Никто не знает тебя
Часть 39 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Лена рассмеялась. Как колокольчик.
— Пустое. Я знаю, денег у тебя в изобилии. Дело не в этом.
Давящая тишина.
— А в чем? Боишься того, что можешь обнаружить? — спросила Клэр.
— Вдруг Рид окажется невиновен? — вопросом на вопрос ответила Лена, не отрицая предположения визави и таким образом заочно подписывая Риду приговор. — Что тогда?
— Честно? Я буду несказанно рада. Потому что если Рид способен на убийство…
Клэр запнулась. Ужас разлившегося между женщинами молчания пробирал до костей даже на записи, и Маркони, устроившаяся на пассажирском сиденье, неуютно поежилась.
— Хорошо, — сдалась Лена. — Я этим займусь. Но учти, я не частный детектив.
Гретхен в очередной раз пожалела, что Лена не записала разговор на камеру. Не видя Лены, выражения ее глаз, ее телодвижений, она не могла распознать тончайших оттенков интонации, звучавших в Ленином голосе. Не могла понять, что происходило в голове подруги.
— Я знаю, знаю. Спасибо тебе, — с явным облегчением затараторила Клэр. Заскрежетал отодвигаемый стул. — Я сама начала расследование, но сразу зашла в тупик и теперь понятия не имею, куда двигаться дальше.
— Гляжу, ты подготовила материалы? — спросила Лена, описывая слушателям происходящее.
— Да, — ответила Клэр, видимо протягивая Лене папку с собранными документами. — В последние недели ты не сходишь с экранов. Включаешь телевизор — и ты на всех каналах. Такое громкое дело… Вот я и подумала… подумала, ты разбираешься в этом намного лучше меня. Возможно, у тебя есть связи в полиции или еще кто…
Например, Гретхен. Забавно.
— Я разберусь, — пообещала Лена, выбивая пальцами барабанную дробь прямо в динамик телефона.
Внезапно все стихло: и голоса женщин, и посторонние шумы. Звуковой файл оборвался, словно его безжалостно обрезали. Навряд ли Лена просто нажала «Стоп», учитывая, что Клэр ни сном ни духом не ведала о происходившей записи. Обидно. Гретхен хотелось услышать, как они с Леной распрощались.
— Ну, — протянула Маркони, — теперь мы знаем, почему не был произведен окончательный платеж.
Гретхен не успела ответить — запись возобновилась, и снова послышался голос Лены.
34. Рид. За два с половиной года до гибели Клэр…
Обнаружив первые кости животных, Рид всего-навсего удивился, и только. Он даже не сообразил, как и почему эти кости здесь очутились.
До поры до времени Виола скрывала маниакальную одержимость мучить животных. Но затем в кирпичный забор Кентов въехала машина — и тайна раскрылась. У птицы недоставало крыла, и это было далеко не самым кошмарным увечьем несчастной птахи.
Само собой, Рид и Клэр старались не подпускать Виолу к живым существам, трепетавшим при виде ножа, грозившего вонзиться в их бешено колотящееся сердце, но особо в этом не преуспели.
Когда правда вышла наружу, Виола принялась более тщательно заметать следы и вскоре смекнула, что кровавые забавы над животными можно использовать как психологическое орудие пытки для устрашения людей.
Первым делом она подбросила в постель Майло искромсанного кролика. Тугодум Рид, таращась на пропитанные кровью простыни, сплоховал и тут же последними словами обложил собаку, неведомо как прокравшуюся в дом и учинившую бедлам.
Но собаки у них никогда не было…
Родителей в свои безумные игрища Виола вовлекала редко. Она предпочитала издеваться над младшими братьями, быстро уяснив, что боль, причиненная мальчикам, ранит отца с матерью гораздо острее.
В ту ночь, когда Рид закапывал очередную невинную жертву дочери, к нему с лопатой в руке присоединился Себастиан. Рытье могил для бедных зверушек давно превратилось в рутину, но в ту ночь Себастиан впервые вызвался подсобить отцу.
Они уже несколько лет вели разговоры о ценности жизни и благоговейном отношении к братьям нашим меньшим, которые, как и люди, заслуживали погребения. Особенно те из них, чья смерть, стараниями Виолы, была ужасна и омерзительна.
