Ноги из глины

– Нет уж, спасибо, – сказал он. – Вы со своими цветочками сами разбирайтесь, а я лучше еще хряпну.

– Возвращаясь к нашей беседе… – сказало другое кресло. – Королю не нужно каждую минуту посвящать управлению. Для этого у него будут помощники. Советники. Приближенные. Люди с опытом.

– А что ж ему останется делать? – спросил Шнобби.

– Он будет царствовать, – ответило кресло.

– Махать рукой.

– Сидеть во главе стола на приемах.

– Подписывать указы.

– Хлебать в одно рыло хороший бренди.

– Царствовать.

– А что, непыльная работенка, – заметил Шнобби. – Повезет же кому-то!

– Конечно, еще король должен распознавать намеки, если они такие толстые, что в дверь не пролезают, – бросил кто-то, но другие кресла на него зашикали.

Шнобби с третьей попытки все-таки попал сигарой в рот и в очередной раз затянулся.

– Сдается мне, – сказал он, – сдается мне, что вам нужно найти какого-нибудь аристократишку, у которого времени навалом, и сказать: «Эй, парень, сегодня твой счастливый день. Ну-ка помаши ручкой, а мы посмотрим».

– Какая замечательная мысль! Не приходит ли вам в голову чье-нибудь имя, милорд? Возьмите еще бренди.

– О, спасибо, это очень благородно. Хотя мы оба из благородных, хе-хе, благородство так и прет! Нет, понятия не имею, кого бы вам присоветовать.

– Говоря откровенно, милорд, мы размышляли, не предложить ли корону вам…

Шнобби выпучил глаза. А потом надул щеки.

Плеваться хорошим бренди – так себе идея, особенно когда в руках зажженная сигара. Столб пламени ударил в дальнюю стену и выжег на ней изящную хризантему, в то время как кресло Шнобби, в полном соответствии с законами физики, проскрежетало ножками по полу и врезалось в дверь.

– Королем? – Шнобби поперхнулся, и пришлось хлопать его по спине, пока он не откашлялся. – Меня? – прохрипел он. – Чтобы мне господин Ваймс голову оттяпал?

– У вас будут неограниченные запасы бренди, милорд, – сказал вкрадчивый голос.

– Толку-то от них, если нет головы?

– О чем вы?

– Господин Ваймс мне башку оторвет! Ох оторвет!

– О боги, слушай, приятель…

– Милорд, – поправил кто-то.

– То есть милорд. Когда вы станете королем, вы сами будете диктовать этому треклятому Сэму Ваймсу. Сами ему сделаетесь, как вы выражаетесь, боссом. Вы сможете…

– Указывать Старине Камнелицу?

– Совершенно верно!

– Я стану королем и буду указывать Старине Камнелицу? – повторил Шнобби.

– Да!

Шнобби уставился в дымный полумрак.

– Да он мне башку оторвет!

– Слушай, придурок несчастный…

– Милорд…

– Милорд несчастный, да ты сможешь его казнить, если захочешь!

– Не смогу!

– Почему?


– Он мне башку оторвет!

– Этот человек называет себя служителем закона, а кто устанавливает эти законы, а? Кто их пишет?

– Не знаю! – простонал Шнобби. – Он говорит, что чувствует их своими башмаками!

Он огляделся. Окутанные дымом тени сжимали кольцо.

– Я не могу быть королем! Ваймс мне башку оторвет!

– Да что ты заладил!

Шнобби схватился за чей-то ворот.

– Что-то жарковато стало и накурено – жуть, – пробормотал он. – Где тут окно?

– Вон там…

Кресло качнулось. Шнобби шлемом протаранил стекло, приземлился на чью-то карету, спрыгнул с нее и бросился в ночь, пытаясь убежать от судьбы в целом и от топора в частности.



Шелли Задранец ворвалась на дворцовую кухню и выстрелила из арбалета в потолок.

– Всем лежать, никому не двигаться! – завопила она.

Прислуга патриция оторвалась от ужина.

– Когда вы говорите: «Всем лежать, никому не двигаться», – осторожно поинтересовался Стукпостук и брезгливо подцепил вилкой кусок штукатурки, – вы имеете в виду, что нам надо сначала лечь, а потом уже не двигаться или…

– Спасибо, капрал, дальше я сам, – сказал Ваймс и похлопал Шелли по плечу. – Милдред Ветерок здесь?

Все головы повернулись к Милдред.

Та уронила ложку в суп.

– Не бойся, – успокоил Ваймс. – Мне просто надо задать тебе еще пару вопросов…

– П-простите, с-сэр…

– Ты ничего плохого не сделала, – сказал Ваймс и подошел к ней. – Но ты же не только еду из дворца брала, да?

– С-сэр?

– Что еще?

Милдред огляделась. Прочие слуги сидели с непроницаемыми лицами.

– Еще старые простыни, но г-госпожа Дипплок сказала, что их…

– Нет, я не об этом, – сказал Ваймс.

Милдред облизала губы.

– Еще… еще немного крема для обуви…

– Слушай, – сказал Ваймс так мягко, как только мог, – все что-то утаскивают домой с работы. Всякие мелочи, которых никто все равно не хватится. И никто не считает это воровством. Ну правда, кому нужны все эти обрывки и обрезки? Да, Милдред?

– И огарки… Я еще брала свечные огарки, сэр.

Ваймс сделал глубокий вдох. Все-таки это огромное облегчение – чувство собственной правоты. Даже если правым ты оказался только потому, что перебрал уже все возможные ошибки.

– Ага! – сказал он.

– Н-но это же не воровство, сэр. Я н-ничего не украла, сэр!

– Но ты брала домой прогоревшие свечи, да? И каждой еще на полчаса хватало, если поставить в блюдечко? – тихо спросил Ваймс.

– Но это не воровство, сэр! Это… вместо прибавки к жалованью, сэр!

Сэм Ваймс хлопнул себя по лбу.

– Ну конечно! Прибавка! Я это слово и искал. Нам всем нужна прибавка, верно? Ну хорошо. Ты, наверное, забираешь огарки из спален, да?

Как бы ни тряслась Милдред, она нашла в себе силы улыбнуться гордой улыбкой человека, допущенного туда, куда менее важным персонам хода нет.