Новенькая для мажора

* * *


Нужно ли упоминать, как некомфортно мне было ходить по дорогим бутикам с этим мажором, так и норовившим что-нибудь для меня купить? Мне все время приходилось напоминать себе об условиях нашей сделки. И все равно я чувствовала себя, не то корыстной охотницей за деньгами, не то девочкой-трофеем.

Но, в конце концов, процесс выбора одежды так меня увлек, что я и расслабилась, и развеселилась.

Примеряя то один то другой наряд, позировала перед Орловым, сидевшим в кресле, небрежно развалившись, и метко, с юмором комментировавшим каждый мой выход.

― А почему ты не носишь форму?

― Она мне не идет, ― усмехнулся парень.

― Сомневаюсь! ― я засмеялась.

Молодцу все к лицу!

Вернувшись в примерочную, так и продолжая улыбаться, внезапно встретилась взглядом со своим отражением. Счастливая улыбка, сверкающие глаза, румянец на лице… Да я как лягушка в постепенно закипающей воде! Сама не заметила, как включилась в это свидание по полной, начала получать от него самое настоящее удовольствие.

И дело было не в сиянии дорогих витрин, и не в этих нарядах, а в парне, с которым мне уже безумно не хотелось расставаться! А ведь наше свидание едва началось. Слишком он привлекателен ‒ абсолютно любая девушка мгновенно бы в него влюбилась. Видимо, и я не исключение…

Быстро сделав выбор в пользу одного из вариантов, подобранных вместе с Орловым, вышла из примерочной в куда худшем настроении, чем входила туда.

― Не знаю, поблагодарить тебя за щедрость, или сохранить все ярлыки, чтобы завтра ты смог вернуть эту одежду в магазины?

Руслан удивленно фыркнул:

― Поблагодари, если хочешь, но ничего возвращать я точно не буду!

― Ну, тогда спасибо, ― с сомнением произнесла я.

Мысленно прикинув, во что обошелся этот комплект, состоящий из свободных бежевых брюк, белого топа, светло-кофейного пальто на завязках, белых кроссовок с золотыми вставками и сумочки-конверта, я провела ладонью по лбу.

На все это ушло не меньше месячной зарплаты моего папы. И он вот так просто выкинул на ветер такие деньжищи?

У Орловых точно хватило бы денег купить те препараты, «Золгенсма» и «Спинраза», самые дорогие лекарства в мире, которые могли поставить на ноги моего младшего брата (конечно, они подействовали бы лучше в младенческом возрасте). А они тратят их на всякую ерунду. Вроде этой слишком роскошной машины, этих тряпок.

А моей семье ни за что не собрать такой суммы.

Мной снова овладело ощущение чудовищной несправедливости этой жизни. Мой мир покачнулся и чуть не рухнул. Я зажмурилась. Попыталась успокоиться, снова обрести подобие почвы под ногами.

― Что-то не так?

Покачала головой.

― Тебе неприятно принимать от меня подарки?

Я промолчала.

― У нас договор ‒ ты не имеешь права отмалчиваться. Никаких игр в ледяную принцессу, Ариша.

Тяжело вздохнула:

― Чуть попозже скажу, в ресторане.

Внезапно мне пришла в голову одна мысль. Может, если мы начнем честно говорить друг с другом, и я расскажу ему о своей семье… Руслан расскажет о своей? И если я спрошу его, что же такое произошло между ним и Денисом Авериным, он ответит?

Дина с Алиной говорили тогда, что до свадьбы их родителей он был намного проще. Что вроде как он до полусмерти избил своего сводного брата, и в наказание отец поместил их обоих в эту школу. А после этого парень изменился настолько, что его стали бояться даже подруги детства.

Но что-то мне подсказывало, что мне не стоило говорить с этим парнем о личном. Такие вещи были куда опаснее совместного похода по бутикам и даже объятий с поцелуями. Расскажу ему о себе и больше узнаю о нем…

И тогда мое сердце будет уже не спасти.





