Норвуд

Лис же, видимо, посчитав, что уже достаточно порадовал случайных зрителей, махнул хвостом и, посмотрев напоследок прямо мне в глаза, скрылся между деревьями.

Один короткий взгляд, но меня как будто ударили по голове – в ушах забили барабаны, а перед взором заплясали искорки.

– Согласие неизбежно, – раздалось прямо внутри черепа.

Колени подкосились, и на ногах удалось устоять только чудом.

– Ты слышала? – Голос слегка подрагивал, но я все же держал себя в руках.

– Что? – Френсис с улыбкой наблюдала за удаляющимся зверем и явно ничего не понимала.

Ну а я не стал ей ничего говорить – ни к чему это.

Однако этот Инис, похоже, решил насесть на меня всерьез – теперь-то, после разговора с Опаленной и встречи с лисом, никаких сомнений в реальности происходящего быть уже не могло. И пусть я не верил в богов, но заниматься самообманом глупо – так и отец мой всегда говорил.

– Ну как? – спросил у меня господин Глен, когда мы с Френсис вернулись к дому старосты.

Я не сразу понял, что интерфектор хочет узнать, и на миг даже показалось, что он как-то обо всем догадался, но через мгновение до меня дошло.

– На двадцать шагов бьет, – ответил я, тряхнув арбалетом.

Во дворе собрались все бывшие пленники, и даже мастер-кузнец выбрался из дома и сидел сейчас на крылечке, вытянув раненую ногу.

Я коротко сообщил людям о предложении старосты, которое все восприняли без особенного воодушевления – сказались вынужденное сидение в сарае, принудительная постройка частокола и попытка сожжения на костре.

Однако увечье господина Вардена диктовало свое, да и остальным идти оказалось некуда, поэтому можно было не сомневаться, что в ближайшее время деревенские без гостей не останутся.

– Гляди, дружок… – Френсис с прищуром смотрела на старосту, который от страха прижался к бревенчатой стене соседнего дома. – Если я почувствую, что с этими людьми случилось плохое – а я почувствую, поверь, – ты снова разучишься дышать… Понял?

Ответить мужичок ничего не мог и только мелко тряс головой, закусив губу. Не думаю, что он решится на какую-нибудь подлость. Да и зачем теперь? Старуха-подстрекательница мертва, а кто-то другой вряд ли знает нужный ритуал.

Долгого прощания не было – все ограничились кивками, короткими пожеланиями удачи в дороге да напутственными взмахами рук. Разве что Золька не выдержала и разревелась в два ручья, требуя непременно взять ее с собой, но Жатэнэ быстро успокоила девчушку, а мы наконец-то вышли за околицу.

Воздух теплел с каждым мгновением, и уже совсем скоро я скинул кафтан, оставшись в одной рубахе. Клинок, висевший на поясе, при ходьбе постукивал по ноге, а арбалет оттягивал руки, и поэтому его пришлось закрепить у седла – чтобы не мешался.

Разговаривать не хотелось – все глазели по сторонам, ведь в прошлый раз мы проходили здесь побитые и в компании пленивших нас крестьян, так что тогда было не до любований окрестностями. А сейчас и делать-то больше нечего.

По правую руку от слегка петляющей дорожки виднелись невысокие холмы, между которыми ютились возделанные поля, аккуратные сады, небольшие деревеньки и просто отдельные домики. По левую – шумела река, довольно быстрая в этом месте.

Вот так, не особенно торопясь, под размеренный перестук копыт, к полудню мы практически добрались до того места, где в прошлый раз переправлялись через брод. И здесь-то нам впервые за все время повстречались люди.





Глава 23




Пара мужичков в длинных рубахах и закатанных по колено штанах, поругиваясь, тянули что-то из прибрежных камышей деревянными баграми. Один – высоченный и заросший бородой по самые брови, другой, наоборот, – низенький и коротко, но очень неровно остриженный.

Чуть поодаль, с топором в руках, стоял третий, среднего роста, и внимательно глядел за товарищами, иногда напряженно смахивая со лба слипшиеся от пота волосы. Одет он был примерно так же – по-простому, однако глаз сразу цеплялся за роскошный красный пояс, богато украшенный блестевшими на солнце желтыми нашлепками.

Наконец двое с баграми совладали со своей добычей и вытащили на берег вяло трепыхавшегося мертвяка. Судя по длинному платью и зеленому от тины чепчику, когда-то это существо было женщиной, но сейчас опознать ее не представлялось возможным – от воды тело разбухло, а лицо опутали волосы и водоросли.

– Бей! – хором выкрикнули мужички, продолжая удерживать покойницу баграми.

Вооруженный топором, не мешкая, подскочил к соратникам и несколькими сильными – на выдохе – ударами отрубил порождению зла голову. Осторожно оттолкнув ее в сторонку обухом, он вытащил нож и быстро срезал с тела простой пояс с кошельком. После, распоров длинный подол, мужчина кое-как стянул с опухших ног ботинки и отбросил их в сторону.

