать копию и в тот же день положить его на место. Кто-то, знавший, как открыть потайную лестницу, закрытую со смерти королевы Розариан.
Защищать Сабран было бы проще, окажись Эда в должности дамы опочивальни – доверенной приближенной королевы. Со времени своего прибытия в Инис Эда ждала случая продвинуться на это место, но почти смирилась с мыслью, что не дождется. Нетитулованная новообращенная едва ли могла претендовать на такое повышение.
Трюд она нашла в палате-«сундучке», где спали благородные фрейлины. Двенадцать кроватей стояли бок о бок. Здесь было просторнее, чем в девичьих других дворцов, но все же неудобно для девиц из знатных семей.
Младшие девушки со смехом перебрасывались подушками, но сразу присмирели, едва вошла Эда. Нужная ей фрейлина была еще в постели.