Беззаботно кружили светлячки, и ночной покой нарушали лишь короткие всхлипы Себастиана да удары лопат, вонзавшихся в землю.
Засыпав могилу, Рид опустился на колени и прижал ладонь к невысокому холмику.
Рядом повалился на колени Себастиан, и Рид свободной рукой обнял сына за худенькие плечи — осторожно, чтобы не задеть ненароком ссадины или ушибы.
— Мы можем уехать? — спросил Себастиан тихо и неуверенно, так, что Рид с трудом его расслышал.
У Рида тоскливо сжалось сердце: он знал, как долго мальчик крепился, прежде чем задать терзавший его вопрос. Этот вопрос не давал покоя и ему — он бился над ним каждый час, каждую минуту, каждую секунду жизни. Бился и не находил ответа.
Клэр не позволит ему улизнуть вместе с мальчиками. Не позволит оставить ее на бобах и бросить наедине с Виолой. Она будет драться до последнего.
И все же пару лет назад он открыл персональный банковский счет, куда ежемесячно на всякий случай перечислял деньги. А еще в гараже, позади коробок со старым хламом, в которые никто никогда не заглядывал, он хранил сумку с вещами Майло и Себастиана. Не зря же он досконально изучил сайты, посвященные домашнему насилию, и выяснил, какие необъятные и чудовищные формы оно принимает. Синяки на телах его мальчиков были наглядным тому подтверждением.
От их любви с Клэр не осталось и следа. Даже воспоминания о хороших временах не могли объединить их, не могли помочь им преодолеть черную полосу жизни.
А ведь хорошие времена у них были. Были. И цветущая Клэр заразительно хохотала и не отпускала его руку, дразнила и обольщала, заставляя изнывать от страсти и томиться любовным, испепелявшим его огнем.
Возможно, Клэр тоже оказалась жертвой Виолы. Возможно, как только поразительно молчаливая новорожденная очутилась на руках матери, она похитила свою первую человеческую душу. А затем похитила и вторую, взглянув, помаргивая, на отца, Рида.
Уйди он от них — и что с ними станется? Что станется с Клэр, которая в упор не видит истинной сущности дочери? Что станется с Виолой, такой же плотью от плоти его, как Себастиан и Майло?
Что станется с ним, если жребий судит ему их покинуть?
Не дождавшись ответа, Себастиан ткнул отца коленкой и прошептал с нарочитым спокойствием:
— Тетя Эйнсли обещала приютить нас.
Бедный мальчик. Каких усилий ему стоила эта небрежная фраза.
Клэр отыщет их без труда. И перво-наперво заявится к Эйнсли.
Но, может, мальчикам повезет, если… если они исчезнут вдвоем, а он, Клэр и Виола продолжат тянуть лямку саморазрушения и краха, двигаясь к неизбежному финалу — смерти. Правда, кто из них умрет первым, он даже не представлял.
Это значит лишиться нежности мальчишеского тела, запаха детства и лета, доверия и надежды, льющихся на него из сыновних печальных глаз. Глаз, которые удерживали его на краю пропасти, не давая сорваться в бездну.
Ну, хватит. Хватит быть законченным эгоистом! Пора браться за ум и придумать выход.
Но не прямо сейчас. Не сейчас. Чуть позже…
Мысль, что эти слова он повторяет уже несколько лет, Рид отогнал как недостойную.
35. Гретхен. Наши дни…
Начался новый аудиофайл, и снова зазвучал голос Лены. На сей раз она наговаривала заметки на память, а не записывала беседу.
— Мне кажется, для возобновления общения с Ридом ничего лучше «Старбакса» не придумаешь. Он ходит туда по понедельникам, средам и пятницам. Как по часам.
Лена помолчала, и на заднем фоне послышались низкочастотные акустические помехи.
— Я ничего не узнала о местонахождении Тесс Мерфи, живой или мертвой.
Молчание.
— Полагаю, она мертва. Не то чтобы я приняла за чистую монету слова Клэр Кент или доверяла ей больше, чем следует.
На лице Маркони вспыхнула, словно спичка, и тут же погасла улыбка.
— Неспроста она подняла эту тему, — вздохнула Лена, перекрывая помехи, и тихо добавила: — Я всегда удивлялась, почему Тесс мне так и не позвонила.
