Николай Второй. Технологический рывок. Книга вторая.

Те, кто участвовал в тайных обществах, но не принимал участия в противоправных действиях, ждут исправительные работы на благо государства и общества. Изменение условий наказаний и содержание, конечно же, будет реформировано в ближайшее время. Большая часть наказаний будет заменена на исправительные работы. Улучшено содержание каторжников, и отменены телесные наказания. При этом, пройдёт зачистка всех притонов и воровских общин по всей империи. Скоро будет объявлена тотальная борьба с преступностью и их перевоспитанию. Те, кто не встанут на путь исправления, будут пожизненно трудиться на государственных стройках, принося пользу нашему государству.

- Ганц, газета Франкфурт Цафтунг. Планирует ли Российская империя вступать в военные и политические союзы в ближайшее время?

- Я не занимаюсь внешней политикой. Государь поручил мне навести порядок внутри нашей страны, чтобы любой гражданин: от простого крестьянина и рабочего до чиновника и императора - мог чувствовать себя в безопасности. От себя хочу добавить, что наше государство ведёт и будет вести независимую политику, и если в её интересах будет выгодно вступать в такие союзы, то я уверен, что наш Император сможет принять правильное решение. Могу сказать цитатой нашего императора, «У России только два союзника — это армия и флот».

- Александр, газета Московские Ведомости. Ходят невероятные слухи о произошедшем с вами в Японии. Все говорят о вашем чудесном исцелении после покушения на вас. Вы можете рассказать, что на самом деле произошло с вами в Японии.

- Не вижу смысла говорить от себя, как говорил Христос, «Если Ты Сам о Себе свидетельствуешь, то свидетельство Твоё не истинно, так как никто, свидетельствующий сам о себе, не заслуживает веры у людей». Поэтому я не буду комментировать это. Могу сказать, что в момент покушения я умер и моя душа была на пути к создателю, но меня вернули обратно, возложив определённые обязательства по отношению к нашему народу. Поэтому я сейчас здесь веду с вами пояснительную беседу, - сказал я. После чего встав, добавил:

- Думаю, что на первый раз этого достаточно, вам надо ещё осмыслить всё, сказанное мной. Могу обещать, что в ближайшее время я проведу ещё одну пресс-конференцию, где вы сможете задать свои вопросы. Хочу напомнить, что у нас в стране действует закон о клевете, поэтому публиковать можно только цитаты, а приписывание несуществующих мне высказываний будет строго наказываться. К тому же те издания, которые нарушат это правило, в следующий раз не будут допущены к пресс-конференции.

Сразу после этого я отправился к выходу, где меня уже ждали две одинаковые кареты с занавешенными стёклами, запряжённые одинаковыми лошадьми. На перерыве я размышлял, куда мне отправиться дальше, но решил всё-таки ехать в Гатчину. По дороге соблюдался строгий порядок движения по отработанной заранее схеме. Он включал передовые, тыловые и боковые разъезды. Путь движения был изучен заранее, поэтому в местах вероятных засад, обязательно проезжали несколько казаков.

В дороге я делал набросок необходимых приказов, которые необходимо отдать по приезду. В воскресенье нужно провести несколько митингов в поддержку Императора и его указов. Поэтому заодно я делал наброски своей речи и основных тезисов, которые я планирую там озвучить. Писать было очень неудобно, так как наш кортеж двигался достаточно быстро.

Когда мы приехали, не успел я добраться до своей комнаты, чтобы переодеться, как меня вызвали к императору.

В кабинете он сидел один, поэтому, повинуясь его приглашению, я уселся в кресле рядом с рабочим столом, за которым он сидел. После этого он придвинул мне три листка бумаги, на которых был написан текст на английском, немецком и французском языке.

Это был официальный протест в связи с задержанием граждан Великобритании, Франции и Германии и незаконным их удержании.

- Это либо провокация, либо они сами не знают, где они находится. Я специально проверял сводки и среди задержанных, иностранных граждан не было. Возможно, что они захотят навестить всех задержанных и вызволить своих агентов. Я предлагаю для начала получить от них подробные данные на тех лиц, кого они считают своими подданными, где и когда они были задержаны, затем взять время на выяснение всех обстоятельств дела. А мы пока попробуем выяснить, какие цели они преследуют. В любом случае мы можем объявить о похищении этих людей одной из террористических ячеек. Пока идёт разбирательство, мы сумеем найти рычаги давления на них. Возможно, задержанные не хотят признаваться в иностранном гражданстве, чтобы скрыть, что работают на чужую разведку, - сказал я.

- Хорошо. Как прошла твоя пресс-конференция? Мне кажется, опускаться до объяснения принимаемых законов может негативно сказаться на нашей фамилии? - спросил у меня отец, немного расслабившись.

