Ноги из глины

– Хорошо. Итак… ты берешь поднос, ставишь на подъемник, а что потом?

– На кухне тянут за веревки, и он поднимается на шестой этаж.

– Без остановок?

Моркоу непонимающе на него посмотрел.

– Он поднимается на шестой этаж, – повторил Ваймс. – Подъемник – это просто шахта, по которой туда-сюда ездит большой ящик, да? Готов поспорить, что на каждом этаже есть дверца.

– Некоторые этажи сейчас почти не используются, сэр…

– Тем лучше для нашего отравителя. Сидит себе и ждет, пока мимо не проедет поднос. Смельчак, ничего не скажешь! Откуда нам знать, что еду не подменяют по дороге?

– Блестящая догадка, сэр!

– Он в темноте все это обстряпывает, я уверен, – сказал Ваймс. – Патриций в тот раз засиделся допоздна, а утром спал без задних ног. Во сколько ему подают ужин?

– Сейчас, когда ему нездоровится, – около шести, сэр, – сказал Моркоу. – К тому времени уже темнеет. А потом он садится дальше работать.

– Ясно. Дел у нас невпроворот. Давай приступать.



Когда Ваймс вошел к патрицию, тот сидел в постели и читал.

– А, Ваймс, это вы, – сказал он.

– Ужин скоро доставят, милорд, – сказал Ваймс. – И позвольте еще раз заметить, что вы значительно упростили бы нам задачу, если бы позволили увезти себя из дворца.

– Несомненно, – согласился лорд Витинари.

В подъемнике что-то загрохотало. Ваймс подошел к нему и открыл дверцу.

В ящике сидел гном. В зубах он сжимал нож, в каждой руке – по топору, и вид у него был свирепый и сосредоточенный.

– О боги, – слабо поговорил Витинари. – Надеюсь, его хотя бы горчицей приправили.

– Что-то подозрительное заметил, констебль? – спросил Ваймс.

– Ничефо, фэр, – сказал гном, расправил плечи и выплюнул нож. – Вплоть до самого верха ничего интересного. Там были еще дверцы, их явно давно не открывали, но я их все заколотил, как и просил капитан Моркоу.

– Молодец. Ну, можешь спускаться.

Ваймс захлопнул дверцу подъемника. Гном загрохотал вниз по шахте.

– Ты учел каждую мелочь, да, Ваймс?

– Надеюсь, сэр.

Ящик вернулся – с подносом. Ваймс его достал.

– Что там?

– Клатчская огненная без анчоусов, – сказал Ваймс, приподнимая крышку. – Заказали в пиццерии «Папа Рон», что за углом. Насколько я могу судить, отравить всю еду в городе никому не под силу. А посуду я из дома взял.

– Ты мыслишь как настоящий стражник, Ваймс.

– Спасибо, сэр.

– Спасибо? Это что, прозвучало как комплимент? – Патриций шевельнул тарелку с видом путешественника, которого занесло в экзотическую страну. – Ваймс, это кто-то уже ел до меня?

– Нет, сэр. Это просто такая нарезка.

– Ясно. А я было подумал, что кто-то из дегустаторов слишком увлекся, – сказал патриций. – Даже не знаю, выдержу ли я такое изысканное лакомство.

– Вижу, вам уже лучше, сэр, – сухо сказал Ваймс.

– Спасибо, Ваймс.

Когда он ушел, лорд Витинари съел пиццу – по крайней мере, те ее компоненты, которые смог более-менее уверенно опознать. Потом отставил поднос и задул свечу на прикроватном столике. Какое-то время он сидел в темноте, потом полез под подушку и нащупал остро заточенный ножик и коробок спичек.

Как славно, что в мире есть Сэм Ваймс. Было что-то умилительное в его отчаянном, пламенном и совершенно бессмысленном рвении. Еще немного – и придется подбрасывать бедолаге подсказки.


Моркоу в одиночестве сидел в штаб-квартире Стражи и смотрел на Дорфла.

Голем, замерев, стоял все на том же месте. Кто-то повесил ему на руку кухонное полотенце. Макушка у него до сих пор была откинута.

Какое-то время Моркоу просто сидел, подперев голову рукой, и разглядывал Дорфла. Потом он выдвинул ящик и достал шхему. Изучил ее. Встал. Подошел к голему. И вложил ему в голову слова.

В глазах у Дорфла загорелся оранжевый свет. Кусок обожженной глины снова обрел ту неуловимую ауру, которая отличает живое от неживого.

Моркоу нашел табличку с карандашом и вложил их в руки Дорфлу, а потом отошел на несколько шагов.

Под горящим взглядом голема он снял с пояса меч, отстегнул нагрудник, скинул безрукавку и стащил через голову шерстяную нижнюю рубаху.

Оранжевое сияние отразилось от мускулов, блестящих в свете свечей.

– Я безоружен, – сказал Моркоу. – И без доспехов. Видишь? А теперь послушай…

Дорфл подался вперед и взмахнул кулаком.

Моркоу не шелохнулся.

Кулак остановился в волоске от его немигающих глаз.

– Я не думал, что ты можешь ударить человека, – сказал он, когда голем снова качнулся и его кулак замер в дюйме от живота Моркоу. – Но рано или поздно тебе придется мне все рассказать. Вернее, написать.

Дорфл помедлил и взял карандаш.

ЗАБЕРИ МОИ СЛОВА!

– Расскажи про голема, который убивает людей.

Карандаш застыл.

– Другие големы себя убили.

Я ЗНАЮ.

– Откуда?

Голем какое-то время смотрел на него. Потом написал:

ГЛИНА ОТ ГЛИНЫ МОЕЙ.

– Ты чувствуешь то, что чувствуют другие големы? – спросил Моркоу.

Дорфл кивнул.

– А люди убивают големов, – сказал Моркоу. – Не знаю, могу ли я это прекратить. Но могу попробовать. Дорфл, я, кажется, понимаю, что происходит. Более или менее. Думаю, я знаю, из-за кого это случилось. Тот, кого ты называешь глиной от глины вашей, всех вас опозорил. Что-то пошло не так. Вы старались все исправить. Наверное… у вас у всех были большие надежды. Но против слов в голове не пойдешь…

Голем недвижно стоял на месте.

– Вы его продали, – тихо сказал Моркоу. – Зачем?

Карандаш заплясал над табличкой.

ГОЛЕМУ НУЖЕН ХОЗЯИН.

– Но почему? Потому что так сказано в шхеме?

ГОЛЕМУ НУЖЕН ХОЗЯИН!

Моркоу вздохнул. Людям нужен воздух, рыбам нужна вода, големам нужен хозяин.

– Не знаю, получится ли у меня со всем разобраться, но поверь, другие и пробовать не станут, – сказал он.

Дорфл не шевелился.

Моркоу подошел к нему вплотную.

– Может быть, старый священник и господин Хопкинсон что-то сделали… или помогли сделать? – спросил он. – И может быть, потом… это что-то обернулось против них, потому что мир оказался слишком…

Дорфл безучастно смотрел перед собой.

Моркоу кивнул.

– Как бы то ни было, ты можешь идти. Что делать дальше, решать тебе. Я помогу, чем смогу. Если големы – это просто машины, их нельзя обвинить в убийстве, и я продолжу выяснять, что все-таки произошло. Если големы способны на убийство, значит, они живые, и жуткое обращение с ними надо немедленно прекратить. Вы в победителях при любом раскладе. – Он повернулся к голему спиной и принялся возиться с бумагами на столе. – Беда в том, – добавил он, – что все хотят, чтобы другие прочитали их мысли, а потом сами за них все сделали. Возможно, даже големы.