Новенькая для мажора

Не знаю, о чем он думал, затаскивая меня в свою постель. Не знаю, и даже не хочу этого знать.





* * *


Дрожа и поеживаясь на пронизывающем осеннем ветру (куртку свою я так и не нашла), кое-как добралась до женского общежития, вошла в коридор, а из него в нашу комнату. Моя соседка была здесь, сидела на кровати по своей привычке с банным полотенцем на голове и мазала лосьоном стройные загорелые ноги.

― О, а вот и наша новенькая! Видно, хорошо вчера оторвалась, раз только под утро вернулась!

Меня затрясло от отвращения, ненависти. Я ничего ей не ответила.

― С кем хоть отрывалась, запомнила? ― язвительно улыбнулась.

Повернулась к ней лицом:

― Как у тебя хватает совести говорить со мной… просто смотреть на меня, после того, что ты сделала?

― А что я такого сделала, зубрила? ― презрительно прищурила глаза. ― Просто на один вечерок помогла тебе вынуть шило из задницы! Вещества не меняют человека, а позволяют быть собой. Во что бы ты ни впуталась этой ночью, очевидно, ты сама этого хотела, и я тут ни при чем!

― Раньше я в это не верила, но оказалось, это правда. Некоторые люди совершенно лишены чувства сострадания. У тебя нет ни сердца, ни души ‒ изнутри ты пуста, как мыльный пузырь!

Как ни странно, моим словам удалось ее задеть ‒ в первую секунду лицо девушки вытянулось и побледнело, затем исказилось от злобы. Какое-то время она молча смотрела, как я собираюсь в душевую.

― Руслан расстроится, когда узнает, ― наконец, произнесла с гнусной насмешкой в прищуренных глазах.

― О чем узнает?

― О том, с кем ты отрывалась этой ночью, зубрила. Расстроится, что не сможет стать твоим первым!

Я бросила на нее недоуменный взгляд, но ничего не сказала в ответ. С кем же, по ее мнению, я отрывалась, если не с Орловым?

Придя в общую душевую, наконец, сняла с себя это несчастное платье, зашла в одну из кабинок и заперла ее на задвижку.

Мое тело все еще болело и ныло, словно после долгой физической работы, было тяжелым и неповоротливым. От кожи исходил тонкий аромат до боли знакомой туалетной воды…

Включив горячую воду, села на пол этой душевой, обняла колени руками, спрятала лицо в сгибе локтя.

Рано или поздно мне станет легче… Пожалуйста, пусть мне станет легче!





* * *


Приведя себя в порядок и надев школьную форму, я, наконец, отправилась на занятия. Окружающий мир словно утратил часть своих красок ‒ наверное, такие ощущения испытывает человек, переставший принимать антидепрессанты.

И серое небо, и высокие сосны, и крошечные кляксы птиц, парящих далеко в облаках, все получило новый вид и новый, негативный смысл, стало рождать не те ассоциации.

Одно радовало ‒ чем бы меня вчера Катя ни накачала, физической зависимости вещество, по-видимому, не вызывало. Когда-то просто из любопытства я читала исследования влияния наркотиков на здоровье и сделала однозначный вывод ‒ они все опасны, но все по-разному. Надеюсь все же, что это был не метамфетамин ‒ от него человек может навсегда утратить способность радоваться жизни.

Катя ‒ мерзавка, каких свет не видывал.

Взяв на раздаче свою порцию овсянки и блинчиков с творогом, я поискала глазами Дину с Алиной… но наткнулась взглядом на другое лицо. Лицо, от вида которого мне снова захотелось плакать.

Сжав зубы, скрепя сердце, я начала проталкиваться через толпу в сторону девчонок, но не тут-то было.

― Ариша, может, сядешь за мой столик? ― внезапно Руслан перерезал мне путь.

Сделав выдох, заставила себя посмотреть ему в глаза.

― Я хочу сесть с девочками.

По его лицу прошла еле уловимая гневная тень:

― Но почему?

― Потому что… ― сглотнула комок, ― потому что я не хочу ни видеть тебя, ни разговаривать с тобой. Вообще хочу забыть о том, что ты существуешь.

Мои слова обескуражили его и одновременно лишили самообладания.