- На пресс-конференции я не объяснял, а разъяснял нашу позицию по принятым вопросам и по производимым арестам. Ещё я рассказал коротко об акционировании Восточной Торговой Компании и будущем строительстве самого крупного в мире металлургического комбината, - ответил я.

- А какие у тебя планы на завтра?

- Так как завтра суббота, то я планировал посетить несколько крупных заводов, выполняющих государственные заказы, и провести там небольшие митинги и беседу с рабочими.

- Ты не боишься за свою безопасность и провокаций? Мать будет сильно волноваться, - спросил отец нахмурившись.

- Я постараюсь быть осторожным, как бы мне не хотелось отсидеться и переждать волнения, но сейчас очень важно показать, что мы не боимся проведения реформ и готовы идти на общение с рабочим классом.

- Хорошо, иди отдыхай, завтра на завтраке продолжим наш разговор, - сказал мне отец, видя, что я начал зевать и выгляжу уставшим.

После разговора я отправился к себе в комнату с твёрдым намерением отдохнуть.





Глава 5. Ночная суета.




Глава 5. Ночная суета.

Ночь не менее прекрасна, чем день,

она не менее божественна;

ночью сияют звёзды, и есть откровения,

которые день игнорирует.

Николай Берджаев



Моим планам выспаться было не суждено сбыться, около часа ночи ко мне в комнату внезапно вбежала моя мать. Мария Фёдоровна была в ночной сорочке с небрежно накинутым на плечи халатом.

Императрица вбежала ко мне вся в слезах и рассказала последние новости:

- Сейчас пришла телеграмма с Кавказа, куда отправили Георга, твоего брата, его состояние ухудшилось, у него опять кашель с кровью, врачи говорят, что это, возможно, туберкулёз и вылечить его практически невозможно. Скажи мне, сколько ещё проживёт твой брат?

Я вначале, не до конца понимая, что происходит, присев в кровати, ответил, не задумываясь:

- Он умрёт в тысяча восьмисот девяносто девятом году от туберкулёза в крайней степени истощения. На прогулки кровь пойдёт горлом, и он умрёт очень быстро.

Только произнеся это, я понял, что совершил ошибку. Нельзя было сообщать матери такие подробности, во всяком случае не сразу.


От моих слов лицо матери побелело, и она, уткнувшись в моё плечо, разрыдалась.

- Неужели ничего нельзя сделать? - еле слышно произнесла она.

- Сейчас это не лечится, а в будущем будут созданы лекарства для борьбы с туберкулёзной палочкой, - машинально добавил я, всё ещё не отойдя от сна.

- Но ты ведь видел будущее. Ты ведь можешь подсказать, как создать это лекарство. Прошу тебя, Никки. Сделай хоть что-нибудь, чтобы помочь своему брату, - прошептала она, глядя мне в лицо.

Я смотрел в лицо незнакомой мне женщины, которая считала меня своим сыном, и мне хотелось сделать для неё всё возможное, чтобы она перестала плакать.

- Нужны учёные, которые смогут создать это лекарство и хорошая лаборатория. Возможно, за несколько лет и удастся создать несколько доз антибиотика для борьбы с туберкулёзом, у меня есть какие-то обрывочные знания по этому вопросу. Помню, что пенициллин не помогает, а нужен стрептомицин. Какие-то грибки из почвы и что-то там ещё. Нужно несколько групп учёных, чтобы они работали с разными видами грибков, тогда шансы найти нужный будут в несколько раз больше, - сказал я, глядя ей в глаза.

Когда сказанное мной дошло до неё, её глаза сузились, и было видно, как она сосредоточено о чём-то думает. Эта маленькая, по сравнению с отцом, женщина, имела очень острый ум, и она во многом помогала управлять империей отцу, поэтому, очень быстро приняв какое-то решение, она резко встала и, посмотрев на меня, сказала:

- Будут тебе учёные. Много учёных.

После чего, развернувшись, и уже с достоинством императрицы твёрдым шагом вышла из моей спальни. В открывшуюся дверь я видел, как стоящие на страже мои охранники, вытянувшись по стойке смирно, рассматривали барельеф на потолке, не рискуя опустить взгляд на выходящую императрицу в накинутом халате.

Я понял, что она направляется сейчас к отцу и учёные будут найдены, в этом я теперь не сомневался.

Решив оставить все серьёзные мысли на завтра, я попытался уснуть, но буквально через час меня разбудили. Вошёл поручик Родионов и сообщил, что полчаса назад арестованный генерал пытался покончить собой, но его остановила жена, и он получил незначительное ранение.

Стало понятно, что мне необходимо заняться этим вопросом сейчас, иначе в следующий раз спасти генерала могут не успеть, а он сейчас единственная серьёзная зацепка для выхода на агентов французской разведки и на коррупционные схемы в Главном штабе.

Быстро одевшись в форму, я в сопровождении охраны отправился навестить генерала с супругой.

