Никто и звать никак

Когда до веселой парочки осталось около двух метров, я, с каким-то диким визгом рванула вперед и воткнула нож в живот тому, кто выиграл деньги — он был ближе… И потянула в верх и на себя…

Удар по голове отправил меня, вместе с кипящим в крови адреналином, в долгое беспамятство…





Глава 23




Очнулась я от сильного пинка по ребрам.

Голова раскалывалась, но даже потереть виски я не могла — кисти рук были плотно привязаны к щиколоткам. Рубаху и брюки этот ублюдок на мне разрезал. Между грудей и на животе были длинные, но не глубокие царапины. Он не слишком церемонился…

Судя по солнцу, в обмороке я пробыла не меньше часа. Скорее — больше, тени прилично сместились. Сильно ударил, тварь. Это тот, который Люм. Он вздернул меня за ворот рубахи, и я оказалась скрюченной, но сидящей.

А где второй? Неловко вывернув голову я постаралась осмотреться. Второй лежал в нескольких метрах от меня в позе эмбриона. Судя по тому, что не стонал и не двигался — сдох. Ну, собаке — собачья смерть…

Новый пинок по ребрам, он встал передо мной, ухватил за волосы и резко задрал мне голову так, чтобы я смотрела вверх, в лицо ему. Боль была дикая. Тот удар в висок… Там, наверное, синяк, а может и рана, хотя крови я не чувствовала. Но он тянул за волосы, намеренно причиняя боль, и даже скалился от удовольствия. Брюки он расстегнул заранее.

— Что, гадина? Не ожидала? Ну, Браша-то ты прикончила, да… А со мной-то и не выйдет! Тока денег больше получу! Ну и сладенького больше достанется! — он гнусно улыбался и второй рукой пытался открыть мне рот.

Глаза у меня сильно слезились, но я смотрела четко ему между бровей, так чтобы он не понимал, что именно не то с моим взглядом. Вроде и в глаза смотрят, а вроде и нет… Я резко мотнула головой и заговорила. Спокойно, размеренно роняя слова, словно мне и торопиться некуда:

— Ты хоть покойника закопай, сладострастник тупой… Ты ведь, тварь, даже не думаешь, что я за тобой приду… Сдохну, а приду! Даже из-за грани — приду! Что, никогда не слышал про такое?! Ну, так я тебе скажу — когда подыхает человек — может одно желание загадать… Как исполнится — так Темный Кай заберет его навсегда. Только мне-то уже всё равно! Как думаешь, ублюдок, какое я желание загадаю?! Давай, сука, развлекайся! Но помни… Я — приду!

И он дрогнул… Он реально дрогнул и повелся на эту страшилку! А может просто испугался моего перекошенного от ненависти лица… Не знаю.

Но он резко оттолкнул меня и отскочил. Выброс адреналина был просто чудовищный и я рванула веревки, которыми были связаны руки и ноги…

Это была ошибка. У меня, естественно, не получилось порвать, а он как будто встряхнулся от моей отповеди и пришел в себя. Ко мне, в прочем, подойти пока не рискнул, но я прекрасно понимала, что это дело времени…

— Ты, дрянь полоумная, меня не пугай! Шкуру с тебя кнутами снимут так, что тебе не до желаний будет! Да и кляп вам в рот вставляют перед смертью, чтобы госпожу молодую воплями не пугали! Я видел сам!

— Когда я приду за тобой, тебе видеть нечем будет…

Я отвернулась от него, что бы придать своим словам вес, показать, как мне наплевать на него.

Поэтому момент, когда нож вонзился ему в глаз я пропустила…

Тело Люма еще конвульсивно подергивалось, а передо мной, с ножом Дика в руках, уже стоял Ригер. И тогда я позволила себе выдохнуть…

Он молча перерезал веревки и, сев на корточки и взяв одну мою ступню в руки принялся разминать. Я попыталась запахнуть рубаху, но руки распухли и пальцы не сгибались.

Ригер встал, отошел от меня и, на несколько минут, исчез с поля зрения. Я слышала, как он шуршит где-то за спиной… А потом он накинул на меня чужую суконную куртку, резко пахнущую псиной и застарелым потом. Накинул задом на перед, так, чтобы воротник я могла придерживать подбородком. Как ни противно было дышать этим запахом, но я была ему благодарна.

— Ложись, Калина, ты сейчас не сможешь идти. Торопиться нам некуда — вокруг больше нет людей, я проверил. Их было двое.

— Ты давно нашел меня?

— Нет, но я стоял и слушал разговоры, я бы не дал ему надругаться над тобой. Просто с моего места не видно было второго. И я не сразу поверил, что ты его убила. Прости… Мне пришлось обойти кусты по кругу и проверить, что там действительно тело.

Он все тер и тер мне ступни, потом взялся за руки, а я вдруг почувствовала, что усыпаю. Просто закрылись глаза и все…

Проснулась я уже ночью, от совершенно потрясающего запаха жареного мяса.