Запись неожиданно прервалась, как и тогда, во время разговора Лены и Клэр. Гретхен поглядела на Маркони, удивленно приподняв бровь, но Маркони не успела ничего ей ответить — запись возобновилась.
— Он скользкий, будто уж, — пожаловалась Лена. — Я подошла к нему, притворившись, что оказалась здесь совершенно случайно. Поверить не могу, что мне удалось его заморочить. Я избегала его два десятка лет. В Бостоне! Где мы вращались в одном социальном кругу! Уму непостижимо.
Перед глазами Гретхен возник образ Лены: словно живая, она растерянно качала головой и смеялась, смеялась… Сердце у Гретхен заныло, и она приложила руку к груди.
— Он, похоже, думает, что всех одурачил, — произнесла Лена. — Но маска, которую он нацепил на себя, изрядно поистрепалась. Может, она кого и обманула бы несколько лет назад, но сейчас ничего не скрывает. Как те пластиковые нашлепки на физиономию, что искажают черты лица, но не в состоянии их изменить. Почему он себя так ведет? Из чувства вины? Догадывается ли он, что Клэр подозревает его в убийстве Тесс? Фиона Мерфи в этом не сомневается. Я, конечно, ее обожаю, но меня она не убедила. То, что я собираюсь предпринять, наверняка понравилось бы Гретхен. Как раз в ее вкусе… — Маркони бросила на Гретхен любопытный взгляд. — Не ходить вокруг да около, а прижать Рида к стенке и заставить его расколоться. Я попросила Фиону разыграть перед Ридом маленький спектакль. Надо было видеть, как она воодушевилась. Как обрадовалась, что внесет свою лепту в расследование.
Все стихло, и Маркони повернула ноутбук, демонстрируя Гретхен, что файл еще не закончился. Видимо, Лена смонтировала в файл сразу несколько записей.
Из встроенного динамика донеслись приглушенные звуки, и через мгновение полилась беседа.
— Он на такое не способен, Лена. И ты это знаешь.
Знакомый голос…
«Эйнсли Кент», — шепотом подсказала Маркони.
— Откуда мне это знать?
— Это же Рид!
— Пустое. Я знаю, денег у тебя в изобилии. Дело не в этом.
Давящая тишина.
— А в чем? Боишься того, что можешь обнаружить? — спросила Клэр.
— Вдруг Рид окажется невиновен? — вопросом на вопрос ответила Лена, не отрицая предположения визави и таким образом заочно подписывая Риду приговор. — Что тогда?
— Честно? Я буду несказанно рада. Потому что если Рид способен на убийство…
Клэр запнулась. Ужас разлившегося между женщинами молчания пробирал до костей даже на записи, и Маркони, устроившаяся на пассажирском сиденье, неуютно поежилась.
— Хорошо, — сдалась Лена. — Я этим займусь. Но учти, я не частный детектив.
Гретхен в очередной раз пожалела, что Лена не записала разговор на камеру. Не видя Лены, выражения ее глаз, ее телодвижений, она не могла распознать тончайших оттенков интонации, звучавших в Ленином голосе. Не могла понять, что происходило в голове подруги.
— Я знаю, знаю. Спасибо тебе, — с явным облегчением затараторила Клэр. Заскрежетал отодвигаемый стул. — Я сама начала расследование, но сразу зашла в тупик и теперь понятия не имею, куда двигаться дальше.
— Гляжу, ты подготовила материалы? — спросила Лена, описывая слушателям происходящее.
— Да, — ответила Клэр, видимо протягивая Лене папку с собранными документами. — В последние недели ты не сходишь с экранов. Включаешь телевизор — и ты на всех каналах. Такое громкое дело… Вот я и подумала… подумала, ты разбираешься в этом намного лучше меня. Возможно, у тебя есть связи в полиции или еще кто…
Например, Гретхен. Забавно.
— Я разберусь, — пообещала Лена, выбивая пальцами барабанную дробь прямо в динамик телефона.
Внезапно все стихло: и голоса женщин, и посторонние шумы. Звуковой файл оборвался, словно его безжалостно обрезали. Навряд ли Лена просто нажала «Стоп», учитывая, что Клэр ни сном ни духом не ведала о происходившей записи. Обидно. Гретхен хотелось услышать, как они с Леной распрощались.
