Номад

– Вирус локализовался в игре, – сказала я, отсоединяясь от ни в чём не повинного геймпада. – Теперь он тоже заражён.

– Значит, минус один. – Хвон спокойно отложил джойкегури с гонками и выдал мне новый. – Вирус – всего лишь паразит, Лин-ян. Он не может сгенерировать того, чего нет в тебе, поэтому в одной из этих игр ты одолеешь его.

– Он нарушает законы игрового пространства, Хвон. – Я развела руками. – В этой игре гоночная машина летала как космический корабль!

– Значит, в следующий раз ты полетишь быстрее, – спокойно сказал этот непоколебимый парень. Я вздохнула. Не мне рассказывать Хвону, как паршиво бывает после трёх смертей подряд: его геймерский стаж куда больше, чем мой.

В пять утра он протянул мне последнего джойкегури. Чангпу валился с ног, а я ощущала себя как один большой синяк: рецепторы боли были раскалены до предела, и даже прикосновение мягчайшего в мире пёрышка доставило бы мне сейчас невероятную боль.

За последние семь часов мы перепробовали всё: сражаться с вирусом в открытом космосе, на десятке других планет, в джунглях и в бушующем море. Один за другим геймпады приоткрывали мне новые миры и один за другим заражались ВППНИ. Оказываясь на игровом поле, вирус принимал облик кракена, древнего демона ада, инопланетного луча смерти, испепеляющей звезды, гигантского океанского червя и прочие немыслимые виды, и каждый раз одерживал победу. Последняя игра была детской развивашкой: нужно было рубить фрукты, летящие в тебя, при помощи самурайского меча.

Взломать код такой игры не составило труда, и уже через пять секунд после начала вирус обнаружил себя. Гигантская двухцепочечная спираль ДНК аспидно-чёрного цвета развернулась посреди безоблачного неба. ДНК как символ моего несовершенства. Словно насмехаясь надо мной, она скользила по небу, завивалась и закручивалась, делилась и пожирала пространство, пока наконец не пожрала и меня.

Всё было кончено. Опустошённая до самого дна, я упала на кровать, где уже дрых мой доблестный напарник. Поджав ноги, я свернулась клубочком, и обжигающие слёзы потекли по моим щекам. Слёзы безысходности и облегчения одновременно.

Я проснулась от стука в дверь. Стука. В дверь. Уже одно это было странным: можно было послать сообщение, позвонить на интегрированный с мозгом айпорт, использовать дверной звонок, в конце концов.

За последнее столетие мы минимизировали звуковые оповещения: это позволило снизить уровень хронического стресса и уменьшить число психических расстройств. Стук в дверь был пугающим пережитком прошлого, неуважительным проявлением грубой силы, но игнорировать его было нельзя.

– Это я, Лин-ян! – послышался голос Хвона из-за двери. – Я был на работе, но вернулся проверить, как у тебя дела.

Странные дела. «Умный дом» был запрограммирован впускать близких людей в любое время дня и ночи, так почему же сейчас система не сработала?

– Открыть дверь, – велела я, но ничего не произошло. Вместо этого по всем каналам связи мне пришло одно и то же сообщение:

«Вы изолированы. Оставайтесь на месте и ждите дальнейших указаний! Бригада уже выехала. Извините за неудобства».

– И что это значит?! – вслух сказала я. – Я что, не могу теперь…

Умолкнув, я метнулась к двери. Она не поддавалась ни с той, ни с другой стороны.

– Хвон! – крикнула я. – Дверь заблокирована!

– Что?!

Я не верила в то, что происходило, словно виртуальные игры продолжались.

– Меня изолировали, чёрт бы их побрал! – страшным голосом прорычала я. – И они… они уже едут!

Чангпу забормотал что-то в растерянности, а я принялась метаться по квартире, словно подстреленная лань. «Бригада уже выехала» – что это значит? Меня заберут на принудительное лечение, и до конца жизни я буду овощем на препаратах? Но я не больна. Я не заразна.