Я поспешила пройти мимо, пока не разрыдалась прямо здесь, у всех на глазах.





* * *


Руслан

Я не мог этого так оставить. Неужели она снова будет меня избегать? После всего, что было этой ночью?!

― Стой, ― резко схватил ее за плечо, не позволив отдалиться от меня. ― Ты не можешь сказать такое и просто уйти!

От моего прикосновения девушка съежилась, словно от острой боли. Задышала чаще. Так ничего мне и не ответила.

Что с ней происходит? Откуда эта боль, что это за напряженность? Ведь вчера она, наконец, поняла…

― Вчера ты сказала, что любишь меня, ― приблизившись, негромко произнес, с силой сжав ее плечо.

Конечно, девушка тогда была сильно не в себе, но всем известно ‒ что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

«Руслан, я люблю тебя…» прозвучал в голове ее страстный шепот, и мое сердце перевернулось, точно так же, как в тот момент, когда я услышал эти слова в первый раз.

― Если я что-то захочу тебе сказать, сделаю это сама.

― А это еще что значит?

Арина молчала.

Вырвав, наконец, этот поднос из ее рук, поставил его на стол и силком вывел ее из столовой. В коридоре было намного тише ‒ здесь нам никто не помешает.

― Может, поговорим, наконец? Что ты имела в виду? ― с трудом сдержал желание встряхнуть ее хорошенько.

― Руслан, ― наконец, заговорила девушка тихим дрожащим голосом, ― я не помню, что тебе говорила. Не помню, что между нами было. Вообще не помню вчерашний вечер.

― Конечно, ты слишком много выпила, но разве…

― Я не пила, ― качнула головой. ― Это Катя и Карина. Они подмешали мне в воду какой-то наркотик, просто чтобы поиздеваться надо мной, посмеяться ‒ потому что я отличница, правильная, так они сказали. И я не смогла им помешать, ― опустила плечи еще ниже. ― Ты говорил, что хватило бы одного твоего слова, чтобы они оставили меня в покое. Но ты не торопился сказать это слово. Тебе больше нравилось мной манипулировать.

Мое сердце покрылось льдом, раскололось на тысячу частей. Я почувствовал, как из-под моих ног ушла земля. Не может быть… Наркотики? Все то время она была под наркотиками? Из всех причин и вероятностей… почему именно эта?!

Наркотики разрушили мою семью. Теперь наркотики забирают у меня ее.

Перед глазами промелькнул образ ‒ это нежное белое тело, в исступлении изгибающееся в моих объятиях, страстный шепот и взгляд, полный любви.

Ничего не помнит. Все оказалось ложью.

― Ариша… я не знал.

― А если бы знал? Разве тебя бы это остановило?

От ярости потемнело в глазах.

― Не говори так и даже не думай! ― прорычал я.

― Ты сказал, что пойдешь на все, чтобы сделать меня своей. Вот и пошел на все! ― ее голос возвысился на секунду и сорвался. ― Воспользовался случаем.

Я только заметил, что по ее щекам уже давно текли слезы. Попробовал стереть их с ее щек, но она отстранилась от моей ладони, словно это был ядовитый паук.

Ненавидит меня. Ненавидит, презирает, и у нее есть на это все причины.

Говорила, что скорее умрет, чем станет моей, но все равно стала. Я обманом присвоил ее себе. Украл ее первый раз, о котором у нее даже не осталось воспоминаний. Она не может думать, что я этого хотел… но ведь я действительно это сделал. Воспользовался ее состоянием.

Решил ‒ ну, да, пьяная, шатается, говорит невпопад, ничего страшного. Зато, наконец, прекратила сопротивляться, перестала меня мучить. Позволила мне сделать с ней все, о чем я так давно мечтал.

«…тебе абсолютно все равно, что я чувствую, ты думаешь только о себе».

Она свела меня с ума, довела до одержимости, и я потерял терпение. Я так торопился поскорее перейти к финалу, что не подумал о ней самой. Не подумал о девушке, за считанные дни сумевшей проникнуть мне под кожу, пробраться глубоко в самое сердце.

Казалось, чувство вины было способно стереть меня в порошок.

― Птичка, ― шепнул с болью и сожалением.