Номад
Часть 7 из 36 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Гнедас недолюбливает всех переселенцев, потому что они едят нашу еду и занимают место, предназначенное для нас, – честно ответила Ага. – Но ты прошёл через огонь и воду и всё равно не помер. Здесь все знают твою историю. Гнедас просто завидует.
«Как можно завидовать тому, что пережил Марк? – подумал я. – И всё-таки мне повезло с воплощением. А то мог оказаться каким-нибудь Гнедасом».
⁂
Шли недели, но ничего не менялось. Я работал на заводе, иногда болтал с Агой, которой явно нравился, а втайне мечтал, чтобы пришельцы добрались и до Югорычи, ибо время, отпущенное мне на книгу, неумолимо истекало.
К своему позору, я не мог сочинить достойного продолжения. Все идеи, которые я испробовал, были либо избиты, либо не вписывались в общую картину описанной вселенной. Марк Гугения не был тем самым архетипическим героем, который объединяет вокруг себя армию сопротивления. Не был он и героем-любовником в силу своего возраста. Всё то грандиозное, что он мог сделать в рамках книги Яна Монастырского, – это по-стахановски закончить годовую норму деталек за несколько месяцев.
Я начал относиться к своей работе халатно, и Гнедас снова докопался до меня, на этот раз вместе со своими друзьями. Его речь изобиловала местным сленгом, поэтому моему мозгу приходилось проделывать огромную работу, чтобы переводить то, что он говорит. Я тормозил, и Гнедас бесился ещё сильнее.
– Эй, рыбёшка! – кричал он, всякий раз завидев меня. Оказалось, что фамилия Марка переводится как «рыба». – Не хочешь немного поплавать?
После этого Гнедас под дружное гоготание своих друзей поливал меня кипятком, опрокидывал прямо под ноги помойное ведро или выливал стакан компота за шиворот. Я молча выносил всё это, боясь сделать хуже Марку… хотя кого я обманываю? Я никогда в своей жизни не сталкивался с травлей и считал, что в моём возрасте учиться уже поздно. В надежде, что Марк сам как-нибудь справится с буллингом, я молча проглатывал все унижения, хоть и чувствовал себя донельзя паршиво.
– Почему ты не поставишь его на место, Марк? – спросил как-то мой приятель по имени Нетачин.
– А я что, могу? – удивился я.
– Разумеется. – Нетачин фыркнул. – Где ты и где этот отморозок Гнедас. Он всю жизнь просидел в Югорычи и даже пороху не нюхал. А ты…
Да-да, я уже понял, что был местной непризнанной звездой. В тот момент мне и в голову не пришло, что «приятель» может подначивать меня, чтобы увидеть нашу схватку с Гнедасом. Дело было в том, что в последнее время меня мало что интересовало. Краем уха я подслушал, что угнетатели заняли ещё два города на востоке и теперь со всех сторон стягивают свои корабли к Югорычи.
Я прислушивался к каждому грохоту за дверью завода. Любой крик, любой звон колокола на площади заставлял сердце биться чаще. «Вот сейчас точно», – думал я, словно пассажир самолёта, который каждую турбулентность принимает за начало крушения. Но грохот растворялся в монотонном гуле конвейеров, и я принимался ждать нового случая.
Тем временем в реальном мире появилось ещё одно обстоятельство, тормозящее мою писательскую деятельность. Милое такое обстоятельство по имени Вика. Несколько раз в неделю мы ходили куда-нибудь: на выставки, в кино, кафешки, один раз даже съездили на пикник. Мы очень приятно проводили время, и я говорил себе, что наши отношения почти идеальны: Вика не требовала подарков, не ревновала, могла даже заплатить сама за себя. Она была без ума от меня, а я… послушайте, когда девушка без ума от тебя, разве надо что-то ещё?
Но каждый раз, когда она предлагала мне встретиться или я звонил ей, решив, что «пора», совесть в лице Марка Гугении говорила мне: «Эй, брат, а не боишься пропустить что-то интересное?» Всякий раз после свидания я хватался за «НОМАД» и проверял, что там с моим воплощением. Обычно Марк безмятежно спал или работал на заводе, и голос моей совести на время успокаивался.
Порой мне казалось, что я должен рассказать обо всём Вике. Возможно, тогда она поймёт, почему иногда мне нужно пораньше уехать или провести эти выходные дома. Но я не мог подобрать нужных слов.