Неожиданно мой взгляд упал на джойкегури, которых вчера принёс Хвон. Они были мертвы, все до одного. Их тела посерели, а внутри, под тонкой сморщенной кожей, виднелись следы кровоизлияний. Чёрные бляшки. Я отыскала своего кегури, но он тоже был мёртв.

«Это я их всех убила», – дошло до меня.

Ощутив странное покалывание в месте биопорта, я подняла майку и не смогла сдержать крика: вокруг моего пупка распространилась сеть тёмных сосудов. Я зажала рот ладонью, чтобы подавить рвущийся наружу вой. Теперь будущее представлялось мне ещё более жестоким: вирус не просто убьёт меня, он изуродует моё тело до неузнаваемости.

– Хвон. – Я снова оказалась у двери. – Уходи.

– Куда?! Я пытаюсь взломать эту чёртову дверь! – сдавленно прохрипел он: должно быть, возился с замком.

– Нет! – Не хватало ещё, чтобы Чангпу нашёл меня в таком виде. – Я… я действительно больна, Хвон-ним. Я заражу тебя.

Раньше я никогда не добавляла уважительное «ним» к имени приятеля. Но сейчас, когда меня и Хвона разделяла не просто дверь, а страшное слово «изоляция», я подсознательно прощалась со своим единственным лучшим другом.

– Да что ты несёшь, Чжин Хо?! – Чангпу не на шутку рассвирепел. – Мы же выяснили, что ты не опасна для людей!

Похоже, просто так он не уйдёт.

– Уматывай, иначе я вызову полицию! – Слова дались тяжело, но мой голос не дрогнул.

Возня за дверью прекратилась. Вряд ли Хвон по-настоящему испугался моей угрозы, но хотя бы дверь выламывать перестанет. А ещё мне будет проще разорвать связь между нами.

Так, нужно было срочно уходить, пока санитары не надели на меня смирительную рубашку. Я вышла на балкон, и шум города обрушился на меня, словно ведро кипятка, доведя рецепторы до исступления. Какие у меня есть варианты? Звать на помощь – бесполезно. Никому ни до кого нет дела. Лезть на соседний балкон, рискуя разбиться всмятку? Проще сразу спрыгнуть вниз.

В панике я снова бросилась в квартиру, и очень вовремя: за дверью послышались мужские и женские голоса, а ещё через мгновение раздался писк электронного замка. Это была бригада санитаров. Разумеется, у них был ключ.

В голове была только одна мысль: бежать. Пусть меня списали со счетов, изолировали от общества – я всё ещё была жива. И мне совсем не хотелось провести последние дни в одиночной палате.

Метнувшись на балкон, я перелезла через стеклянные перила и… прыгнула прямо на крышу антигравитатора, что завис этажом ниже.

Смогла бы я сделать это, не будь виртуальщицей до мозга костей? Вряд ли. Я слишком привыкла к тому, что всё вокруг – лишь игра.

Ладони коснулись разогретой обшивки. Ещё секунда – и лайнер поднимется в небо, а меня сдует воздушными потоками. Нужно было пробираться в салон, если я хотела жить дальше. Волосы трепал прохладный ветер. Можно было бы разбить стекло, будь со мной хоть что-то тяжелее домашней пижамы.


Тем временем лайнер начал набирать высоту. Я запаниковала, но в этот самый момент – о чудо! – окошко со стороны водителя приоткрылось, и из него показалась рука с сигаретой.

Навалившись всем телом, я надавила на стекло, опустив его до конца. Два ногтя сломались у самого основания, но мне было плевать. Кое-как ухватившись за гладкий корпус антигравитатора (кровь струилась по пальцам, заставляя их скользить), я развернулась и залезла в салон вперёд ногами. Будь я чуть более упитанной, этот трюк никогда не удался бы. Водитель лайнера завизжал точно девчонка, но место взявшемуся из ниоткуда телу всё же уступил. На своё же счастье: кто знает, на что я была способна в таком состоянии.

Оказавшись внутри, я в изнеможении рухнула на сиденье. Сердце билось как бешеное, руки были измазаны кровью, но, похоже, я была в безопасности. А ещё сбежала от бригады санитаров.

– Это что, угон? – вежливо поинтересовался водитель.

