Обитель Апельсинового Дерева

Встречая падавший сверху вниз удар, она провернула алебарду, отбив оружие противницы и оставив ее без защиты. Онрен едва успела встретить ее следующий удар, зато, когда снова замахнулась, над ухом Тани просвистел ветер. Вскинув руку к голове, она ожидала увидеть на пальцах кровь, но они остались чистыми.

Заминка обошлась ей дорого. Онрен обрушила на Тани вихрь размашистых ударов, дав волю своей немалой силе. Они сражались за честь, за славу, за мечты, которые питали с малолетства. Тани стиснула зубы, вращая алебардой, пот промочил ей рубаху, волосы липли к шее. Кто-то из драконов фыркнул.

От этого напоминания об их присутствии Тани преисполнилась решимости. Для победы в этой схватке ей придется принять удар.

Она позволила Онрен отбить в сторону свою державшую древко руку, оставив синяк на плече. Боль проникла глубоко. Онрен нацелила свое оружие как острогу. Тани отскочила, далеко уклонившись в сторону, и, когда Онрен занесла руку для решающего удара, перекатилась и со всей силы ударила по ее слабому колену. Древко щелкнуло по кости.

Онрен, задохнувшись, повалилась на мокрые плиты. У нее подломилось колено. Не дав противнице подняться, Тани чиркнула лезвием ей по плечу.

– Вставай! – воскликнул морской начальник. – Хорошая схватка. Тани из Южного дома, победа за тобой.

Зрители забили в ладоши. Тани отдала слуге оружие и протянула руку Онрен:

– Я сделала тебе больно?

Онрен не отказалась от ее помощи.

– Ну, – отдуваясь, ответила она, – по-моему, ты мне сломала коленную чашечку.

Сзади на них налетело облачко соленого ветра. Зеленая лакустринка улыбалась Тани с крыши, обнажив в усмешке все зубы. И Тани впервые улыбнулась в ответ.

Она, как издалека, услышала, что Онрен говорит что-то еще.

– Прости. – Голова у нее кружилась от радости. – Что ты сказала?

– Просто заметила, что и за таким нежным личиком может скрываться яростный воин. – Они поклонились друг другу, а потом Онрен кивнула на ряды, где еще рукоплескали ученики. – Присмотрись к Турозе. Он знает, что его ждет бой.

Тани проследила за ее взглядом. Туроза никогда еще не выглядел таким злым – и таким решительным.





11

Запад




– Вот. – Эстина Мелаго обвела рукой земли перед ними. – Наслаждайтесь видом искалинского драконьего нужника.

– Нет уж, спасибо. – Кит приложился к переходившей из рук в руки бутылке. – По мне, пусть лучше смерть станет для меня сюрпризом.

Лот смотрел в подзорную трубу. Даже сегодня, через день после встречи с высшим западником, руки его подрагивали.

Фиридел. Правое крыло Безымянного. Верховный вождь драконьего воинства. Если пробудился он, – конечно, и других западников недолго ждать. А в них черпали силу другие змеи. Если погибал высший западник, выгорал и огонь в происходивших от него вивернах.

Сам Безымянный вернуться не мог – не мог, пока стоит дом Беретнет, – но и без него его слуги способны опустошить землю. Тому свидетельство – Горе Веков.

Для их пробуждения должна быть причина. Они впали в спячку в конце Горя Веков, в ту ночь, когда небо пересекла комета. Ученые веками гадали, когда и по какой причине они могут пробудиться, но ответа никто не нашел. Мало-помалу все поверили, что этого не случится никогда. Что змеи обратились в живые окаменелости.

Лот обратил внимание на зрелище, которое открывала ему подзорная труба. Луна наполовину прикрыла свой глаз, и они плыли по водам, темным, как его мысли. Виднелось только гнездо огоньков на месте Перунты. Города, полного драконьей чумы.

Эта болезнь впервые пришла от Безымянного, чье дыхание, как говорили, несло в себе медленный яд. Высшие западники принесли с собой новую, более страшную ее вспышку. Они и виверны распространяли чуму, как крысы разносят мор. После окончания Горя Веков болезнь оставалась лишь в отдельных очагах, но ее признаки Лот изучил по книгам.

Начиналось с покраснения ладоней. Потом выступала чешуйчатая сыпь. Она расползалась по телу, и пораженный болезнью начинал испытывать боль в суставах; его мучили лихорадка и видения. Несчастных, которым доводилось пережить эту стадию, охватывал пожар в крови. Тогда они делались опаснее всего: если их не удерживать, носились с воплями, словно охваченные огнем, и каждый, чьей кожи они касались, тоже заболевал. Обычно такие умирали в считаные дни, хотя известны были и прожившие дольше.

От этой чумы не было лекарства. И никакой защиты.

Лот резко сложил трубу и отдал ее Мелаго.

– Ну вот, как видно, и все, – сказал он.

– Не теряй надежды, благородный Артелот. – Взгляд ее был устремлен вдаль. – Не думаю, что вы найдете драконью чуму при дворе. В тяжелые времена больше всего страдают те, кого вы зовете простолюдинами.

