Ночной кошмар
Часть 48 из 55 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Вырубаю звук, – предупредил Дин и до минимума снизил громкость.
Рано или поздно рация отключится, но неизвестно, когда именно. Один звук не вовремя, и элемент неожиданности потерян.
Он помчался к дому и, обогнув его по мощенному кирпичом патио, подбежал к задней двери. Опустившись на колени, Дин минуту поработал отмычкой, ориентируясь только на звук, и наконец открыл замок. Оказавшись в доме, он выждал еще пару минут, чтобы ночница наверняка приступила к еде и успела принять материальную форму, но не стал затягивать паузу надолго: с подсознания Мейерсона станется устроить в Клейтон-Фоллз вспышку бубонной чумы. С импровизированным копьем наготове Дин пробирался по дому.
* * *
Только что Джеффрис болтал с Баумбахом – временным напарником из патруля, которого все еще пугало увиденное в городе, – а в следующий момент увидел, как твари, вышагивающие по тонкому пологу белесой дымки, появились у входа на стоянку. Хотя ДеЯнг и Шоу предупреждали, какого рода ожившие кошмары могут возникнуть, Джеффрис не стал бы с такой готовностью открывать огонь по очевидно заболевшим людям, если бы сам не видел их зловещее возникновение из ниоткуда. Баумбах в ужасе наблюдал, как Джеффрис пристрелил двух больных геморрагической лихорадкой, которые направлялись к кафе.
– Какого черта? – прошептал он.
– Они не настоящие, Баумбах, – отозвался Джеффрис. – А вот их болезнь заразна по-настоящему.
Еще семь человек проявились в разных точках возле закусочной. Они ковыляли к дверям и умоляли о помощи, а кровь бежала у них из глаз, ушей, носа и рта, и они, давясь ею, стонали:
– Помогите! Помогите нам! Пожалуйста!
Когда они приблизились на расстояние выстрела, позади из ниоткуда появились еще пятеро. Скоро они задавят чистым количеством! Джеффрис прицелился, но боковым зрением заметил, что Баумбах застыл от шока.
– Баумбах! Стреляйте! – приказал он.
Патрульный тупо кивнул:
– Х… хорошо.
Они открыли огонь одновременно: Баумбах очищал левую от входа сторону, Джеффрис – правую. У Джеффриса мелькнул вопрос, что думают посетители в закусочной, наблюдая, как копы отстреливают нуждавшихся в помощи гражданских, но он отогнал эти мысли в сторону. А мгновение спустя надвигающиеся зараженные (он обозначил их так, чтобы отличать от настоящих людей) исчезли. Даже подстреленные. Джеффрис включил рацию:
– ДеЯнг? Шоу? Все?
Спустя несколько секунд ДеЯнг горько и разочарованно отозвался:
– Нет. Мейерсон мертв.
На связь вышел Вичорек:
– Тварь движется.
* * *
К тому времени, как Дин добрался до Мейерсона, сидевшего на диване около настольной лампы с кроссвордом на коленях, тот был уже мертв, а ночница исчезла. Осмотрев тело, Дин увидел, что Мейерсон не превратился в иссушенную оболочку. Да, он был морщинистым и старым, но не кожа да кости. «Должно быть, он не выдержал нагрузки», – предположил Дин. А может, сердечный приступ или инсульт. Дин включил рацию, чтобы сообщить брату о находке и предупредить о готовности к дальнейшим действиям.
Лестница скрипнула. Дин поднял глаза и увидел, что на него уставилась пожилая женщина в длинной ночной рубашке.
– Кто вы? Как вы попали в… Что вы сделали с моим мужем? – спросила она.
– ФБР, – быстро сказал Дин и полез за удостоверением, одновременно пряча пику за ногу, чтобы миссис Мейерсон сама не заработала сердечный приступ. – Боюсь, ваш муж скончался.
– Нет… нет… – Ее глаза наполнились слезами, она обошла Дина и склонилась, хватая мужа за плечи. – Фил! Фил, Господи, Филип! Пожалуйста, не… – Она бросила обвиняющий взгляд на Дина. – Что случилось? Что вы тут делаете?
– Мы с напарником расследуем странные происшествия в городе. Я… я думал, ваш муж сможет нам помочь. Хотел спросить кое-что. Но… наверное, сердечный приступ.
Скорее всего, женщина не услышала и половины из того, что мямлил Дин. Она села возле мертвого мужа и с беззвучными рыданиями уронила голову ему на грудь.
«Удачи, Сэм, – мысленно пожелал Дин. – Прибей уже тварь наконец».
Когда темнота опустилась на дом начальника тюрьмы и ближайшие фонари погасли, Сэм проскользнул к задней двери и с помощью отмычки вскрыл замок, дав ночнице достаточно времени, чтобы пристроиться и начать питаться. Вебб был моложе Мейерсона, так что времени должно было уйти больше. Если Сэм слишком поспешит, им придется начать все сначала, не зная, куда она направится на этот раз, и потеряв примерно два чертовых часа.
Вот так-то. Все или ничего. Еще одной ночи Клейтон-Фоллз не переживет.
Глава 33
В западной части города, на территории федеральной тюрьмы, стены крыла для особо опасных преступников начали дрожать. В бетоне появились трещины, быстро разбегаясь по всем направлениям. Большие куски стен откалывались, словно льдины от айсберга. В то же время забарахлило электричество, выводя из строя датчики движения и систему видеонаблюдения. В одиночных камерах самые опасные заключенные начали обращать внимание, что что-то не так: свет мигал, двери скрипели, бежали трещины по стенам помещений, которые были, по сути, камерами сенсорной депривации, если не считать узких оконных проемов, позволяющих разглядеть кусочек неба и больше ничего. Обитатели этого крыла проводили двадцать три часа в сутки в своих камерах, известных как «специальные жилищные единицы», или СЖЕ. Один час выделялся на разминку, тоже в одиночестве, в помещении, напоминающем пустой резервуар бассейна. Когда стены пошли трещинами, некоторые заключенные испугались, что будут раздавлены тяжелыми бетонными плитами и они станут жертвами стихийного бедствия, о которых никто не станет горевать.
Но каждый из них рассматривал и возможность побега.
Рагнар Барч соскочил с койки и с восторгом наблюдал, как две длинные трещины бегут с разных концов стены к двери, образуя перевернутую V. Шагнув вперед, он прижал ладони к каменному блоку, и, к его восхищению, кусок со скрежетом вывалился наружу, открывая брешь в когда-то непробиваемой стене. Внимание Барча привлек блик – звездный свет отразился со стороны койки. Когда он увидел знакомый предмет, который лежал там и манил к себе, то улыбнулся в первый раз с тех пор, как попал в эту тюрьму. Он сжал рукоять нового сияющего тесака и выбрался в проломанную стену, горя желанием бросить вызов дарованной ему судьбе.
Джаспер Дирборн, заместитель начальника тюрьмы, ответственный за безопасность, причесал пятерней редеющие седые волосы, уверенный, что его кто-то проклял. Босс, Алден Вебб, оставил его ответственным, а сам ушел рано, пожаловавшись, что чувствует себя выжатым. Решил, что подхватил какую – то неприятную болячку или что-то вроде того. Разумеется, Дирборн мог поруководить делами денек-другой: обычно время проходило без происшествий, большей головной болью была возня с канцелярщиной. Однако однообразие ведет к самоуспокоению, а этого Дирборн никогда не терпел ни в себе, ни в других. Вчерашнее, оказавшееся ложным, сообщение о побеге заключенного хотя бы немного встряхнуло персонал.
Уровень опасности в мыслях Дирборна подскочил на деление, когда он прослышал о торнадо, бушующем в нескольких километрах от тюрьмы. Но ничто не могло сравниться с докладом Рэя Стродера, начальника по обеспечению мер безопасности, который тот принес несколько часов назад. Каким-то образом Курт Махалек, один из самых печально известных обитателей крыла, умудрился тщательно и без остатка выпустить себе кишки прямо под камерой наблюдения. Капрал Урбино, следивший за камерами охранник, заметил помехи на экране, но к тому времени, как принял решение о них доложить, изображение вернулось: Махалек лежал среди разбросанных по всей камере кровавых ошметков.
Дирборн решил, что человек не может самостоятельно сотворить акт такой зверской жестокости над собой. Логическое умозаключение приводило к выводу, что Махалеку помогли. Заключенные не имели доступа в камеру – только люди Дирборна. Он вознамерился найти того, кто решил творить собственное правосудие – жестокую казнь. И если в рядах Дирборна зрел заговор, хотелось раскрыть его, прежде чем придется рассказать Веббу о провале. Он взял ситуацию под контроль: Урбино был отстранен от обязанностей и ожидал допроса. Дирборн планировал опросить всех, кто имел доступ в крыло для особо опасных, и всех, кто не мог отчитаться, где был в указанное время. Даже если это займет всю ночь.
В глубокой задумчивости Дирборн сверлил взглядом свой стол, а потом столешница вдруг начала вибрировать под ладонями. Схватив телефон, он набрал Рэя Стродера:
– Стродер, какого черта?..
– Крыло особо опасных, – ответил тот. – Рушится.
– Что?
– Стены буквально рассыпаются.
– Как? Землетрясение?
– Задето только одно крыло. Вся электроника вышла из строя. Мы остались без обзора, но есть сведения, что некоторые заключенные уже за пределами здания. Я отправил охранников с собаками… подождите секунду…
Должно быть, Стродер закрыл микрофон ладонью. Дирборн услышал поспешный и крайне неразборчивый диалог, потом Стродер вернулся на линию:
– Босс, заключенные вооружены!
– Как такое возможно, черт побери?
– Не знаю, босс, – отозвался Стродер голосом напряженным, как струна. – У нас жертвы. Вырвался Барч – с проклятым тесаком. Зарезал двоих охранников.
Дирборн едва не выронил трубку, и руки его похолодели.
– Хуже того, ограждение больше не под напряжением. Охранники с наблюдательной вышки докладывают о прорехах. Босс, это какой-то организованный массовый побег.
– Это катастрофа, Стродер, – сказал Дирборн. – Пусть охрана с вышки их всех перестреляет. Стрелять на поражение. Никто не должен уйти!
«Только не в мою смену, – подумал он. – Я не позволю этому случиться».
Надо было предупредить шефа полиции, но сначала – выбора нет – сообщить боссу, что все пошло псу под хвост с того момента, как старик подхватил насморк. Тяжело вздохнув, Дирборн снова взял телефон и набрал номер Вебба. Но не смог дозвониться.
* * *
Рагнар Барч мчался по тюремному двору, испытывая чистейший восторг. Не обращая внимания на завывание сирен и ослепляющие прожекторы с наблюдательной вышки, он со смертельной точностью опускал окровавленный тесак на всякого, кто попадался под руку, – неважно, был ли это охранник или такой же заключенный. Он даже отсек голову одной из немецких овчарок, которые его преследовали, не заработав ни укуса, ни царапины. Пистолетные пули свистели над ухом, а с вышки стреляли из винтовок. Двое заключенных, бежавшие по обе стороны от него, были убиты с разницей в пару секунд, а он продолжал бежать целый и невредимый. Заметив прореху во внутренней ограде, он поблагодарил судьбу. Свобода. Он проскочил в дыру, и ему даже направление менять не потребовалось, чтобы проскользнуть в прореху во второй ограде. С тесака капала свежая кровь, ночь сердечно приветствовала его, и огни города манили.
* * *
Алден Вебб, начальник федеральной тюрьмы, бился во сне от самого страшного кошмара, не в силах проснуться. Скрючившись на его груди и обхватив длинными пальцами вспотевший лоб, ночница шипела и вздыхала от удовольствия, высасывая из тела жизненную энергию, отыскивая в сознании образы, наполненные тьмой и страхом, и выпуская их в беспомощный город. Она стала слишком сильной, чтобы человек мог освободиться самостоятельно, и безудержно терзала его подсознание. Она будет подавлять его слабое сопротивление, пока тело и разум не подчинятся ее воле. И только когда от него останется безжизненная оболочка, она пойдет дальше. Никаких полумер. Полностью сосредоточившись, ночница выпивала его…
У Сэма была только одна попытка, чтобы избавить мир от ночницы. Когда он пробрался в спальню Алдена Вебба, мужчина корчился на кровати, а хищный монстр сидел у него на груди и держал за голову. За шорохом простыней и шипением ночницы шагов Сэма было не слышно, и он сумел приблизиться на расстояние, достаточное для удара. Ни секунды не сомневаясь, он обеими руками занес пику, целясь в центр спины ночницы, и…
…в тот же момент сердце Вебба не выдержало, и он затих.
Возможно, ночница уловила короткий выдох, когда Сэм начал наносить удар. Что бы его ни выдало, ночница резко обернулась, и пика пронзила не спину, а ее левую руку. Рука немедленно съежилась и исчезла. Ночница взвизгнула и с поразительной скоростью бросилась на Сэма, опрокинув его на спину так, что импровизированное копье отлетело в сторону. Поднявшись на корточки, Сэм снова схватил пику и… замер, потому что ночница прыгнула ему на грудь, протянула вперед уцелевшую руку, и ее пальцы сквозь череп проникли прямо в его сознание.
Сэм таращился в темное лицо с алыми пылающими глазами, длинным крючковатым носом и широким ртом, наполненным острыми обсидиановыми зубами, и не мог пошевелить ни единым мускулом. Ночница стала сильна, она ввела Сэма в состояние оцепенения: он был в сознании и в ярости, но не мог даже поднять палец.
– Аааахх, – вздохнула ночница. – В тебе страха, вины и тьмы столько, что я могу питаться неделями напролет. Хммм… Твой страх – это… ты сам! И страх… за него. За брата. Посмотрим, что получится? Даааа…
Рано или поздно рация отключится, но неизвестно, когда именно. Один звук не вовремя, и элемент неожиданности потерян.
Он помчался к дому и, обогнув его по мощенному кирпичом патио, подбежал к задней двери. Опустившись на колени, Дин минуту поработал отмычкой, ориентируясь только на звук, и наконец открыл замок. Оказавшись в доме, он выждал еще пару минут, чтобы ночница наверняка приступила к еде и успела принять материальную форму, но не стал затягивать паузу надолго: с подсознания Мейерсона станется устроить в Клейтон-Фоллз вспышку бубонной чумы. С импровизированным копьем наготове Дин пробирался по дому.
* * *
Только что Джеффрис болтал с Баумбахом – временным напарником из патруля, которого все еще пугало увиденное в городе, – а в следующий момент увидел, как твари, вышагивающие по тонкому пологу белесой дымки, появились у входа на стоянку. Хотя ДеЯнг и Шоу предупреждали, какого рода ожившие кошмары могут возникнуть, Джеффрис не стал бы с такой готовностью открывать огонь по очевидно заболевшим людям, если бы сам не видел их зловещее возникновение из ниоткуда. Баумбах в ужасе наблюдал, как Джеффрис пристрелил двух больных геморрагической лихорадкой, которые направлялись к кафе.
– Какого черта? – прошептал он.
– Они не настоящие, Баумбах, – отозвался Джеффрис. – А вот их болезнь заразна по-настоящему.
Еще семь человек проявились в разных точках возле закусочной. Они ковыляли к дверям и умоляли о помощи, а кровь бежала у них из глаз, ушей, носа и рта, и они, давясь ею, стонали:
– Помогите! Помогите нам! Пожалуйста!
Когда они приблизились на расстояние выстрела, позади из ниоткуда появились еще пятеро. Скоро они задавят чистым количеством! Джеффрис прицелился, но боковым зрением заметил, что Баумбах застыл от шока.
– Баумбах! Стреляйте! – приказал он.
Патрульный тупо кивнул:
– Х… хорошо.
Они открыли огонь одновременно: Баумбах очищал левую от входа сторону, Джеффрис – правую. У Джеффриса мелькнул вопрос, что думают посетители в закусочной, наблюдая, как копы отстреливают нуждавшихся в помощи гражданских, но он отогнал эти мысли в сторону. А мгновение спустя надвигающиеся зараженные (он обозначил их так, чтобы отличать от настоящих людей) исчезли. Даже подстреленные. Джеффрис включил рацию:
– ДеЯнг? Шоу? Все?
Спустя несколько секунд ДеЯнг горько и разочарованно отозвался:
– Нет. Мейерсон мертв.
На связь вышел Вичорек:
– Тварь движется.
* * *
К тому времени, как Дин добрался до Мейерсона, сидевшего на диване около настольной лампы с кроссвордом на коленях, тот был уже мертв, а ночница исчезла. Осмотрев тело, Дин увидел, что Мейерсон не превратился в иссушенную оболочку. Да, он был морщинистым и старым, но не кожа да кости. «Должно быть, он не выдержал нагрузки», – предположил Дин. А может, сердечный приступ или инсульт. Дин включил рацию, чтобы сообщить брату о находке и предупредить о готовности к дальнейшим действиям.
Лестница скрипнула. Дин поднял глаза и увидел, что на него уставилась пожилая женщина в длинной ночной рубашке.
– Кто вы? Как вы попали в… Что вы сделали с моим мужем? – спросила она.
– ФБР, – быстро сказал Дин и полез за удостоверением, одновременно пряча пику за ногу, чтобы миссис Мейерсон сама не заработала сердечный приступ. – Боюсь, ваш муж скончался.
– Нет… нет… – Ее глаза наполнились слезами, она обошла Дина и склонилась, хватая мужа за плечи. – Фил! Фил, Господи, Филип! Пожалуйста, не… – Она бросила обвиняющий взгляд на Дина. – Что случилось? Что вы тут делаете?
– Мы с напарником расследуем странные происшествия в городе. Я… я думал, ваш муж сможет нам помочь. Хотел спросить кое-что. Но… наверное, сердечный приступ.
Скорее всего, женщина не услышала и половины из того, что мямлил Дин. Она села возле мертвого мужа и с беззвучными рыданиями уронила голову ему на грудь.
«Удачи, Сэм, – мысленно пожелал Дин. – Прибей уже тварь наконец».
Когда темнота опустилась на дом начальника тюрьмы и ближайшие фонари погасли, Сэм проскользнул к задней двери и с помощью отмычки вскрыл замок, дав ночнице достаточно времени, чтобы пристроиться и начать питаться. Вебб был моложе Мейерсона, так что времени должно было уйти больше. Если Сэм слишком поспешит, им придется начать все сначала, не зная, куда она направится на этот раз, и потеряв примерно два чертовых часа.
Вот так-то. Все или ничего. Еще одной ночи Клейтон-Фоллз не переживет.
Глава 33
В западной части города, на территории федеральной тюрьмы, стены крыла для особо опасных преступников начали дрожать. В бетоне появились трещины, быстро разбегаясь по всем направлениям. Большие куски стен откалывались, словно льдины от айсберга. В то же время забарахлило электричество, выводя из строя датчики движения и систему видеонаблюдения. В одиночных камерах самые опасные заключенные начали обращать внимание, что что-то не так: свет мигал, двери скрипели, бежали трещины по стенам помещений, которые были, по сути, камерами сенсорной депривации, если не считать узких оконных проемов, позволяющих разглядеть кусочек неба и больше ничего. Обитатели этого крыла проводили двадцать три часа в сутки в своих камерах, известных как «специальные жилищные единицы», или СЖЕ. Один час выделялся на разминку, тоже в одиночестве, в помещении, напоминающем пустой резервуар бассейна. Когда стены пошли трещинами, некоторые заключенные испугались, что будут раздавлены тяжелыми бетонными плитами и они станут жертвами стихийного бедствия, о которых никто не станет горевать.