– Нет, что вы, – улыбнулась я, оставаясь в том же положении. – Мне только спуститься.

Антигравитатор был на автопилоте. В наше время мало кто сам управлял машиной, в этом просто не было необходимости. Искусственный интеллект просчитывал оптимальный маршрут с учётом пробок и погодных условий, был внимательным и не нарушал правил, однако сегодня мне пришлось вспомнить полученные когда-то навыки и посадить лайнер подальше от посторонних глаз.

Можно было не сомневаться, бригада уже знает, что я «угнала» транспортное средство, по скану сетчатки и отпечаткам пальцев – тело всё ещё работало против меня. Поэтому, попрощавшись со своим вынужденным спасителем, я быстрым шагом направилась в самое сердце Нижнего Нова Соуля.





Глава 9. Человек с железным лицом





За свою жизнь я ни разу не была в Нижнем городе. Не ступала по его тротуарам, утопающим в грязи, не вдыхала удушливый смрад сточных канав и выхлопных газов допотопного наземного транспорта. Сегодня я погрузилась в это варево сполна. Тогда как вверху всё искрилось и горело от тысяч вывесок и реклам, здесь, внизу, уже наступила ночь. Я обошла несколько гостиниц, но ни одна из них не внушала доверия. Первая кишела тараканами и крысами, вторая была, скорее, публичным домом, а в остальных я определённо не дожила бы до рассвета.

Как только портье видели моё клеймо потребителя, их глаза тут же покрывались влажным блеском, и вовсе не от уважения ко мне: вздумай я остаться на ночь на их территории, меня оприходовали бы все кому не лень. Многие хозяева ёгванов делали бизнес на таких вот залётных потребителях вроде меня: пускали переночевать, а затем продавали тестостероновым жеребцам.

С трудом стоя на ногах, я продолжала брести туманными переулками, то и дело натыкаясь на странных прохожих. Вот низкорослый мужчина с горящими в глубине капюшона красными огоньками глаз, вот две «гейши», торгующие телом, причём одна из них – андроид. Немногие потребители спускались сюда в поисках утех; внизу действовали свои законы и правила, главное из которых гласило: «Всегда будь начеку».

Высокий человек в тёмном плаще попросил у меня прикурить. На мгновение свет тусклого уличного фонаря упал на него, и я отшатнулась от ужаса: половина его лица была механической. Я бросилась бежать, а незнакомец проводил меня глухим презрительным смехом.

Далеко не все жители Нова Соуля могли позволить себе качественное протезирование. Когда денег не хватало, они спускались на дно, чтобы поставить себе протез по дешёвке, как правило, у нелегалов. Правительство знало об этом, но мер не принимало. Более того, несколько нелицензированных точек получали поддержку от правящей партии, обеспечивая ей лояльность производителей. Какая-никакая конечность лучше, чем её отсутствие.

Выйдя на оживлённую улицу, я остановилась, чтобы отдышаться. Больше никаких тёмных переулков, пусть даже придется ночевать под открытым небом. Неожиданно билборд прямо передо мной ожил изображением человека, по чьей вине я и оказалась здесь. Холёное, с вечной самодовольной улыбкой, лицо Йена Сэджика крутилось передо мной в профиль и анфас. Он был всё так же хорош, и… он был мёртв.

«Генеральный директор корпорации "Чхонджу Геймз" погиб сегодня утром по пути на работу. Его лайнер взорвался через тридцать секунд после взлёта. Водитель и единственный пассажир погибли на месте. По предварительным данным – это несчастный случай. Подробности выясняются нашими экспертами…» – сообщил голос диктора.

Знакомое чувство вины и причастности к произошедшему тронуло мою душу, совсем как во время смерти отца. Но ненадолго. Даже если я действительно приношу несчастья, всё это скоро закончится. Отвернувшись от увеличенного лица бывшего босса, я заспешила прочь.

Похоже, я переоценила свои силы. К полуночи адреналин окончательно выветрился из моей крови, и вселенская усталость, в сочетании с ломкой, опустилась на мои плечи. С трудом передвигая ноги, я шла вдоль набережной. Яхты, лодки и даже плоты медленно покачивались в тёмных водах городских каналов и рек. Чем темнее становилось вокруг, тем ярче горели огни в каютах. Сейчас я была согласна на всё, лишь бы уснуть, сгодилась бы даже гостиница с крысами.

