Ноги из глины

Моркоу проводил их к кабинету Ваймса.

– Я даже не знаю, у себя он или нет, – сказал он, открывая дверь. – Как я уже говорил, у нас… ох.

Низз выглянул из-за его спины и увидел обмякшую фигуру, уронившую голову на стол.

– Похоже, сэр Сэмюэль все-таки у себя, – сказал он. – Хотя и не в себе.

– Я даже отсюда чувствую запах спиртного, – сказала госпожа Лада. – Ужас, до чего пьянство доводит людей!

– Целая бутылка «МакАбра», – заметил господин Боггис. – Везет же кому-то!

– Но он целый год и капли в рот не брал! – воскликнул Моркоу и потряс за плечо Ваймса, распростертого на столе. – Он ходит на специальные собрания и все такое!

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас… – сказал доктор Низз.

Он выдвинул один из ящиков стола.

– Капитан Моркоу! – позвал он. – Вы можете засвидетельствовать, что здесь находится пакет с каким-то подозрительным порошком? Чтобы я…

Рука Ваймса стремительно захлопнула ящик, прищемив доктору Низзу пальцы. Выставленный локоть врезался главе Гильдии Убийц в живот, а когда Низз согнулся, то со всего размаху влетел носом в сжатый кулак.

После этого Ваймс открыл глаза.

– Что такое? Что за шум? – спросил он и поднял голову. – Доктор Низз? Господин Боггис? Моркоу? Хм?..

– Фто? Фто? – переспросил Низз. – Да фы мне ноф фломали!

– Как же так! Прошу прощения, – сказал Ваймс, всем своим видом излучая озабоченность. Он резко отодвинул кресло, заодно пребольно ударив Низза его ручкой ниже пояса, и встал. – Боюсь, я задремал, а когда проснулся и обнаружил, что кто-то пытается обворовать…

– Да вы же пьяны в стельку! – воскликнул господин Боггис.

Ваймс окаменел.

– Разве? Четыре черненьких чумазеньких чертенка, – выплюнул он и толкнул Боггиса в грудь, – чертили черными чернилами чертеж! Мне продолжать? – Он еще пару раз толкнул Боггиса, пока не припер его к стенке. – Или черт с ними со всеми?

– А фто наффет этофо? – прокричал Низз, одной рукой прикрывая разбитый нос, а другой указывая на пакет.

Ваймс обернулся к нему с безумной ухмылкой.

– Ах, этого, – сказал он. – Подловили меня, подловили. Это ужасно опасная штука.

– Ага, сознаешься!

– Именно. И, кажется, у меня нет выбора, кроме как избавиться от свидетельств… – Ваймс схватил пакет, разорвал и высыпал почти все содержимое себе в рот.

– Ммм, – протянул он, тщательно пережевывая порошок. – Так приятно на языке пощипывает, вы бы знали!

– Но это же мышьяк, – сказал Боггис.

– Да что вы говорите! – воскликнул Ваймс и сглотнул. – Невероятно! Есть у меня один гном, хитрый маленький шельмец, так он вечно возится с какими-то колбами и трубками, чтобы определить, мышьяк перед ним или нет. А вы, оказывается, на глаз его распознаете! Давайте я вам передам дело? И вещдоки заодно.

Он кинул Боггису надорванный пакет, но вор отшатнулся, и пакет упал. Содержимое веером рассыпалось по полу.

– Прошу прощения, – сказал Моркоу. Он присел и пригляделся к порошку.

Считается, будто стражники могут определить любое вещество, просто понюхав его, а затем осторожно взяв на палец и попробовав, но в Страже от этой практики отказались с тех самых пор, как констебль Кремень обмакнул палец в контрабандную смесь нашатыря с радием, сказал: «Да, это определенно Шлак, бубль-губль-чпок», а потом три дня провел привязанным к кровати, пока пауки не оставили его в покое.

И все же Моркоу сказал:

– Уверен, что это не яд.

Он взял на палец немного порошка, лизнул его и заключил:

– Это сахар.

Низз, изрядно подрастерявший хладнокровие, ткнул пальцем в Ваймса.

– Вы же сказали, что этот порошок ужасно опасен! – завопил он.

– Конечно, опасен! Знаете, что он с зубами делает, если много его есть? – взревел Ваймс. – А вы думали, это что?

– Нас известили… – начал Боггис.


– Ага, конечно, известили! Слышал, капитан? Их известили! Значит, им теперь все можно!

– Мы действовали из лучших побуждений, – сказал Боггис.