— Ну, — протянула Маркони, — теперь мы знаем, почему не был произведен окончательный платеж.
Гретхен не успела ответить — запись возобновилась, и снова послышался голос Лены.
34. Рид. За два с половиной года до гибели Клэр…
Обнаружив первые кости животных, Рид всего-навсего удивился, и только. Он даже не сообразил, как и почему эти кости здесь очутились.
До поры до времени Виола скрывала маниакальную одержимость мучить животных. Но затем в кирпичный забор Кентов въехала машина — и тайна раскрылась. У птицы недоставало крыла, и это было далеко не самым кошмарным увечьем несчастной птахи.
Само собой, Рид и Клэр старались не подпускать Виолу к живым существам, трепетавшим при виде ножа, грозившего вонзиться в их бешено колотящееся сердце, но особо в этом не преуспели.
Когда правда вышла наружу, Виола принялась более тщательно заметать следы и вскоре смекнула, что кровавые забавы над животными можно использовать как психологическое орудие пытки для устрашения людей.
Первым делом она подбросила в постель Майло искромсанного кролика. Тугодум Рид, таращась на пропитанные кровью простыни, сплоховал и тут же последними словами обложил собаку, неведомо как прокравшуюся в дом и учинившую бедлам.
Но собаки у них никогда не было…
Родителей в свои безумные игрища Виола вовлекала редко. Она предпочитала издеваться над младшими братьями, быстро уяснив, что боль, причиненная мальчикам, ранит отца с матерью гораздо острее.
В ту ночь, когда Рид закапывал очередную невинную жертву дочери, к нему с лопатой в руке присоединился Себастиан. Рытье могил для бедных зверушек давно превратилось в рутину, но в ту ночь Себастиан впервые вызвался подсобить отцу.
Они уже несколько лет вели разговоры о ценности жизни и благоговейном отношении к братьям нашим меньшим, которые, как и люди, заслуживали погребения. Особенно те из них, чья смерть, стараниями Виолы, была ужасна и омерзительна.
Беззаботно кружили светлячки, и ночной покой нарушали лишь короткие всхлипы Себастиана да удары лопат, вонзавшихся в землю.
Засыпав могилу, Рид опустился на колени и прижал ладонь к невысокому холмику.
Рядом повалился на колени Себастиан, и Рид свободной рукой обнял сына за худенькие плечи — осторожно, чтобы не задеть ненароком ссадины или ушибы.
— Мы можем уехать? — спросил Себастиан тихо и неуверенно, так, что Рид с трудом его расслышал.
У Рида тоскливо сжалось сердце: он знал, как долго мальчик крепился, прежде чем задать терзавший его вопрос. Этот вопрос не давал покоя и ему — он бился над ним каждый час, каждую минуту, каждую секунду жизни. Бился и не находил ответа.
Клэр не позволит ему улизнуть вместе с мальчиками. Не позволит оставить ее на бобах и бросить наедине с Виолой. Она будет драться до последнего.
И все же пару лет назад он открыл персональный банковский счет, куда ежемесячно на всякий случай перечислял деньги. А еще в гараже, позади коробок со старым хламом, в которые никто никогда не заглядывал, он хранил сумку с вещами Майло и Себастиана. Не зря же он досконально изучил сайты, посвященные домашнему насилию, и выяснил, какие необъятные и чудовищные формы оно принимает. Синяки на телах его мальчиков были наглядным тому подтверждением.
От их любви с Клэр не осталось и следа. Даже воспоминания о хороших временах не могли объединить их, не могли помочь им преодолеть черную полосу жизни.
А ведь хорошие времена у них были. Были. И цветущая Клэр заразительно хохотала и не отпускала его руку, дразнила и обольщала, заставляя изнывать от страсти и томиться любовным, испепелявшим его огнем.
Возможно, Клэр тоже оказалась жертвой Виолы. Возможно, как только поразительно молчаливая новорожденная очутилась на руках матери, она похитила свою первую человеческую душу. А затем похитила и вторую, взглянув, помаргивая, на отца, Рида.
Уйди он от них — и что с ними станется? Что станется с Клэр, которая в упор не видит истинной сущности дочери? Что станется с Виолой, такой же плотью от плоти его, как Себастиан и Майло?