«Вик, ты знаешь, есть один мальчик, за которым мне надо приглядывать. Кстати, это я сам». Фраза, достойная клиента психбольницы. И всё-таки я знал, что рано или поздно этого разговора не избежать. Я не ошибся.
В этот день всё шло как обычно: Марк стоял у конвейера, а набившие оскомину детальки медленно ползли из одной бесконечности в другую. Бывало, что от многочасовой работы перед глазами всё сливалось, и лента с болванками превращалась в уроборос – змею, кусающую себя за хвост. Вскоре я услышал несколько возгласов во дворе, но почему-то не придал им значения. И только когда крики людей стали громкими и настойчивыми, я встрепенулся. «Началось!»
Рабочие уже бежали к дверям. Пробившись вперёд, я высунул лохматую голову на улицу, но тотчас же чья-то рука ухватила меня за ворот рубашки. Разумеется, это был Гнедас.
– На место! – сквозь зубы прошипел он и отбросил меня назад. – Всем занять свои места!
В эту секунду зазвонил колокол на площади. Три коротких удара, что означало интервенцию.
Крики во дворе слились в единый вой. Где-то разбилась витрина, испуганно заржала лошадь.
– Гнедас, это они, – спокойно сказал парень с забинтованной рукой. – Пора уходить.
Взгляд «авторитета» с ненавистью скользил с одного лица на другое. Гнедас понимал, что его власть здесь закончилась: перед лицом реальной угрозы народ ничего не побоится и растопчет его как насекомое. Он молча сплюнул себе под ноги и дёрнул за рычаг всеобщего оповещения. Зазвенел звонок, точно в школе, и рабочие принялись покидать здание завода через запасной выход.
Моё запястье обхватили чьи-то холодные пальцы. Это была Ага.
– Давай держаться вместе, – попросила она, и я неуверенно кивнул. Сейчас, когда началась долгожданная заваруха, мне не нужна была обуза. Но я не мог оставить ту, которая нуждалась во мне.
Было волнительно. Как перед экзаменом или важным мероприятием, к которому ты готовился не один месяц. Мы дождались своей очереди на выход и бросились бежать. Ага предложила идти к вокзалу, но я не мог просто так слинять. Кто знает, когда ещё выпадет возможность увидеть интервентов?
– На главную площадь, – сказал я и потянул девочку за собой.
Мы влились в поток бегущих людей, и я запоздало понял, что больше не перевожу их речь на автомате. Крики вокруг снова превратились в голубиное курлыканье, на этот раз агрессивное, отчаянное.
– Эрлен турлен га! – пророкотал мужчина, в которого мы с размаху врезались. Наверное, он был недоволен, но точнее я не мог сказать: способности полиглота исчезли.
– Марко! Оллонго триел са! – крикнула Ага и указала в небо. Всё было понятно без слов. Огромный плоский блин скользил над площадью, снося шпили самых высоких башенок. Отсюда, с земли, было видно, как работают на «тарелке» многочисленные механизмы, какие-то паровые двигатели, вентиляторы, искрят молнии, как в катушке Тесла. Мой внутренний писатель затанцевал от счастья: ещё никогда в своей жизни я не видел более причудливой технологии.
Но, как назло, в этот самый момент моя сессия закончилась. Подача тета-волн остановилась, и меня вырвало из этой реальности точно овощ из грядки.
– Нет, нет, нет! – Я с силой ударил в подлокотники, отчего кресло жалобно скрипнуло. К моему разочарованию, нельзя было запустить очередную сессию немедленно: чтобы попасть в другой мир, необходима была перезагрузка, а это как минимум пять минут.
Ещё никогда время не тянулось так медленно. Я грыз ногти, я ходил по комнате, точно лев в клетке, и изо всех сил надеялся, что не пропущу чего-нибудь этакого. Но больше всего я боялся, что Марка убьют. Просто потому, что тогда и мне будет крышка.
«НОМАД» мигнул зелёным огоньком, и я молниеносно оказался в кресле. Вдох через нос, выдох через рот, концентрация на нужной вселенной… Поехали!
Кое-что я всё-таки пропустил. Не знаю как, но Гнедас подкараулил меня и теперь тащил куда-то за шкирку. Голова сильно болела, а из носа текла кровь: должно быть, этот мерзавец разбил его.
Аги не было поблизости, а те редкие люди, что попадались навстречу, предпочитали не вмешиваться в дела «съехавшего» типа, который решил напоследок прикончить ненавистного парнишку. Возможно, я чего-то не знал и конфликт между ними был гораздо глубже, но теперь это было неважно. Уже не пришельцы, а какой-то псих собирался убить меня, и это мне крайне не нравилось.
