Няня с большой дороги

— Ну не так же радикально, — усмехнулся я.

— Ананасы в шампанском подавать не буду, может на это не надеяться, — проворчала домработница. — И пусть на кухню ваши гости не шастают. Уж очень подозрительно выглядит этот Робин… Глазки так и бегают. Словно совесть не чиста.

— Роберт, — поправил я ее.

— А, все едино! — досадливо махнула она рукой. — Робин, Роберт. И чего детей иностранными именами называть? Поди, какой-нибудь Роберт Иванович. Или Роберт Федорович. Идиотизм!

— Позже приготовьте домик для гостей.

— Чай подать на террасу? Для вегетарианки есть миндаль в сахаре. Ей к чаю больше ничего подходящего нет. Впрочем, могу нарвать свежей малины. Или она предпочитает укроп с петрушкой? Тоже могу организовать. Свежий силос — сплошные витамины.

— Елена Павловна, вы иногда бываете на удивление язвительны. Но я бесконечно ценю вас. Все понимаете с полуслова. Вы — золото.

— Ах, льстец, — Елена Павловна шутливо погрозила мне пальцем. — Я себе цену знаю. Идите, развлекайте гостей. И пусть к кухне близко не подходят! Особенно этот… Как его? Роберт. Помяните мое слово, прохвост он. Точно говорю. Оберет вашу бывшую тещу до нитки и смоется. Альфонс он, а не Роберт. Это за версту видно.





Глава 22. Анастасия




Ник позвонил в пятницу рано утром и разбудил меня. Я не сразу взяла трубку. Но потом решила, что не стоит уходить от разговора. Может, он хочет попросить прощения? Нужно ли мне это? А почему нет? Пусть поймет, что поступил как последний козел.

— Настя, привет, — как ни в чем не бывало произнес Ник. — А где набор чашек? Найти не могу.

— Привет и пока, — я сбросила вызов.

Вот придурок! И где извинения?

Смартфон зазвонил снова. Ладно, что на этот раз ему нужно? Потерял любимый чайник?

— Ты трубку не бросай, пожалуйста, — примирительным голосом начал Никита. — Я уже сказал, что ты все не так поняла. Остынешь, тогда и поговорим. Это просто недоразумение. Я же знал, что ты должна приехать. И предполагал, что ты появишься раньше. Хотел тебя испытать. Узнать, как ты себя поведешь.

За дуру меня держит? Надо же, как Ник в себе уверен. Думает, что прокатит повесить мне на уши лапшу. Нет, больше не получится.

— Узнал. Чего еще тебе надо?

— Мне есть не из чего.

— Да ладно, я тебе половину посуды оставила. Так что не ной, — странно, но я теперь даже не злилась на Ника. Мне было просто по барабану.

Как-то слишком быстро я забыла про наши отношения. А ведь хотела за него замуж. И о чем я только думала? Вот бы вляпалась! Хорошо, что все так сложилось. Потом было бы сложнее порвать с этим мерзавцем.

То, что я принимала за любовь, оказалось просто влюбленностью наивной дурочки. Ник вешал мне лапшу на уши, пел, что кроме него я никому не нужна. Может и так. Но и таких, как он, — пруд пруди. Масса парней не прочь взвалить все бытовые заботы на свою девушку и жить припеваючи. А Ник еще не брезговал и деньги у меня просить. Без отдачи, естественно.

— Ты у родителей? — поинтересовался Ник.

— В хостеле. Потом квартиру сниму.

— Ясно. А может, посуду вернешь? У меня денег лишних нет, не на что купить…

— Не верну, обойдешься тем, что осталось. Все, больше вопросов нет? Тогда счастливо, — больше нам говорить было не о чем.

Я потянулась в постели как довольная кошка. Шелковая простыня приятно холодила кожу. Вот это я попала так попала. В настоящую сказку.

Вчера вечером Станислав Игоревич угощал меня дивным вином. И марципаном в шоколаде. Мы так уютно сидели в столовой. Маша уплетала засахаренные фрукты, Макс не спеша поедал торт.

Потом все вместе смотрели какую-то сказку. Вино приятно кружило голову, и мне было совершенно все равно, что идет по телевизору. Было просто хорошо.

Моя комната располагалась по соседству с Машиной. Большая, просторная, светлая. С видом на парк за домом.

Поднялась с постели и подошла к окну. Отдернула легкую занавеску. Утренний туман еще стелился по земле. Деревья стояли в лиловой дымке. Где-то очень далеко засвистела какая-то птица. Как тут хорошо, не передать словами!