Ригер сидел у костра и поворачивал в огне толстую ветку с двумя надетыми на нее тушками.

Я поняла, что сейчас захлебнусь слюной. Подняла руку — пальцы слушались, хоть и были немного отёкшими.

— Проснулась? Скоро будет готово. Садись.

И он кивнул мне на расстеленный кусок сукна.

Говорить не хотелось, я просто устроилась рядом и терпеливо ждала.

Вынув птиц из огня, Ригер наискосок воткнул заточенный конец палки в землю, взял котелок с водой и поставил его на два камня в кострище. На не слишком чистой салфетке лежали настоящие свежие лепешки, порезанный крупными кольцами лук и небольшая горка соли. Пожалуй, это была самая вкусная еда за последние два года. Но целую птицу не смог съесть даже он. Я же с трудом запихнула немного меньше половины и поняла — еще кусочек и я просто лопну.

— Не расстраивайся!

— Ты о чем?


— Ты с такой жалостью смотришь на остатки тарбы. Утром мы ее разогреем и ты доешь. Если захочешь, я отдам тебе и свою половину.

И тут до меня дошло.

— Ригер, а где внутренности птицы?

— Кинул возле мравника.

— Мравника? Это что такое?

— Ну, такие мелкие жучки, крошечные. Они строят из мусора и хвойных иголок большие кучи и живут в них. Если оставить почти любую еду рядом, то эти крохи разберут ее на кусочки и утащат к себе. Перья и кости мы перед уходом закопаем. Никто и не узнает, что мы здесь были.

Или муравейник, или местный аналог?

— А печень птицы ты тоже выкинул?

— Да, с лесом нужно делиться.

— Лучше бы ты поделился крылом. В следующий раз запомни — печень восстанавливает кровь. Быстрее, чем другие продукты.

— Думаю, сейчас поздно об этом сожалеть, но я запомню твой совет.

Он лениво растянулся у костра.

Я сняла котелок с огня и бросила туда приготовленную Ригером траву. Пусть настоится.

— Как ты себя чувствуешь? Швы не болят? Сейчас, боюсь, толком тебя не осмотреть, но утром я погляжу, не разошлись ли…

— Не разошлись. Они сухие. Думаю, там всё давно зажило.

Спорить мне было лениво и сонно… Даже шишка за ухом и висок почти не мешали, просто немного пульсировала слабая боль.

— А что ты сделал с телами?

— Пока ничего. Утром положу их так, чтобы казалось, что они убили друг друга.

— Отличная идея! Главное, не придется прятать.

— Нет, не придется. Но знаешь, я думаю, нам пора уходить отсюда. Нужно вернуться, посмотреть, что с лодкой и попробовать уйти под парусом. Гребец из меня пока что никудышный, но сразу, как найдем деньги — уходим.

Мне стало неудобно…

— У тебя кружилась голова, когда ты шел?

— Нет, устал быстро, но голова не кружилась и сознания я не терял.

— Кстати, а как ты вообще здесь оказался?

— Обещай, что не будешь ругаться и обзывать меня «э-ди-от-ом»…

Я засмеялась:

— Ладно, идиотом не буду! Но ты слабо представляешь, сколько ругательств есть в этом языке!

— Откуда ты его знаешь?

Черт! Вот надо было мне ляпнуть…

— Я его не знаю. Просто сейчас у меня в голове куча разных слов из разных языков. И из этого — в том числе. Но ты от ответа не увиливай давай…

— Мне было тоскливо сидеть, я просто решил подняться наверх. Я делал это медленно и аккуратно, клянусь Цезом! Я поднялся, выбрал там большой теплый валун, сел и стал ждать. И увидел, где ты ходишь. Это было довольно далеко. Там взлетела и зашумела стая цибирок. Птицы всегда выдают людей идущих по лесу. А потом увидел, что кто-то еще идет в том же направлении, близко к тебе. Я понял, что это охотники, и, на всякий случай, пошел в ту же сторону. А в лесу, почти сразу, услышал твой крик. Это хорошо, что я поднялся на скалы. Море сильно шумит. Я бы мог не дождаться тебя…

Пить чай мне уже не хотелось, я принесла котелок с ягодами, поставила между нами и мы молча сидели и таскали оттуда горстями душистую и влажную сладость. Наверное, первый раз я подумала, что встреча с Ригером — это тоже везение.

Мы так и уснули на куске сукна и, совершенно безмятежно, проспали до утра.

Жареное мясо даже не стали греть. Оно было вкусным и так. Выпили остывший чай. Набрали еще котелок ягод, вещи охотников не трогали, трупы Ригер укладывал без меня. Единственное, что мы забрали, это остатки продуктов. Но Ригер заварил в их котелке пару ложек крупы и сказал, что как только мы уйдем — птицы расклюют все, что можно. Так что никто не узнает, сколько крупы было в котелке. Ну, съели они всё, что было, а потом поубивали друг друга. Бывает…





Глава 24