Пару раз я слышала крики и улюлюканье подвыпивших торговцев, но у меня не осталось сил, чтобы реагировать. Наверное, нужно было сдаться санитарам: сейчас я, по крайней мере, была бы в тепле и под крышей.

Несколько раз я засыпала, но ноги сами несли меня вперёд. В какой-то момент я просто залезла в первую попавшуюся лодку, стоящую у берега, накрылась брезентом и уснула практически мгновенно. Сквозь сон до меня доносились звуки молитвы – ежедневного ритуала, что исполняли шаманисты, приверженцы религии, которая зародилась в среде производителей. Их песня поднималась над водой, над кострами, горящими в ржавых цистернах, и улетала в небеса, туда, где жили потребители, не ведающие о том, что на дне тоже есть жизнь. Наверху хор голосов обрывался, растворялся в гуле антигравитаторов, вое кондиционеров и белом шуме новостных каналов. Сейчас я не принадлежала ни к тем, ни к другим, но это было неважно: впервые за всю мою жизнь мой сон был крепок и безмятежен.

Посреди ночи я проснулась от пристального взгляда. Сквозь сон в темноте мне примерещилась фигура того самого человека с железным лицом. Он стоял на соседней яхте и курил, но я была слишком слаба, чтобы бежать. Закутавшись в брезент с головой, точно в детстве в мягкое одеяло, я вновь провалилась в сон.

Меня разбудил плеск воды. Какая-то женщина сидела на соседней лодке и стирала белье прямо в речке. Поспешно выскочив из кучи брезента, послужившего мне хорошим укрытием, я заковыляла в сторону центра. Всё тело ломило, словно я спала на груде кирпичей.

Сквозь смог пробивалось солнце. Над моей головой стояли в пробках антигравитаторы, со свистом проносились лихачи на ховербайках. В это время я обычно ехала на работу, а мой интерес к внешнему миру ограничивался лентой новостей. Я ничего не знала о реальном мире.

Вот прямо передо мной села стайка птиц, а я понятия не имела, как они называются. Навела указательный палец, приблизила изображение, покрутив большим пальцем.

«Бакланы», – выдала Сеть спустя пару секунд.

«Отлично, – подумала я. – Надо посёрфить, где тут можно бесплатно поесть».

«Заражение! Заражение! Заражение! – слова яркими мушками замелькали перед глазами. – Немедленно проследуйте в ближайший госпиталь!»

– Отключить браузер. Заблокировать мой аккаунт, – сказала я и, подумав, добавила: – Удалить мой аккаунт. И резервную копию тоже.

Вот и всё. Осталось извлечь порт, и смело можно вступать в гильдию неприкасаемых. Я коснулась живота и вскрикнула от резкой боли. Подняла майку, и тут же в ужасе опустила: тёмная сеть стала обширнее… чёрт, даже руки начали покрываться этими толстыми мутировавшими венами! Я прикусила губу и почувствовала на языке металлический привкус.

Почему же всё так несправедливо?! Я смотрела на толпы производителей, которые спешили на работу, вели детей в садик, продавали дурь и делали сотни других, обыденных для них вещей, и понимала, что не хочу быть одной из них. Эти грязные люди с уродливыми имплантами были мне омерзительны.

– Что это с тётей, мам? – спросил мальчик лет пяти с красной потрескавшейся кожей вокруг рта.

– Болеет, не смотри на неё, – сказала женщина, окинув меня тревожным взглядом.

«Они что, говорили обо мне?» – в ужасе подумала я, когда парочки и след простыл. Мысли в голове были медлительными и тягучими, словно смола.

Поймав своё отражение в ближайшей витрине, я обомлела. Очерченные тёмными кругами глаза были налиты кровью, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, а выступившие вены напоминали мерзких подкожных червей. На последние наличные (карта оказалась заблокирована – кто бы мог подумать) я купила себе дурацкую соломенную шляпу и прикрыла лицо.