Плам и Харло вышли на нос – в руке капитан держал глиняную трубку.

– Да-да, господа мои, – заговорил он. – Мы были счастливы вашим обществом, но ничто не длится вечно.

Кит наконец осознал, что им грозило. То ли опьянев от вина, то ли обезумев, он умоляюще сложил руки:

– Капитан Харло, возьми нас в свою команду! – Его глаза лихорадочно блестели. – Сейтону не обязательно об этом знать. Наши семьи богаты.


– Что? – зашипел Лот. – Кит…

– Пусть говорит. – Капитан Харло взмахнул своей трубкой. – Продолжай, благородный Китстон.

– У меня есть земли в Холмах, хорошие земли. Спаси нас, и они будут твоими, – продолжал Кит.

– У моих ног лежат все моря. Земли мне ни к чему, – возразил Харло. – А нужны мне моряки.

– Под твоим руководством мы наверняка станем выдающимися моряками. В моем роду, знаешь ли, было немало картографов. – Он беззастенчиво лгал. – А Артелоту случалось плавать по озеру Баярд.

Харло рассматривал их своими темными глазами.

– Нет, – твердо вмешался Лот. – Капитан, благородный Китстон встревожен предстоящим делом, но долг призывает нас в Искалин. Чтобы добиться справедливости.

Сморщившись, как засохшее яблоко, Кит дернул его за полу камзола, отвел в сторону.

– Артелот, – зашептал он, – я же хочу нас вытащить. Потому что там… – он развернул Лота к огонькам вдалеке, – нет никакой справедливости. Ночной Ястреб отправил нас обоих на смерть из-за грошовой сплетни.

– Даже если Комб изгнал меня ради своих тайных целей, я, раз уж стою на границе Искалина, хочу узнать, что случилось с принцем Вилстаном. – Лот положил руку на плечо другу. – Если хочешь вернуться, Кит, я не стану думать о тебе хуже. Не тебя наказывали.

Кит с досадой поглядел на него.

– Ох, Лот… – уже мягче сказал он. – Ты ведь не Святой.

– Зато с яйцами, – вставила Мелаго.

– На благочестивые разговоры нет времени, – отрезал Харло, – а вот по части яиц я соглашусь с Эстиной, благородный Артелот. Если ты считаешь, что годен для морской жизни, только скажи, и я впишу тебя в команду.

– Правда? – моргнул Кит.

Харло остался невозмутим. Видя, что Лот молчит, поэт вздохнул.

– Так я и думал. – Харло взмахнул своей трубкой. – Ну и проваливайте с моего корабля.

Пираты заржали. Мелаго, поджав губы, поманила за собой Лота и Кита. Когда Кит развернулся к ней, Лот поймал его за руку.

– Кит, – пробормотал он, – не упускай случая, оставайся. Ты для Комба не угроза, не то что я. Тебе можно будет вернуться в Инис.

Кит с улыбкой покачал головой:

– Оставь, Артелот. Той малостью благочестия, что во мне есть, я обязан тебе. И хотя у меня другой покровитель, я знаю, что рыцарь Верности не велит бросать друзей.

Лот хотел возразить, но обнаружил, что улыбается в ответ. И они рука об руку последовали за Мелаго.

С «Розы вечности» они спустились по веревочному трапу. Их начищенные сапоги скользили на выбленках. Когда оба устроились в гребной шлюпке, где уже ждали их сундуки, к ним присоединилась Мелаго.

– Передай весла, благородный Артелот. – Когда Лот исполнил приказ, она свистнула. – До скорого, капитан. Не уходи без меня.

– Ни за что, Эстина. – Харло свесился через борт. – Прощайте, мои господа.

– Ароматные шарики держите при себе, благородные, – добавил Плам. – Чтобы вам ничего такого не словить.

Моряки взревели от хохота, а Мелаго оттолкнулась от борта «Розы».

– Вы их не слушайте. Они все намочат штаны, предложи им сделать то, на что вы решились. – Мелаго оглянулась через плечо. – Как ты додумался предложить свою службу пиратам, сударь Китстон? Мы, знаешь ли, живем не так, как в песнях поется. В них не говорится про дерьмо и цингу.

– По вдохновению, полагаю, – с наигранной обидой ответил ей Кит. – Я выбрал покровителем рыцаря Вежливости, госпожа. Вежливость велит поэтам делать мир прекраснее, а как я могу, не повидав его?

– На этот вопрос без хорошей выпивки не ответишь.

Когда они приблизились к берегу, Лот, достав платок, зажал себе нос. Гнилостный аромат Перунты складывался из уксуса, рыбы и едкого дыма. Кит не переставал улыбаться, но глаза у него слезились.

– Бодрит, – выдавил он.

Мелаго не улыбалась.

– Ароматные шарики не потеряйте, – посоветовала она. – Хоть какое-то утешение.

– А нет ли средств защитить себя? – спросил Лот.

– Разве что попробуйте не дышать. Говорят, чума носится повсюду, а как она передается – никто точно не знает. Кое-кто пытается защититься вуалями или масками.

– А больше нечем?