Впереди новый день. И новая жизнь. Ник мне больше не интересен. Пусть ищет другую дурочку. А еще лучше пусть сойдется с той грудастой красоткой, что сидела рядом с ним голая. В его стиле. Мне до нее далеко. И размером груди, и шириной задницы. Но я это как-нибудь переживу.

Обида на Ника ушла, воспоминания тоже. Пора начинать жизнь с чистого листа.






* * *


Станислав Игоревич пришел с работы очень уставший. Это было заметно. Предложил выпить с ним чай. Дети посидели немного с нами и побежали играть на лужайку.

— Подождите, — Князев взял меня за руку и усадил на место. — Детей отлично видно отсюда. Маша не одна, за ней смотрит Максим.

Князев протянул мне вазочку с шоколадом. Я взяла одну дольку. Приятный мягкий вкус. Шоколад таял во рту, нежно обволакивал нёбо.

— Через десять дней аукцион по продаже усадьбы Минаева. Наш общий друг Виталий Викторович уже носом землю роет, чтобы помешать мне выкупить участок, — продолжил Князев.

— Хотите, чтобы я уговорила его не делать этого? Даже не надейтесь, — не ожидала, что он будет просить меня о подобной услуге. Я как-то забыла, что мы по разные стороны баррикады.

— Нет, мне надо не это, — усмехнулся он. — Хочу, чтобы вы посмотрели проект реконструкции вместе с Ивановым. Объективно, непредвзято. Можете?

— Конечно. Только где гарантии, что вы будете придерживаться проекта?

— Мое слово вас устроит?

— Да, — почему-то ответила я.

Странно, но я верю Станиславу Игоревичу.

— Спасибо, — улыбнулся он мне необыкновенной улыбкой. Немного усталой и благодарной. — Вот проект, — он передал мне папку. — Сможете обсудить его с Ивановым. Признаюсь, развалины я планирую снести, они уже не подлежат восстановлению, как вы видели. А аллею сохраним. И парк будем восстанавливать.

В комнату вбежала Маша:

— Ася, папа, идемте играть с нами в мяч!

— Я приду позже, — Князев потрепал дочь по голове. — Немного отдохну и приду.

— Обещаю, что буду объективна, — я забрала папку.

Отнесла ее к себе в комнату и пошла на лужайку, играть с детьми.

А потом неожиданно приехали гости.

Я познакомилась с бабушкой детей Анной. Она была худощава, одета, мягко говоря, не по возрасту. Глубокий вырез на обтягивающем платье открывал далеко не упругую грудь едва ли не до талии. Длинные черные волосы лежали по плечам. Возраст Анны я не поняла, но где-то чуть больше пятидесяти.

А другом бабушки Анны оказался вовсе не дедушка, а молодой мужчина. С роскошной фигурой спортсмена, с модной прической, холеной бородкой. И вообще, очень привлекательный, ухоженный и красивый. Такому только моделью работать.

Роберт небрежно кивнул мне и обнял Анну за талию. Она погладила его широкую грудь и поцеловала в губы. Макс закатил глаза к небу и отвернулся, Маша сморщила нос. И зачем выставлять напоказ перед внуками такие отношения? Мне непонятно. Впрочем, возможно, я ханжа.

Сестра Роберта Карина оценивающе посмотрела на меня и скептически поджала губы. Она обменялась выразительным взглядом с братом. Оказалось, Карина тоже работала няней, когда училась в Англии. Но интереса к детям она не проявила.

Странная компания. Хотя у богатых свои причуды.

Гости пошли гулять по саду, а мы продолжили играть. Через полчаса на лужайке появилась Елена Павловна:

— Я подала чай в гостиную.

— Я не хочу чай, — насупился Максим.

— И я тоже не хочу, — поддержала его Маша.

— Вы можете не пить чай, но посидеть с гостями надо. Иначе это будет выглядеть неприлично, — заметила я. — Мойте руки и за стол!

— Неприлично ведет себя бабушка, — буркнул Макс.

— Не надо так говорить, — одернула его я. — Это же твоя бабушка.

— Устами младенца глаголет истина, — философски заметила домработница. — Не заставляйте отца ждать, — цыкнула она на детей. — Марш в дом!

Мы с детьми вошли в гостиную. Гости уже были там. Я собиралась подняться к себе.

— Настя, а вы куда? — остановил меня Князев. — Присоединяйтесь к нам.

Лицо Анны приняло недовольное выражение, но она промолчала. Роберт и Карина начали что-то активно обсуждать. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

— Нет, благодарю вас, я уже пила чай, — отказалась я.

— Воля ваша. Отдыхайте. Но на ужин мы ждем вас, — улыбнулся Станислав Игоревич. — И отказ не принимается. Сегодня ужин будет в девять.

— Хорошо, — согласилась я. Отказываться было глупо.