Глава 25. Честный разговор





На обед Руслан привел меня в очень приятное место: пространство ресторана было наполнено светом и воздухом, в отделке стен преобладало дерево, столики отделяли друг от друга необычные резные ширмы, мебель была обита мягким материалом бежевого и светло-бирюзового цвета. Из больших окон открывался чудесный вид на одну из старинных московских улиц.

― Советую взять камчатского краба со шпинатом и крем-суп из тыквы.

В супе из тыквы присутствовал все тот же несчастный бекон, преследовавший меня сегодня целый день.

― Наверное, буду пиццу «Четыре сыра».

― Краба точно не будешь? Еще равиоли с муссом из гребешка очень вкусные.

Скорее всего, парень просто хотел меня повкуснее накормить, а может, считал, что я снова скромничаю ‒ краб стоил раза в два дороже пиццы. Но дело было, конечно, не в этом. Скромничать я прекратила еще в том торговом центре.

― Я вегетарианка, ― сказала ему то, чего обычно мало кому говорила.

― О, вот как, ― Руслан чуть прищурил глаза. ― Мясо не любишь или это по идейным соображениям? То-то ты такая бледная ‒ видимо, анемия.

Да, именно поэтому и не говорила, чтобы избежать подобных споров.

― Недалеко от военного городка, в котором я выросла, находилась скотобойня. Детские воспоминания ‒ самые яркие, ― пожала плечами. ― С тех пор мне чисто физически в горло не лезет то, что двигалось, жило и дышало. Ну, и по идейным соображениям тоже. Просто не хочу в этом участвовать, ― печально вздохнула. ― А анемии у меня нет, я принимаю добавки с железом, как и любой разумный вегетарианец.

― Бывает. Думаю, посещение скотобойни у кого угодно отбило бы желание есть мясо, ― пожал плечами парень. ― Ариша, Ариша… какая же ты… хорошая, не могу подобрать другого слова! Смотрю на тебя, и все еще не верю до конца.

― Не веришь? ― слегка удивилась.

― Да, не верю. Хотя бы как ты сегодня кинулась защищать того очкастого ‒ не побоялась против меня пойти, а на это никому в этой школе духа бы не хватило. Я оценил, серьезно.

― Ага. Так оценил, что схватил меня за волосы, ― невольно скрестила руки на груди.

― Не обижайся, ― усмехнувшись, покачал головой. ― Ты действительно легко отделалась. Я, конечно, стараюсь контролировать свою взрывную сторону, но не всегда выходит. Всякий раз мое первое побуждение ‒ загасить любой бунт в зародыше. Не знаю, гены это или воспитание. Наверное, и то и другое.

А может, и гормоны. Тестостерон. Хотя, и воспитание я бы определенно не стала сбрасывать со счетов.

― Ну, если ты даешь себе отчет, в том, что делаешь… может, рано или поздно перестанешь так делать?

Орлов засмеялся своим низким бархатистым смехом.

― Птичка, я не сказал, что хотел бы измениться! Просто мне немного недостает самоконтроля ‒ всегда сначала делаю, потом рассуждаю. В большинстве случаев я согласен со своей взрывной стороной ‒ да только не тогда, когда она приказывает мне схватить за горло или за волосы такую хорошую девушку, как ты.

Мы сделали заказ, и Орлов велел официанту не добавлять бекон в один из тыквенных супов.

― Ты хорошая, но при этом сильная ‒ знаешь, я еще никогда таких не встречал.

От его слов мне стало так приятно ‒ не смогла бы сказать как! Я польщенно заулыбалась. Неужели его действительно привлекло что-то не только в моем теле, но и в душе? Неужели он сумел взглянуть так глубоко? Руслан Орлов? Ни за что бы не поверила!