Я принялся брыкаться и вырываться, точно зверь, которого хотят посадить в клетку. Но, как ни крути, Гнедас был сильнее, несмотря на весь мой пыл.
– Отпусти! Отпусти, ублюдок! – орал я, не знаю уж на каком языке. – Я должен это увидеть! Должен!
Но Гнедас ухватил мою голову на манер гильотины: в таком положении не то что говорить – даже дышать было проблематично. Под моё гневное сопение мы проделали путь от городской площади до каких-то обветшалых дворов. Из одного подъезда выбежала семья с двумя детьми и горой чемоданов. Они спешно принялись размещать своё барахло в багажнике, но корзина с котом никак не хотела помещаться, после чего её решили бросить.
На нас никто, разумеется, не обратил внимания.
Увидев, куда эта гнида тащит меня, я что есть силы замотал головой. Мой кадык устремился в направлении позвоночника, вытаращенные глаза готовы были лопнуть, а из горла послышался страшный рык удушаемого животного. Гнедас тащил меня к мусорным бакам, намереваясь скинуть в один из них.
– Нет! Нет! – пытался кричать я, но получалось только: – Грхе-е, грхе-е…
Спустя несколько секунд я очутился внутри омерзительного, пахнущего помоями чрева. Парень швырнул меня в один из баков и закрыл крышку, а сверху навалил кирпичей, так, чтобы я не смог выбраться. Единственный плюс: я мог снова дышать, хоть воздух здесь и был пропитан блевотиной до рези в глазах.
Я услышал телефонный звонок. Не здесь, в своём сознании, точнее, в своей реальности. Это было так странно, что в какой-то момент я просто уселся в кучу влажных помоев и принялся вслушиваться в странный звук, доносящийся из собственной головы.
«Это из издательства, точно из издательства», – почему-то подумал я. И совершил страшную непоправимую ошибку. Я скомандовал: «Назад».
Звонила Вика.
– Ян, привет, мы могли бы встретиться сегодня вечером? – как всегда, не дожидаясь моего ответа, выпалила она.
– Нет.
– Нет?
– Нет, – повторил я. Чёрт возьми, что же я делаю?!
Я швырнул телефон на диван и кинулся к «НОМАДу». Дьявол, как я и думал: сессия завершилась, и теперь устройство вновь надо было перезапускать.
И снова пять минут показались мне целой вечностью. Ну надо же! Два таких нелепых выброса именно сегодня! Я ругал Вику последними словами, потому что, если бы не она, я бы… Уж не знаю, как минимум, остался бы в куче помоев, но зато в нужной реальности.
Когда прибор был готов к работе, я уже сидел в кресле с лентой на голове. Но моя радость была недолгой. Мир не пустил меня. Вот так просто. Я сделал десять попыток, потом двадцать, но снова и снова натыкался на невидимую стену. Черноту. Меня выносило обратно в свою реальность, словно Марк…
Нет, боже мой, только не это! Чуть ли не плача, я принялся листать инструкцию… Так, где-то это точно было…
«Ошибка № 380: мир не пускает вас. Вероятная причина № 1: гибель воплощения».
Сегодняшний день поистине был провалом.
Я сидел на полу и плакал от бессильной злобы. Я разбил телефон и хотел было разбить «НОМАД», но остатками здравого смысла понимал, что он мне ещё пригодится.
А ещё мне было жаль Марка. Я надеялся, что он умер быстро: от кислотных капель или от ослепительной, уничтожающей всё живое вспышки, которую он даже не увидел бы, потому что сидел в мусорном баке.
Выпив три чашки кофе и съев две таблетки парацетамола, я подсчитал то, что осталось от аванса. Двадцать тысяч рублей. Даже если я займу у друзей, мне всё равно не отдать издательству то, что я уже потратил. Нужно было дописать книгу во что бы то ни стало.
Глава 4. Варны
Колония «Райская обитель»
Часы РУТ-81 и ТиТ-5 запиликали одновременно.
– Боже мой, уже столько времени! – ТиТ-5 вскочил с камня.
– «Божимой» – что это значит? – удивилась его напарница, всё ещё зачарованная рассказанной историей.
– Это значит, что нам хана, если не улетим вовремя, – пояснил андроид, глядя на уходящее в закат солнце. Оставался ровно час до момента, когда оба светила этой планеты сядут, и тогда вместе со звенящим холодом придут ночные обитатели, которые стащили у варнов уже не одного мусорщика.