Что станется с ним, если жребий судит ему их покинуть?
Не дождавшись ответа, Себастиан ткнул отца коленкой и прошептал с нарочитым спокойствием:
— Тетя Эйнсли обещала приютить нас.
Бедный мальчик. Каких усилий ему стоила эта небрежная фраза.
Клэр отыщет их без труда. И перво-наперво заявится к Эйнсли.
Но, может, мальчикам повезет, если… если они исчезнут вдвоем, а он, Клэр и Виола продолжат тянуть лямку саморазрушения и краха, двигаясь к неизбежному финалу — смерти. Правда, кто из них умрет первым, он даже не представлял.
Это значит лишиться нежности мальчишеского тела, запаха детства и лета, доверия и надежды, льющихся на него из сыновних печальных глаз. Глаз, которые удерживали его на краю пропасти, не давая сорваться в бездну.
Ну, хватит. Хватит быть законченным эгоистом! Пора браться за ум и придумать выход.
Но не прямо сейчас. Не сейчас. Чуть позже…
Мысль, что эти слова он повторяет уже несколько лет, Рид отогнал как недостойную.
35. Гретхен. Наши дни…
Начался новый аудиофайл, и снова зазвучал голос Лены. На сей раз она наговаривала заметки на память, а не записывала беседу.
— Мне кажется, для возобновления общения с Ридом ничего лучше «Старбакса» не придумаешь. Он ходит туда по понедельникам, средам и пятницам. Как по часам.
Лена помолчала, и на заднем фоне послышались низкочастотные акустические помехи.
— Я ничего не узнала о местонахождении Тесс Мерфи, живой или мертвой.
Молчание.
— Полагаю, она мертва. Не то чтобы я приняла за чистую монету слова Клэр Кент или доверяла ей больше, чем следует.
На лице Маркони вспыхнула, словно спичка, и тут же погасла улыбка.
— Неспроста она подняла эту тему, — вздохнула Лена, перекрывая помехи, и тихо добавила: — Я всегда удивлялась, почему Тесс мне так и не позвонила.
Запись неожиданно прервалась, как и тогда, во время разговора Лены и Клэр. Гретхен поглядела на Маркони, удивленно приподняв бровь, но Маркони не успела ничего ей ответить — запись возобновилась.
— Он скользкий, будто уж, — пожаловалась Лена. — Я подошла к нему, притворившись, что оказалась здесь совершенно случайно. Поверить не могу, что мне удалось его заморочить. Я избегала его два десятка лет. В Бостоне! Где мы вращались в одном социальном кругу! Уму непостижимо.
Перед глазами Гретхен возник образ Лены: словно живая, она растерянно качала головой и смеялась, смеялась… Сердце у Гретхен заныло, и она приложила руку к груди.
— Он, похоже, думает, что всех одурачил, — произнесла Лена. — Но маска, которую он нацепил на себя, изрядно поистрепалась. Может, она кого и обманула бы несколько лет назад, но сейчас ничего не скрывает. Как те пластиковые нашлепки на физиономию, что искажают черты лица, но не в состоянии их изменить. Почему он себя так ведет? Из чувства вины? Догадывается ли он, что Клэр подозревает его в убийстве Тесс? Фиона Мерфи в этом не сомневается. Я, конечно, ее обожаю, но меня она не убедила. То, что я собираюсь предпринять, наверняка понравилось бы Гретхен. Как раз в ее вкусе… — Маркони бросила на Гретхен любопытный взгляд. — Не ходить вокруг да около, а прижать Рида к стенке и заставить его расколоться. Я попросила Фиону разыграть перед Ридом маленький спектакль. Надо было видеть, как она воодушевилась. Как обрадовалась, что внесет свою лепту в расследование.
Все стихло, и Маркони повернула ноутбук, демонстрируя Гретхен, что файл еще не закончился. Видимо, Лена смонтировала в файл сразу несколько записей.
Из встроенного динамика донеслись приглушенные звуки, и через мгновение полилась беседа.
— Он на такое не способен, Лена. И ты это знаешь.
Знакомый голос…
«Эйнсли Кент», — шепотом подсказала Маркони.
— Откуда мне это знать?
— Это же Рид!