Двое других при помощи все тех же багров ловко оттащили обезглавленное тело, подергивающее конечностями, к ближайшей рощице. Люди действовали слаженно и были столь увлечены работой, что до сих пор нас не заметили.

– Френсис, останься с Солью, – негромко произнес господин Глен, внимательно осматривая окрестности. – Норвуд, бери арбалет и следи за опушкой, а мы с Фонтеном пойдем, побеседуем с этими «рыболовами»…

Похоже, знакомство с обитателями деревни Малумка не самым лучшим образом отразилось на отношении нашего предводителя к местному крестьянству! И его можно понять – я и сам теперь крайне настороженно смотрел на мужичков, которые, в общем-то, пока не сделали нам ничего плохого.

Тетива негромко скрипнула, простой болт занял свое место, и я направил оружие в сторону ближайших деревьев. Честно говоря, было страшновато – казалось, что сейчас среди листвы снова мелькнут огненные вспышки и я опять увижу странного лиса.

Крестьяне тем временем заметили господина Глена и мастера Фонтена, неспешно приближающихся к ним, однако ни испуга, ни каких-либо злых намерений не выказали – на лицах читалось только легкое удивление. И лишь в глазах коротко остриженного оно смешивалось с восхищением и… завистью?

Я, продолжая наблюдать за опушкой, сделал пару десятков шагов, преодолев больше половины разделявшего нас расстояния, чтобы лучше слышать разговор – не думаю, что здесь нам что-то угрожало, но любопытство брало свое.

– Меня зовут Бернард Глен. – Мои спутники остановились в нескольких шагах от крестьян. – Я интерфектор.


Мастер Фонтен, который, помимо арбалета, разжился в деревне колуном на длинной рукояти и парой ножей, сейчас прикрывал спину интерфектора и участвовать в разговоре не собирался. Он, к слову, сменил свою вконец разодранную мантию на короткую черную куртку со шнуровкой.

– Так мы ить поняли, господин! – пробормотал мужичок с топором и, сложив руки так, чтобы прикрыть ими свой богатый пояс, поклонился. Двое с баграми молча последовали его примеру.

При этом один из них, тот, который пониже, разогнувшись, быстро и аккуратно отбросил валявшиеся рядышком ботинки так, что они улетели в камыши – похоже, крестьяне опасались наказания за свои действия. Однако не думаю, что господину Глену было до этого хоть какое-то дело.

– Как тебя звать? – спросил он.

– Так ить Губой все называют, господин.

Мужчина раздвинул густые усы и продемонстрировал верхнюю губу, которую будто сперва порвали, а затем неумело сшили, оставив уродливый белесый шрам.

– С рождения ить у меня! – с гордостью пояснил он и прибавил: – А это братья мои.

Поименного представления братья не удостоились, и если высокий и бородатый никак на это не отреагировал, а только стоял, приоткрыв рот, то низенький прищурился и слегка поморщился. По местным законам все имущество, к которому частенько относили и родственников, принадлежало старшему в семье, однако не все и не всегда были довольны таким положением вещей…

– Много мертвяков вышло из города? – спросил интерфектор.

– Так ить много, господин! Десять тыщ, а то, может, и поболе… И шли-то они одной кучей – вона всю дорогу истоптали…

Действительно, чуть дальше в пыли были хорошо заметны многочисленные следы, оставленные армией мертвяков, двигающейся сейчас вверх по течению в сторону Сильного города. Причем ширины дорожки явно не хватило, о чем прямо свидетельствовала трава, вытоптанная по обеим сторонам от нее.

– Когда они здесь проходили?

– Так ить вчера поутру… – Губа задумчиво потер подбородок. – Шли до самого полудня! Толкались, друг друга с ног сшибали, но перли и перли. Вона, некоторых даже в воду течением посмывало, а мы их теперь достаем, головы рубим да потихоньку в лес относим…

Упоминать, что помимо голов покойники лишаются еще и имеющихся ценностей, крестьянин не стал, зато принялся долго и очень обстоятельно рассказывать, как порождения зла переправлялись через брод. При этом повествование было приправлено таким невероятным количеством несущественных подробностей, что я даже как-то засомневался в их правдивости.

– Ты сам все это видел? – Судя по всему, похожие мысли посетили и господина Глена, который оборвал рассказ Губы на полуслове.