– Божимой, божимой, – пробормотала себе под нос РУТ-81 и, поднеся к уху коммуникатор, произнесла: – Лети сюда, Верзила!
«Как можно завидовать тому, что пережил Марк? – подумал я. – И всё-таки мне повезло с воплощением. А то мог оказаться каким-нибудь Гнедасом».
⁂
Шли недели, но ничего не менялось. Я работал на заводе, иногда болтал с Агой, которой явно нравился, а втайне мечтал, чтобы пришельцы добрались и до Югорычи, ибо время, отпущенное мне на книгу, неумолимо истекало.
К своему позору, я не мог сочинить достойного продолжения. Все идеи, которые я испробовал, были либо избиты, либо не вписывались в общую картину описанной вселенной. Марк Гугения не был тем самым архетипическим героем, который объединяет вокруг себя армию сопротивления. Не был он и героем-любовником в силу своего возраста. Всё то грандиозное, что он мог сделать в рамках книги Яна Монастырского, – это по-стахановски закончить годовую норму деталек за несколько месяцев.
Я начал относиться к своей работе халатно, и Гнедас снова докопался до меня, на этот раз вместе со своими друзьями. Его речь изобиловала местным сленгом, поэтому моему мозгу приходилось проделывать огромную работу, чтобы переводить то, что он говорит. Я тормозил, и Гнедас бесился ещё сильнее.
– Эй, рыбёшка! – кричал он, всякий раз завидев меня. Оказалось, что фамилия Марка переводится как «рыба». – Не хочешь немного поплавать?
После этого Гнедас под дружное гоготание своих друзей поливал меня кипятком, опрокидывал прямо под ноги помойное ведро или выливал стакан компота за шиворот. Я молча выносил всё это, боясь сделать хуже Марку… хотя кого я обманываю? Я никогда в своей жизни не сталкивался с травлей и считал, что в моём возрасте учиться уже поздно. В надежде, что Марк сам как-нибудь справится с буллингом, я молча проглатывал все унижения, хоть и чувствовал себя донельзя паршиво.
– Почему ты не поставишь его на место, Марк? – спросил как-то мой приятель по имени Нетачин.
– А я что, могу? – удивился я.
– Разумеется. – Нетачин фыркнул. – Где ты и где этот отморозок Гнедас. Он всю жизнь просидел в Югорычи и даже пороху не нюхал. А ты…
Да-да, я уже понял, что был местной непризнанной звездой. В тот момент мне и в голову не пришло, что «приятель» может подначивать меня, чтобы увидеть нашу схватку с Гнедасом. Дело было в том, что в последнее время меня мало что интересовало. Краем уха я подслушал, что угнетатели заняли ещё два города на востоке и теперь со всех сторон стягивают свои корабли к Югорычи.
Я прислушивался к каждому грохоту за дверью завода. Любой крик, любой звон колокола на площади заставлял сердце биться чаще. «Вот сейчас точно», – думал я, словно пассажир самолёта, который каждую турбулентность принимает за начало крушения. Но грохот растворялся в монотонном гуле конвейеров, и я принимался ждать нового случая.
Тем временем в реальном мире появилось ещё одно обстоятельство, тормозящее мою писательскую деятельность. Милое такое обстоятельство по имени Вика. Несколько раз в неделю мы ходили куда-нибудь: на выставки, в кино, кафешки, один раз даже съездили на пикник. Мы очень приятно проводили время, и я говорил себе, что наши отношения почти идеальны: Вика не требовала подарков, не ревновала, могла даже заплатить сама за себя. Она была без ума от меня, а я… послушайте, когда девушка без ума от тебя, разве надо что-то ещё?
Но каждый раз, когда она предлагала мне встретиться или я звонил ей, решив, что «пора», совесть в лице Марка Гугении говорила мне: «Эй, брат, а не боишься пропустить что-то интересное?» Всякий раз после свидания я хватался за «НОМАД» и проверял, что там с моим воплощением. Обычно Марк безмятежно спал или работал на заводе, и голос моей совести на время успокаивался.
Порой мне казалось, что я должен рассказать обо всём Вике. Возможно, тогда она поймёт, почему иногда мне нужно пораньше уехать или провести эти выходные дома. Но я не мог подобрать нужных слов.
«Вик, ты знаешь, есть один мальчик, за которым мне надо приглядывать. Кстати, это я сам». Фраза, достойная клиента психбольницы. И всё-таки я знал, что рано или поздно этого разговора не избежать. Я не ошибся.
