Норвуд

Я невольно удивился – вроде старуха, а зрение какое острое… Многие мой шрам за жизнь не замечали, а эта в темноте углядеть умудрилась.

– И коли добром он под руку господаря нашего станет, то силу великую получит!

Не знаю, зачем я ей нужен, ведь у нее и так полно единомышленников… Хотя, возможно, дело как раз в том, что я обучен грамоте? Не понимаю, как она об этом прознала, но всерьез поверить в ее обещания мог только какой-нибудь деревенский увалень.

– А нужно всего ничего – запалить костерки, но не абы как, а с самой юной жизни начав…

Действительно, какая ерунда! Сжечь живых людей, чтобы порадовать несуществующего бога, о котором в других местах уже сотни лет никто слыхом не слыхивал.

Видимо, старуха восприняла мое молчание как согласие, потому что продолжила:

– Сначала к Инису отправится девчушка – молодая кровь угодна нашему господину!

– Нет! Норвуд! – завопила вдруг Золька. – Не соглашайся! Ты же упырищу страшенного прикончил! Ты же настоящий гер…

Договорить ей не дали – староста подскочил к столбу и, размахнувшись, влепил звонкую оплеуху. Голова мотнулась, и ребенок потерял сознание. Что же, возможно, так даже лучше.

– После молодой крови наступит черед той, что постарше…

Старуха продолжала распинаться, но я снова не слушал ее, а смотрел в глаза Френсис, ставшие черными и блестящими. Теперь мне стало понятно, что нужно делать – я вспомнил руку над свечой. Но решиться было непросто, и, кабы не легкий кивок Опаленной, не уверен, что смог бы перебороть себя.

– Хорошо! – Мне пришлось перебить служительницу Иниса. – Я согласен!

Мастер Фонтен, который не ожидал от меня такого, попытался что-то сказать, но крестьяне, стоявшие рядом, пинками заставили его замолкнуть.

– Чтобы получить силу, иногда приходится потерпеть, мастер, – коротко бросил я, глянув на своего бывшего наставника. Не знаю, понял ли он, что я имел в виду…

– Не забудь – начать нужно с девчушки! – Старуха без боязни протянула мне факел, но люди, стоявшие позади, напряженно зашевелились.

Я буквально затылком почувствовал, как они приготовили оружие на тот случай, если мне вздумается выкинуть какую-нибудь глупость.

Промасленная тряпка слега потрескивала и иногда постреливала искорками.

– И еще. Перед тем как начнешь, скажи: «Инис, эта жертва в твою честь!»

Я кивнул и сделал шаг к столбам – все три были рядом, но какое-то расстояние между ними все же имелось.

– Сперва молодая кровь! – в очередной раз напомнила старуха.

Золька висела на самом правом столбе, и я теперь стоял прямо перед ней. Она по-прежнему оставалась без сознания и не видела пламени факела, который должен был поджечь дрова под ее ногами.

– Давай, – слева раздался едва слышный голос Френсис. – Не бойся, другого выхода нет…

Я кивнул, бросил взгляд на толпу позади – люди напряженно следили за мной – и громко сказал, задрав зачем-то голову к небу:

– Инис! Убирайся в ту дыру, откуда ты выполз!

Слитный вопль, полный ярости и возмущения, пронесся над поляной, но мне было все равно.

Я поднес факел к лицу Опаленной, и на белой коже сразу появились следы копоти…





Глава 21




Удивительно, но запаха паленой плоти не было – кожа девушки, словно фарфоровая, только чернела, не обгорая. Глаза же блестели все ярче и ярче.

Я пристально смотрел на пламя, облизывающее подбородок и щеки Френсис, а перед глазами кружились желтые пятна, соединявшиеся в причудливые узоры. Стоило перевести взгляд, и казалось, что огонь повсюду – в темных ночных облаках, среди шумящих яблонь и даже просто в прохладном воздухе.

На уши давил гул, состоящий будто бы из тысяч слов, одновременно произнесенных множеством людей. Разобрать конкретные звуки было невозможно – они рассыпались на искры и сливались в сплошной треск.

– Правильно. Честно. Достойно. Доступно. Вероятно. Возможно. Неизбежно.

В голове плясали образы, переплетавшиеся с воспоминаниями и тонувшие в реве пламени. Какие-то сгустки, рожденные им, выныривали и формировали цепочки символов, складывающихся в понятия.

– Возмездие. Могущество. Обретение. Согласие. Удержание. Независимость. Цель.

Гул превратился в гром – навязчивый и безжалостный – уничтоживший созвучие голосов и оставивший в мозгу только два горящих слова или образа.


– Неизбежно. Согласие.

Они мягко давили, действуя на сознание запахами, звуками и ощущениями.