– Так ить нет, господин, – безо всякого смущения ответил тот. – Я-то ить вчера поутру в город собирался, чтобы сперва на рынок зайти, а потом и в трактир у ворот завернуть – пива выпить да людей послушать, но не смог! Колено разнылось – оно у меня всегда ить так перед жарой. Я дома остался и никуда не пошел, на свое счастье… Спасло, получается, меня колено-то! А я его еще в детстве подвернул, когда с лошади спрыгнул, а лошадь та…

Губа еще какое-то время продолжал вещать про многочисленные увечья, полученные при различных обстоятельствах, но мне почему-то казалось, что эта говорливость и нарочитая недалекость – маска. Похоже, крестьянин зачем-то хотел выглядеть глупее, чем он был на самом деле. Может, конечно, я становлюсь излишне подозрительным, но сомневаюсь, что такой болван смог бы столь успешно разделывать мертвяков.

– Прекращай балаган! – не выдержал мастер Фонтен. – Неужели ты еще не понял, что нас ваша добыча не интересует? Забирайте, что хотите – все равно хозяевам все эти вещи уже не нужны… Многих выловить успели?

– Так ить полтора десятка, – не стал скрывать Губа. – Большинство после воды и не дергались почти, но пяток резвых попалось, чуть не пожрали нас! Я их посильнее порубал на всякий случай.

Стыдно признаться, но я практически перестал смотреть за округой, когда стало понятно, что опасности эти люди не представляют. Однако теперь все же поглядел туда, куда крестьяне стаскивали мертвые тела, – крохотная рощица в паре десятков шагов от нас скрывала под сенью деревьев настоящий могильник. Я поежился, представив, как в невысокой траве копошатся неупокоенные обрубки порождений зла, ведь оружия из черного серебра у Губы и его братьев не было. Словно в унисон моим мыслям кусты перед рощей слегка зашевелились.

– У них такие монеты были? – Интерфектор вытащил золото из кошеля.

Губа внимательно осмотрел кругляш, но с ответом не спешил, видимо остерегаясь заинтересованности господина Глена.

– Да были, – не выдержал невысокий с короткими волосами, судя по всему, самый молодой из братьев.

– Были, – подтвердил Губа, глянув исподлобья на младшего родственника. – Но мы их себе брать не стали – к чему нам золото, господин?

Мастер Фонтен громко хмыкнул, а интерфектор только качнул головой и сказал:

– Золото, возможно, проклято, поэтому лучше его на какое-то время зарыть по одной монетке в землю, а с резвыми мертвяками надо быть гораздо осторожнее – они могут и вас превратить в порождения зла.

По странному совпадению именно в этот момент в прибрежных камышах раздался громкий всплеск – то ли рыба резвилась, то ли все же кто-то из покойников. Губа побледнел, отчего на лице стали заметны небольшие язвочки, а средний брат, тот, что был высок ростом, несколькими широкими шагами отошел подальше от реки. И только младший усмехнулся и поудобнее перехватил багор, демонстрируя полное бесстрашие.

– Не лезут они сами из воды, – скривив губы, бросил он. – Не бойтесь…

А я вновь посмотрел на кусты, листья которых по-прежнему вяло покачивались. Мне представилось, как через переплетения тонких ветвей к нам ползут отрубленные топором руки мертвяков, цепляясь за землю посиневшими пальцами. Похоже, после встречи с лисом у меня разыгралось воображение. В любом случае бояться нечего – у нас есть чем встретить любого врага!

– Откуда ты знаешь, как и когда шли мертвяки, если сам ничего не видел? – Интерфектор вернулся к главной теме.

– Так ить рассказали мне, господин. Можете не сомневаться – сведения точные!

Если так, то выходит, что темная армия значительно опередила нас, а так как отдыхать покойникам не нужно, догнать их вряд ли удастся. Даже если господин Глен сейчас же бросится в путь, не жалея Соль, – дорога займет не меньше четырех дней, а за это время мертвяки наверняка уже будут под стенами города.

Получается, из-за почитателей проклятого Иниса, задержавших нас, погибнет Сильный город, и тогда наш оаз точно будет захвачен порождениями зла… Внутри разгоралась обида, смешанная с ненавистью, и если раньше я даже жалел, что Френсис сожгла ту старуху, то теперь никакого сочувствия к ней уже не было – она получила по заслугам.

От нехороших мыслей меня отвлекло очередное шевеление в кустах, и на этот раз я даже хотел, чтобы появился враг, в которого можно вонзить клинок или выстрелить из арбалета. Злость на мертвяков, старых богов и темных тварей требовала выхода.

Однако терять голову тоже не стоило, и если неподалеку действительно притаился враг, требовалось предупредить остальных. Мгновение я сомневался, пока из листвы не выскочила стремительная тень, скрывшаяся в высокой траве, следом за которой показалось еще несколько.

– Господин Глен, – прокричал я, убирая обычный болт и накладывая тот, что годился для уничтожения нечисти. – В траве какие-то твари…

Описать существа я не мог, потому как разглядеть их пока не удалось, но интерфектор и не стал требовать от меня каких-либо подробностей. Вместо расспросов он развернулся на пятках, одновременно вынимая из петли топорик.