В этот день всё шло как обычно: Марк стоял у конвейера, а набившие оскомину детальки медленно ползли из одной бесконечности в другую. Бывало, что от многочасовой работы перед глазами всё сливалось, и лента с болванками превращалась в уроборос – змею, кусающую себя за хвост. Вскоре я услышал несколько возгласов во дворе, но почему-то не придал им значения. И только когда крики людей стали громкими и настойчивыми, я встрепенулся. «Началось!»
Рабочие уже бежали к дверям. Пробившись вперёд, я высунул лохматую голову на улицу, но тотчас же чья-то рука ухватила меня за ворот рубашки. Разумеется, это был Гнедас.
– На место! – сквозь зубы прошипел он и отбросил меня назад. – Всем занять свои места!
В эту секунду зазвонил колокол на площади. Три коротких удара, что означало интервенцию.
Крики во дворе слились в единый вой. Где-то разбилась витрина, испуганно заржала лошадь.
– Гнедас, это они, – спокойно сказал парень с забинтованной рукой. – Пора уходить.
Взгляд «авторитета» с ненавистью скользил с одного лица на другое. Гнедас понимал, что его власть здесь закончилась: перед лицом реальной угрозы народ ничего не побоится и растопчет его как насекомое. Он молча сплюнул себе под ноги и дёрнул за рычаг всеобщего оповещения. Зазвенел звонок, точно в школе, и рабочие принялись покидать здание завода через запасной выход.
Моё запястье обхватили чьи-то холодные пальцы. Это была Ага.
– Давай держаться вместе, – попросила она, и я неуверенно кивнул. Сейчас, когда началась долгожданная заваруха, мне не нужна была обуза. Но я не мог оставить ту, которая нуждалась во мне.
Было волнительно. Как перед экзаменом или важным мероприятием, к которому ты готовился не один месяц. Мы дождались своей очереди на выход и бросились бежать. Ага предложила идти к вокзалу, но я не мог просто так слинять. Кто знает, когда ещё выпадет возможность увидеть интервентов?
– На главную площадь, – сказал я и потянул девочку за собой.
Мы влились в поток бегущих людей, и я запоздало понял, что больше не перевожу их речь на автомате. Крики вокруг снова превратились в голубиное курлыканье, на этот раз агрессивное, отчаянное.
– Эрлен турлен га! – пророкотал мужчина, в которого мы с размаху врезались. Наверное, он был недоволен, но точнее я не мог сказать: способности полиглота исчезли.
– Марко! Оллонго триел са! – крикнула Ага и указала в небо. Всё было понятно без слов. Огромный плоский блин скользил над площадью, снося шпили самых высоких башенок. Отсюда, с земли, было видно, как работают на «тарелке» многочисленные механизмы, какие-то паровые двигатели, вентиляторы, искрят молнии, как в катушке Тесла. Мой внутренний писатель затанцевал от счастья: ещё никогда в своей жизни я не видел более причудливой технологии.
Но, как назло, в этот самый момент моя сессия закончилась. Подача тета-волн остановилась, и меня вырвало из этой реальности точно овощ из грядки.
– Нет, нет, нет! – Я с силой ударил в подлокотники, отчего кресло жалобно скрипнуло. К моему разочарованию, нельзя было запустить очередную сессию немедленно: чтобы попасть в другой мир, необходима была перезагрузка, а это как минимум пять минут.
Ещё никогда время не тянулось так медленно. Я грыз ногти, я ходил по комнате, точно лев в клетке, и изо всех сил надеялся, что не пропущу чего-нибудь этакого. Но больше всего я боялся, что Марка убьют. Просто потому, что тогда и мне будет крышка.
«НОМАД» мигнул зелёным огоньком, и я молниеносно оказался в кресле. Вдох через нос, выдох через рот, концентрация на нужной вселенной… Поехали!
Кое-что я всё-таки пропустил. Не знаю как, но Гнедас подкараулил меня и теперь тащил куда-то за шкирку. Голова сильно болела, а из носа текла кровь: должно быть, этот мерзавец разбил его.
Аги не было поблизости, а те редкие люди, что попадались навстречу, предпочитали не вмешиваться в дела «съехавшего» типа, который решил напоследок прикончить ненавистного парнишку. Возможно, я чего-то не знал и конфликт между ними был гораздо глубже, но теперь это было неважно. Уже не пришельцы, а какой-то псих собирался убить меня, и это мне крайне не нравилось.
Я принялся брыкаться и вырываться, точно зверь, которого хотят посадить в клетку. Но, как ни крути, Гнедас был сильнее, несмотря на весь мой пыл.