Внезапно мне вспомнились все Димины комплименты ‒ он всегда говорил только о моей внешности. Белая роза, снежинка, жемчужина. А характер мой он, в основном, критиковал, пытался что-то во мне изменить и исправить. Я всегда воспринимала его слова, как попытку мне помочь, но сейчас вдруг увидела их совсем с другой стороны.

― Все еще не верится. Да… наверное, все еще пытаюсь найти в твоих поступках какой-то скрытый смысл. Большинству людей нельзя доверять! Почти никому доверять нельзя.

Тут мне пришлось вернуться с небес на землю. У меня приоткрылся рот.

― Какое циничное утверждение! ― я пораженно покачала головой. ― И у моих поступков нет никакого скрытого смысла, да и какой мог бы быть?

Если бы я сопротивлялась ему, только чтобы еще сильнее подогреть его интерес, мне все равно не стоило бы кричать на него сегодня. К чему это могло бы привести? Все думали, что после этого Руслан меня если не убьет, то покалечит!

― Я не циник, Ариша, и никогда им не был. Увы, это правда ‒ большинство людей слабы, и на них нельзя положиться. Они могут не желать зла, они могут быть в глубине души хорошими людьми, но все равно будут лгать и предавать. А все из-за своей слабости. И в этом смысле страх ‒ очень хороший мотиватор. Если боятся ‒ точно не предадут. Ты выросла совсем в другом мире, и просто не сталкивалась с этой стороной человеческой души, я же изучил ее вдоль и поперек ‒ положено по положению, ― криво усмехнулся. ― Сократ считал, что люди, если будут знать, как поступить правильно, всегда поступят правильно. Надо ли говорить, как наивна такая точка зрения? Человек может тысячу раз знать, что именно должен делать, и все равно демоны в его душе не позволят ему поступить по совести.

Я молчала какое-то время. Пыталась переварить его слова, правильно воспринять его точку зрения, и понять… как относиться ко всему этому.

― Как в книгах Достоевского, ― наконец, задумчиво произнесла.

― Точно. Именно так. Со словами «Господи, прости ради Христа!», зарежет приятеля, и заберет у него часы, просто потому что очень приглянулись. Не знал, как поступить правильно? Думаю, все-таки знал.

Орлов почти дословно привел цитату из «Идиота», тогда цитировал Шекспира, и только что приводил в пример мнение Сократа ‒ сейчас у меня не было времени удивляться его начитанности, но мысленно я сделала пометку на будущее.

― Не знаю, Руслан. С какой-то стороны ты, конечно же, прав, но, по-моему, ты сконцентрировался на худшей стороне людей ‒ а плохое есть во всех, и от этого действительно никуда не деться. А о хорошей стороне не думаешь. О ней забываешь, не принимаешь во внимание. Это и есть цинизм. Держишь всю школу в страхе, чтобы никто даже в мыслях не держал предать тебя, но тебе самому это никогда не принесет ничего хорошего. Никому не доверяешь, а значит, уже и не сможешь доверять. Просто потому что никто не сможет доверять тебе.

«Я не смогу тебе доверять», печально добавила про себя.

Нам принесли еду, и я взялась за свой тыквенный суп ‒ нужно было на что-то отвлечься, привести мысли в порядок.

― Во всем мире я могу доверять только двоим: своему отцу и самому себе. Но мне кажется… тебе я тоже уже доверяю. Чем больше тебя узнаю, тем сильнее доверяю, ― улыбнулся Руслан, чуть прищурив глаза.

Я улыбнулась ему в ответ, но немного сконфуженно ‒ это было очень приятно слышать, но одновременно странно. Чем я сумела заслужить его доверие?

И что же такого с ним случилось, что он утратил веру в людей? Он ставит силу во главу угла, а слабость объявляет главным пороком человечества. Явно восхищается своим отцом, старается держать с него пример. Возможно, конечно, эти мысли внушил ему его отец… Но скорее всего дело в чем-то другом.