Я по-настоящему испугался, чувствуя принуждение и не понимая, что от меня требуется. Стыдно признаться, но на миг я поверил в реальность Иниса и всех остальных богов, существовавших раньше.

Видение или галлюцинацию прекратил писк. Поначалу тихий и тоненький, он проник сквозь всепоглощающий треск огня, разрушая все эти странные переплетения смыслов и образов и возвращая меня к реальности.

Миг, и я понял – это вовсе не писк, а визгливый надрывный плач, перерастающий в звонкий хохот.

– Хватит! – захлебываясь смехом, прокричала Френсис.

В воздухе закружились снежинки, а я убрал факел от лица девушки. После необычных видений, посетивших меня, в голове поселилась пустота и какое-то странное безразличие ко всему.

Из-за яркого огня темнота вокруг стала в два раза гуще, и я с трудом различал людей, застывших с оружием в руках вокруг старухи.

– Предатель! – заверещала она. – Хватайте его! Режьте его! Он не достоин огня!

Несколько человек двинулись ко мне, поудобнее перехватывая дубины, а один, в богатой красной рубахе, вытащил из-за пояса нож.

– Стоять! – От Френсис в стороны разбежалась волна холодного воздуха.

Приказ явно подействовал не на всех, но крестьяне, угрожавшие мне, сделали еще несколько неуверенных шагов и замерли.

– Брось нож!

Мгновение ничего не происходило, но потом мужчина в рубахе медленно, словно неохотно, бросил оружие на землю.

– Освободи меня, малыш. – На этот раз холода не чувствовалось. Похоже, это была просьба, а не приказ.

Я поднял нож. К клинку прилипло немного земли, но, думаю, это не помешает разрезать веревки – несколько торопливых движений, и Френсис отошла от столба, потирая затекшие кисти.

– Чего вы стоите? – надрывалась старуха, подталкивая замерших мужчин вперед. – Хватайте обоих!

Она еще не поняла, что все изменилось, – теперь сила была на нашей стороне.

– Заткнись! – Пальцы девушки сплелись в знак, и последовательница Иниса замолчала, подавившись очередным словом.

Я тем временем справился с веревками, удерживающими Зольку, и подхватил девчушку, которая так и не пришла в себя.

На краю поляны зашевелились тени – самые сообразительные пытались скрыться между деревьями. Не знаю, видела ли их Френсис, но она никак не препятствовала побегу.

Господин Варден завалился на землю, обхватив раненую ногу, сразу, как только я освободил его. Крепко стиснув зубы, он кивнул мне в знак благодарности и прикрыл глаза – судя по бледному лицу, время, проведенное у столба, дорого ему стоило.

– Матушка, что происходит? – жалобно спросил староста, но ответа, разумеется, не получил.

Зато он добился другого – Опаленная обратила на него внимание:

– Не дыши!

Глаза мужичка расширились от ужаса. Тело, жаждущее воздуха, стало подергиваться, и совсем скоро он покатился по земле, сжимая горло и беззвучно раскрывая рот. Ноги скользили по траве, задевая окружающих, часть из которых была обездвижена приказом, а часть парализована страхом.

Жалости к нему я не испытывал, но и ненависть куда-то ушла – для нее просто не осталось места. Сейчас меня гораздо больше занимало странное видение и те образы, которые оно с собой принесло.

Из темноты к задыхающемуся старосте метнулась невысокая фигура – мальчишка, сдружившийся с Золькой и даже пытавшийся спасти ее.

– Папка! – Он безуспешно пытался разжать руки отца. – Перестань!

Губы старосты начали синеть, разбухший язык полез изо рта, и ребенок, сообразив, что помочь не сможет, с криком бросился к Френсис.

– Не надо! Пожалуйста! Пожалейте!

Однако, судя по лицу Опаленной, ни малейшего сочувствия она не испытывала – на покрытых сажей щеках разгорался румянец, а глаза весело блестели.

– Замри! – бросила девушка, и малец остановился с поднятой над землей ногой, не успев закончить шаг. По его щекам катились крупные слезы.

Мне не нравилось происходящее – уверен, отец не одобрил бы такую месть. Если кто и заслуживал смерти, так это старуха, смутившая своими выдумками обычных крестьян. Хотя выдумками ли? Теперь я не был в этом уверен.

– Не надо, Френсис. – Быстро преодолев разделявшее нас расстояние, я положил руку на плечо девушки.

– Какой ты жалостливый! – расхохоталась Опаленная. – Но это ведь не тебя собирались сжечь!

Еще немного, и староста умрет, а мальчик потеряет отца. Не хочу, чтобы это произошло. Рукоять ножа удобно лежала в ладони, и я уже собрался было огреть девушку по затылку, но меня остановили слова мастера Фонтена: