Няня с большой дороги

Анна уехала позже всех. Мы ждали такси. Анна выглядела виноватой. При прощании с детьми попросила звать ее бабушкой. Можно Нюрой, можно Аней.

У Маши округлились глаза. Она так долго пыталась запомнить, как обращаться к ней. И теперь все сначала?

— Анной тебя не называть? — на всякий случай уточнила Маша.

— Нет. Ты меня звала бабушкой. Так и зови теперь.

Макс сразу понял, что бойфренда Анны мы больше не увидим.

— Хорошо, ба, — расплылся он в довольной улыбке. — Мы тебя любим, баба Нюра.

Анна прослезилась и обняла внука. Вот уж не ожидал от бывшей тещи таких эмоций. К нам подошла Елена Павловна. Она протянула Анне пакет:

— Мои булочки. Те, что тебе понравились.

— Спасибо, дорогая. Ты — чудо.

Они расцеловались.

Надо же, Анна подружилась с простой домработницей! Куда делся ее снобизм? Похоже, грядут большие перемены.

Скоро Елена Павловна тоже уехала домой. Я помог Максу отнести подарки к нему в комнату. Спускался по лестнице, а навстречу мне шли Настя и Маша. Маша зевала и почти спала на ходу.

— Спокойной ночи, папа, — сонно произнесла она.

— Спокойной ночи, принцесса, — я наклонился и поцеловал ее в щеку. — Приятных снов.

Дочка обняла меня за шею.

— Папа, я сегодня была настоящей принцессой.

— Да, милая. Очень красивой принцессой.

Маша довольно улыбнулась.

— Устали? — спросил Настю.

— Немножко. Вечер получился суетной. Вы что-то хотели?

Я много чего хотел. Очень много. Но об этом лучше не говорить. Пока.

— Привык, что мы с вами по вечерам сидим в гостиной.

— Так это запросто, — кивнула Настя. — Сейчас уложу Машу и вернусь.

Я включил тихую музыку. Сел на диван у окна. Летняя ночь уже окутала парк плотным темным покрывалом. Ко мне подошел Тимофей, потерся о ноги и утробно заурчал. Я погладил его, почесал за ухом. Кот повертелся на месте и свернулся калачиком на ковре.

По лестнице медленно спускалась Анастасия. Ее алое платье ярким пятном светилось в полумраке гостиной. Стройная, гибкая, потрясающе красивая. Я поднялся ей навстречу.

— Хотите что-то выпить?

— Можно какой-нибудь сок.

— А коктейль?

— На сегодня хватит, — отрицательно качнула она головой.

Я налил виноградный сок, протянул высокий бокал Насте. Она взяла его и задумчиво улыбнулась. Как же она хороша!

— Я очень сожалею, что в моем доме на вас напал этот мерзавец.

— Ничего страшного не произошло. Пусть ваш отец скажет, сколько мне надо заплатить за вазу. Просто больше ничего под руку не попалось. Пришлось применить ее.

— Ничего вам платить не надо. Я сам с этим разберусь.

— Спасибо. А то я подозреваю, что эта ваза очень дорогая.

— Не думайте о ней.

— Забыла вам сказать. Я уже просмотрела бумаги по усадьбе и передала их Виталию Викторовичу. Сегодня утром он отзвонился мне. Если все будет делаться согласно проекту, у нас возражений не будет.


— Я рад, — меньше всего сегодня меня интересовала судьба какого-то поместья.

Она опустилась на диван. Я сел рядом.

— Хороший сегодня получился праздник. Макс такой довольный. И Маша тоже, — заметила она.

— Да, хороший, если не считать скандала с Робертом. Впрочем, похоже, моя бывшая теща решила взяться за ум. Надеюсь, она больше не повторит подобных ошибок. Но мне очень жаль, что смог потанцевать с вами всего один раз. Не возражаете, если мы это исправим прямо сейчас?

Она не удивилась. Словно ждала чего-то подобного.

— Я не против, — ее губы тронула легкая улыбка. — И музыка подходящая.

Конечно, подходящая. Я же ее подбирал не просто так.

Я отставил свой бокал, забрал сок у Насти и тоже поставил его на подоконник.

— Что ж, позвольте пригласить вас на танец, — протянул ей руку.

Ее узкие ладони легли мне на плечи. Тонкие пальчики вздрогнули. Девушка была напряжена. Почему? Мне безумно хотелось обнять ее, прижать к себе, зацеловать. Я тихонько притянул девушку ближе, погладил спину. Настя не возражала.

— Замечательное завершение вечера, — шепнул я ей.

— Да, — эхом ответила она.

— Можно вас поцеловать? — почему-то спросил я.

— Разве об этом спрашивают? — тихо рассмеялась она.

Когда-то этот вопрос задал ей я.

— Помнится, кто-то запретил делать это без разрешения, — усмехнулся я и коснулся ее губ. Она ответила робко, неуверенно. В любой момент Ася могла передумать. Я боялся спугнуть девушку.

Она положила руки мне на грудь, улыбнулась:

— Тогда все было по-другому.

— Да, но все поменялось, — я снова поцеловал ее. Теперь она ответила жадно, страстно.

Тихая музыка наполняла комнату. Но мы уже не танцевали. Просто стояли обнявшись и целовались.

— Ты необыкновенная, — прошептал я. — Очень красивая. Очень добрая. И очень нежная. Я таких не встречал.

— Просто искал не там, — рассмеялась Настя. — Похоже, сок действует сильнее, чем коньяк. Голова туманится. Но так приятно.

— Может, дело в чем-то другом? — я коснулся губами ее шеи. Она запрокинула голову и обняла меня. Крепко. Как у дома Фридолина, когда нас едва не завалило обломками крыши.

— В чем? — прошептала она.

— Не знаю…

— И я не знаю… Но мне сейчас хорошо. Просто хорошо, и все. Только не торопи меня, ладно? Я сама не знаю, чего хочу. Завтра мне будет стыдно…

— Почему?

— Потому что повела себя как… оторва, — рассмеялась Настя. — Я не такая, правда.

— Знаю, что не такая, — я снова поцеловал ее. — Ты — удивительная девушка. Откуда у тебя такие словечки?

— От бабушки, — теперь Настя поцеловала меня. Очень нежно.

Ее губы едва коснулись моих. Как крылья бабочки. Снова и снова. Ася такая необыкновенная, удивительная… На ее губах остался привкус винограда. Он пьянил, обещал блаженство, завораживал.

Никогда не получал столько удовольствия от простых поцелуев. Если только в ранней юности.

Мы сели на диван. Я держал девушку за руку. Безумно хотелось подхватить ее на руки, закружить по комнате. Потом подняться в свою спальню. Бросить ее на постель.

Отогнал навязчивые мысли. Сегодня Ася готова к безумствам. А потом? Уже завтра утром она замкнется. А то и вовсе убежит от меня. Нет, я не буду торопить ее, раз она меня попросила.

— Давай завтра сходим в клуб, — предложил я. — С детьми посидит Елена Павловна. Я ее уговорю.

— С удовольствием, — кивнула Настя. — Спасибо тебе.

— Пока не за что, — усмехнулся я.

— Что не торопишь меня.