– Давайте-ка проверим, – сказал Ваймс. – Вас известили о том, что Ваймс валяется у себя в кабинете пьяный как сапожник, а в столе у него пакет мышьяка? И у вас, конечно же, сразу появились лучшие побуждения?

Госпожа Лада прокашлялась.

– Ну ладно, это зашло слишком далеко. Вы правы, сэр Сэмюэль, – сказала она. – Нам всем отправили записку. – Она передала Ваймсу листочек бумаги, исписанный заглавными буквами. – И, как я вижу, нас ввели в заблуждение, – добавила она, гневно покосившись на Боггинса и Низза. – Примите мои извинения. Пойдемте, господа.

Она выскользнула за дверь. Боггис поспешил за ней.

Низз осторожно потрогал разбитый нос.

– Какую мы назначили цену за вашу голову, сэр Сэмюэль? – спросил он.

– Двадцать тысяч долларов.

– Серьезно? Думаю, ее непременно нужно повысить.

– Рад слышать. Придется раскошелиться на новый капкан.

– Я, э, вас провожу, – сказал Моркоу.

Когда он прибежал обратно, Ваймс высунулся в окно и ощупывал стену.

– Все кирпичи на месте, – пробормотал он. – Вся черепица цела… а в приемной весь день дежурили. Чудеса, да и только.

Он пожал плечами, снова отошел к столу и поднял с него записку.

– Не думаю, что мы здесь найдем какие-то улики, – сказал он. – Слишком много жирных пальцев хватало эту бумажку. – Он положил записку и перевел взгляд на Моркоу. – Когда мы найдем того, кто все это устроил, – сказал он, – я впишу в список обвинений: «Вынудил командора Ваймса вылить на ковер бутылку односолодового». Да за такое и повесить мало.

Его передернуло. Иногда, конечно, приходится идти на жертвы, но не на такие же!

– Это просто возмутительно! – сказал Моркоу. – Как им в голову могло прийти, что вы способны отравить патриция?

– Меня вот оскорбляет, что меня держат за идиота, который хранит яд в собственном столе, – сказал Ваймс, закурив сигару.

– Согласен, – сказал Моркоу. – Какой дурак спрячет доказательство там, где его кто угодно сможет найти?

– Именно, – подтвердил Ваймс и откинулся в кресле. – Потому-то я и сунул его к себе в карман.

Он положил ноги на стол и выпустил облачко дыма.

Надо будет избавиться от ковра. А не то до конца жизни придется работать в кабинете, где витает неупокоенный дух безвременно почившего виски.

Моркоу все еще стоял с разинутым ртом.

– Ох, боги всемогущие, – сказал Ваймс. – Слушай, тут все просто. Предполагалось, что я закричу: «Алкоголь! Наконец-то!» – и налакаюсь до беспамятства. А потом всякие уважаемые люди, столпы общества, – он вынул изо рта сигару и сплюнул, – обнаружат меня, да еще в твоем присутствии – это они, кстати, здорово придумали, – и заодно найдут у меня в кабинете доказательства преступления, спрятанные, но не слишком тщательно. – Он грустно покачал головой. – Беда в том, парень, что от некоторых привычек так просто не отделаешься.

– Но вы здорово держитесь, сэр, – сказал Моркоу. – Вы вот уже год ни капли…

– А, ты об этом, – сказал Ваймс. – Да нет, я не про спиртное, я про работу в Страже. От пристрастия к виски тебя кто хочешь вылечит, но никто не устраивает встречи, где можно встать и признаться: «Меня зовут Сэм, и я чертов параноик».

Он достал из кармана второй бумажный пакет.

– Надо будет Задранцу показать, – сказал он. – Я это пробовать не собирался, нет уж, спасибо. А потому заскочил в столовую и насыпал в пакет сахара. Шнобби столько бычков в сахарницу накидал, что я их целый час выковыривал.

Он открыл дверь, высунул голову в коридор и крикнул:

– Задранец!

А потом добавил, обращаясь к Моркоу:

– Знаешь, я аж взбодрился. Ржавые шестеренки наконец-то заворочались. Ты же помнишь, что убийства совершил голем?

– Да, сэр.

– Но знаешь, чем этот голем примечателен?

– Не представляю, сэр, – сказал Моркоу, – за вычетом того, что он новый. Думаю, големы сами его слепили. Но им нужен был священник, чтобы написать шхему, а еще печь для обжига. Думаю, и отцу Трубчеку, и господину Хопкинсону было интересно в этом поучаствовать. Они же историки, в конце концов.

Теперь настала очередь Ваймса застыть с разинутым ртом.

Наконец он взял себя в руки.