Но каждый из них рассматривал и возможность побега.
Рагнар Барч соскочил с койки и с восторгом наблюдал, как две длинные трещины бегут с разных концов стены к двери, образуя перевернутую V. Шагнув вперед, он прижал ладони к каменному блоку, и, к его восхищению, кусок со скрежетом вывалился наружу, открывая брешь в когда-то непробиваемой стене. Внимание Барча привлек блик – звездный свет отразился со стороны койки. Когда он увидел знакомый предмет, который лежал там и манил к себе, то улыбнулся в первый раз с тех пор, как попал в эту тюрьму. Он сжал рукоять нового сияющего тесака и выбрался в проломанную стену, горя желанием бросить вызов дарованной ему судьбе.
Джаспер Дирборн, заместитель начальника тюрьмы, ответственный за безопасность, причесал пятерней редеющие седые волосы, уверенный, что его кто-то проклял. Босс, Алден Вебб, оставил его ответственным, а сам ушел рано, пожаловавшись, что чувствует себя выжатым. Решил, что подхватил какую – то неприятную болячку или что-то вроде того. Разумеется, Дирборн мог поруководить делами денек-другой: обычно время проходило без происшествий, большей головной болью была возня с канцелярщиной. Однако однообразие ведет к самоуспокоению, а этого Дирборн никогда не терпел ни в себе, ни в других. Вчерашнее, оказавшееся ложным, сообщение о побеге заключенного хотя бы немного встряхнуло персонал.
Уровень опасности в мыслях Дирборна подскочил на деление, когда он прослышал о торнадо, бушующем в нескольких километрах от тюрьмы. Но ничто не могло сравниться с докладом Рэя Стродера, начальника по обеспечению мер безопасности, который тот принес несколько часов назад. Каким-то образом Курт Махалек, один из самых печально известных обитателей крыла, умудрился тщательно и без остатка выпустить себе кишки прямо под камерой наблюдения. Капрал Урбино, следивший за камерами охранник, заметил помехи на экране, но к тому времени, как принял решение о них доложить, изображение вернулось: Махалек лежал среди разбросанных по всей камере кровавых ошметков.
Дирборн решил, что человек не может самостоятельно сотворить акт такой зверской жестокости над собой. Логическое умозаключение приводило к выводу, что Махалеку помогли. Заключенные не имели доступа в камеру – только люди Дирборна. Он вознамерился найти того, кто решил творить собственное правосудие – жестокую казнь. И если в рядах Дирборна зрел заговор, хотелось раскрыть его, прежде чем придется рассказать Веббу о провале. Он взял ситуацию под контроль: Урбино был отстранен от обязанностей и ожидал допроса. Дирборн планировал опросить всех, кто имел доступ в крыло для особо опасных, и всех, кто не мог отчитаться, где был в указанное время. Даже если это займет всю ночь.
В глубокой задумчивости Дирборн сверлил взглядом свой стол, а потом столешница вдруг начала вибрировать под ладонями. Схватив телефон, он набрал Рэя Стродера:
– Стродер, какого черта?..
– Крыло особо опасных, – ответил тот. – Рушится.
– Что?
– Стены буквально рассыпаются.
– Как? Землетрясение?
– Задето только одно крыло. Вся электроника вышла из строя. Мы остались без обзора, но есть сведения, что некоторые заключенные уже за пределами здания. Я отправил охранников с собаками… подождите секунду…
Должно быть, Стродер закрыл микрофон ладонью. Дирборн услышал поспешный и крайне неразборчивый диалог, потом Стродер вернулся на линию:
– Босс, заключенные вооружены!
– Как такое возможно, черт побери?
– Не знаю, босс, – отозвался Стродер голосом напряженным, как струна. – У нас жертвы. Вырвался Барч – с проклятым тесаком. Зарезал двоих охранников.
Дирборн едва не выронил трубку, и руки его похолодели.