– Отпусти! Отпусти, ублюдок! – орал я, не знаю уж на каком языке. – Я должен это увидеть! Должен!
Но Гнедас ухватил мою голову на манер гильотины: в таком положении не то что говорить – даже дышать было проблематично. Под моё гневное сопение мы проделали путь от городской площади до каких-то обветшалых дворов. Из одного подъезда выбежала семья с двумя детьми и горой чемоданов. Они спешно принялись размещать своё барахло в багажнике, но корзина с котом никак не хотела помещаться, после чего её решили бросить.
На нас никто, разумеется, не обратил внимания.
Увидев, куда эта гнида тащит меня, я что есть силы замотал головой. Мой кадык устремился в направлении позвоночника, вытаращенные глаза готовы были лопнуть, а из горла послышался страшный рык удушаемого животного. Гнедас тащил меня к мусорным бакам, намереваясь скинуть в один из них.
– Нет! Нет! – пытался кричать я, но получалось только: – Грхе-е, грхе-е…
Спустя несколько секунд я очутился внутри омерзительного, пахнущего помоями чрева. Парень швырнул меня в один из баков и закрыл крышку, а сверху навалил кирпичей, так, чтобы я не смог выбраться. Единственный плюс: я мог снова дышать, хоть воздух здесь и был пропитан блевотиной до рези в глазах.
Я услышал телефонный звонок. Не здесь, в своём сознании, точнее, в своей реальности. Это было так странно, что в какой-то момент я просто уселся в кучу влажных помоев и принялся вслушиваться в странный звук, доносящийся из собственной головы.
«Это из издательства, точно из издательства», – почему-то подумал я. И совершил страшную непоправимую ошибку. Я скомандовал: «Назад».
Звонила Вика.
– Ян, привет, мы могли бы встретиться сегодня вечером? – как всегда, не дожидаясь моего ответа, выпалила она.
– Нет.
– Нет?
– Нет, – повторил я. Чёрт возьми, что же я делаю?!
Я швырнул телефон на диван и кинулся к «НОМАДу». Дьявол, как я и думал: сессия завершилась, и теперь устройство вновь надо было перезапускать.
И снова пять минут показались мне целой вечностью. Ну надо же! Два таких нелепых выброса именно сегодня! Я ругал Вику последними словами, потому что, если бы не она, я бы… Уж не знаю, как минимум, остался бы в куче помоев, но зато в нужной реальности.
Когда прибор был готов к работе, я уже сидел в кресле с лентой на голове. Но моя радость была недолгой. Мир не пустил меня. Вот так просто. Я сделал десять попыток, потом двадцать, но снова и снова натыкался на невидимую стену. Черноту. Меня выносило обратно в свою реальность, словно Марк…
Нет, боже мой, только не это! Чуть ли не плача, я принялся листать инструкцию… Так, где-то это точно было…
«Ошибка № 380: мир не пускает вас. Вероятная причина № 1: гибель воплощения».
Сегодняшний день поистине был провалом.
Я сидел на полу и плакал от бессильной злобы. Я разбил телефон и хотел было разбить «НОМАД», но остатками здравого смысла понимал, что он мне ещё пригодится.
А ещё мне было жаль Марка. Я надеялся, что он умер быстро: от кислотных капель или от ослепительной, уничтожающей всё живое вспышки, которую он даже не увидел бы, потому что сидел в мусорном баке.
Выпив три чашки кофе и съев две таблетки парацетамола, я подсчитал то, что осталось от аванса. Двадцать тысяч рублей. Даже если я займу у друзей, мне всё равно не отдать издательству то, что я уже потратил. Нужно было дописать книгу во что бы то ни стало.
Глава 4. Варны
Колония «Райская обитель»
Часы РУТ-81 и ТиТ-5 запиликали одновременно.
– Боже мой, уже столько времени! – ТиТ-5 вскочил с камня.
– «Божимой» – что это значит? – удивилась его напарница, всё ещё зачарованная рассказанной историей.
– Это значит, что нам хана, если не улетим вовремя, – пояснил андроид, глядя на уходящее в закат солнце. Оставался ровно час до момента, когда оба светила этой планеты сядут, и тогда вместе со звенящим холодом придут ночные обитатели, которые стащили у варнов уже не одного мусорщика.
– Божимой, божимой, – пробормотала себе под нос РУТ-81 и, поднеся к уху коммуникатор, произнесла: – Лети сюда, Верзила!