– Хуже того, ограждение больше не под напряжением. Охранники с наблюдательной вышки докладывают о прорехах. Босс, это какой-то организованный массовый побег.
– Это катастрофа, Стродер, – сказал Дирборн. – Пусть охрана с вышки их всех перестреляет. Стрелять на поражение. Никто не должен уйти!
«Только не в мою смену, – подумал он. – Я не позволю этому случиться».
Надо было предупредить шефа полиции, но сначала – выбора нет – сообщить боссу, что все пошло псу под хвост с того момента, как старик подхватил насморк. Тяжело вздохнув, Дирборн снова взял телефон и набрал номер Вебба. Но не смог дозвониться.
* * *
Рагнар Барч мчался по тюремному двору, испытывая чистейший восторг. Не обращая внимания на завывание сирен и ослепляющие прожекторы с наблюдательной вышки, он со смертельной точностью опускал окровавленный тесак на всякого, кто попадался под руку, – неважно, был ли это охранник или такой же заключенный. Он даже отсек голову одной из немецких овчарок, которые его преследовали, не заработав ни укуса, ни царапины. Пистолетные пули свистели над ухом, а с вышки стреляли из винтовок. Двое заключенных, бежавшие по обе стороны от него, были убиты с разницей в пару секунд, а он продолжал бежать целый и невредимый. Заметив прореху во внутренней ограде, он поблагодарил судьбу. Свобода. Он проскочил в дыру, и ему даже направление менять не потребовалось, чтобы проскользнуть в прореху во второй ограде. С тесака капала свежая кровь, ночь сердечно приветствовала его, и огни города манили.
* * *
Алден Вебб, начальник федеральной тюрьмы, бился во сне от самого страшного кошмара, не в силах проснуться. Скрючившись на его груди и обхватив длинными пальцами вспотевший лоб, ночница шипела и вздыхала от удовольствия, высасывая из тела жизненную энергию, отыскивая в сознании образы, наполненные тьмой и страхом, и выпуская их в беспомощный город. Она стала слишком сильной, чтобы человек мог освободиться самостоятельно, и безудержно терзала его подсознание. Она будет подавлять его слабое сопротивление, пока тело и разум не подчинятся ее воле. И только когда от него останется безжизненная оболочка, она пойдет дальше. Никаких полумер. Полностью сосредоточившись, ночница выпивала его…
У Сэма была только одна попытка, чтобы избавить мир от ночницы. Когда он пробрался в спальню Алдена Вебба, мужчина корчился на кровати, а хищный монстр сидел у него на груди и держал за голову. За шорохом простыней и шипением ночницы шагов Сэма было не слышно, и он сумел приблизиться на расстояние, достаточное для удара. Ни секунды не сомневаясь, он обеими руками занес пику, целясь в центр спины ночницы, и…
…в тот же момент сердце Вебба не выдержало, и он затих.
Возможно, ночница уловила короткий выдох, когда Сэм начал наносить удар. Что бы его ни выдало, ночница резко обернулась, и пика пронзила не спину, а ее левую руку. Рука немедленно съежилась и исчезла. Ночница взвизгнула и с поразительной скоростью бросилась на Сэма, опрокинув его на спину так, что импровизированное копье отлетело в сторону. Поднявшись на корточки, Сэм снова схватил пику и… замер, потому что ночница прыгнула ему на грудь, протянула вперед уцелевшую руку, и ее пальцы сквозь череп проникли прямо в его сознание.
Сэм таращился в темное лицо с алыми пылающими глазами, длинным крючковатым носом и широким ртом, наполненным острыми обсидиановыми зубами, и не мог пошевелить ни единым мускулом. Ночница стала сильна, она ввела Сэма в состояние оцепенения: он был в сознании и в ярости, но не мог даже поднять палец.
– Аааахх, – вздохнула ночница. – В тебе страха, вины и тьмы столько, что я могу питаться неделями напролет. Хммм… Твой страх – это… ты сам! И страх… за него. За брата. Посмотрим, что получится? Даааа…