В доме, где содержался генерал, было суетно, пахло порохом и какими-то медицинскими препаратами. Генерал сидел в кресле с замотанной головой, рядом сидел врач и что-то записывал в свой журнал, а супруга генерала сидела рядом в соседнем кресле.

Войдя в комнату, я первым делом подошёл к врачу и прямо при нём вырвал из журнала, только что заполненный лист болезни и произнёс,

- У вас неточные данные доктор. На генерала было совершено покушение, но преступник промахнулся и успел скрыться.

После сказанного я посмотрел в глаза доктору и, видя его непонимание, добавил:

- Именно это должно быть указано в истории болезни, и, если вам дорога ваша жизнь и жизнь вашей семьи, именно это вы будете говорить всем до конца своих дней. Иначе можете случайно упасть на ровном месте и сломать себе шею. Это будет очень неправильно выглядеть.

Теперь в глазах доктора я увидел полное понимание, и он часто закивал головой и добавил:

- Конечно, конечно. Как я смог так ошибиться, совсем старый стал. Я сейчас всё запишу, как было на самом деле. Преступник произвёл выстрел в упор, но промахнулся, поэтому генерал оглох на правое ухо и получил незначительный ожог правой стороны головы, ближе к затылку.

- Вот и замечательно, а сейчас я попрошу оставить нас наедине. Напишите диагноз уже у себя, а мои люди потом проверят, - сказал я, посмотрев при этом на сопровождавшего меня прапорщика. Тот в ответ кивнул мне, приняв задание проверить доктора. Тот сразу же засобирался и очень быстро покинул дом.

Я подошёл к генералу и его жене. Он сидел осунувшийся, а его супруга выглядела бледной и заплаканной.

- Как это произошло? - спросил я.

- Часовой, внутри дома, заснул в прихожей, и генерал воспользовался его револьвером, но жена генерала вовремя вмешалась и смогла помешать самоубийству.

- О чём успел написать генерал? - спросил я у прапорщика.

- Он раскрыл агентурную сеть французской разведки и начал описывать случаи коррупционных сделок, - ответил поручик не задумываясь.

- Что же вы, генерал, так подло поступили по отношению к нам. Вам вначале нужно было застрелить свою жену, а потом уже стреляться самому. Ведь после вашей смерти нам пришлось бы её повесить, как и вашего сына. И виновным в этом были бы вы. Так как я предупреждал вас об этом. Поэтому, если вы действительно хотите свести счёты с жизнью, то давайте соблюдать последовательность, - произнёс я, после чего при генерале вынул один из своих револьверов и вытащил все патроны, кроме одного. Проверив, чтобы патрон находился напротив канала ствола, я взвёл курок и, схватив супругу генерала за руку, выдернул её из кресла, отчего она упала на колени прямо перед генералом, с ужасом глядя на револьвер в моей руке и чувствуя, что я задумал что-то ужасное. Вложив револьвер в руку ошарашенного генерала, я направил её прямо в голову его жены и приказал:

- Стреляйте, генерал, если вы решили уйти из жизни, то будьте так любезны, убейте её собственноручно и не перекладывайте эту обязанность на нас.

Генерал и его жена с ужасом смотрели друг на друга, огромный ствол револьвера смотрел прямо в лицо его жены, а рука генерала предательски дрожала, отчего ствол мотало из стороны в сторону.

- Ну же, генерал! Если вы промахнётесь и только раните её, вам придётся её добить. Вы же не хотите, чтобы она умерла в страшных муках с обезображенным лицом? - спросил я, добавив жёсткости в голос.

- Нет. Нет. Я не хочу её смерти, - с ужасом прокричал генерал и, выдернув свою руку из моей, отбросил револьвер в сторону.

- В таком случае, подобного больше не должно произойти. Жизнь ваших родственников в ваших руках. Вы, наверное, думаете, что это недостойно офицера и марает его честь? Но вы ошибаетесь. Предав свою страну, вы уже лишились своей чести, и я даю вам возможность восстановить её. Ваш долг как офицера - обличить всех изменников родины, замешанных в хищениях и лоббировании посторонних компаний, - сказал я и, видя непонимание в его глазах, добавил. - Хищение средств из военного бюджета страны - это самая настоящая измена родине. На похищенные деньги не было куплено оружие, построены оборонительные сооружения, корабли. Эти действия привели к снижению обороноспособности нашей страны и дали лишний бонус вероятному противнику в будущей войне. Чем это может являться, как не изменой родине? - спросил я, смотря на генерала.

- Поэтому соберитесь, генерал, и выполните свой долг, а потом можете и застрелиться, хотя, если честно, то вы ещё можете принести пользу своей родине. Ваши знания могут пригодиться, поэтому я бы рекомендовал вам заняться написанием книг по фортификации, у вас это хорошо получается, - сказал я и требовательно посмотрел на него.

Выдержав паузу, генерал произнёс:

- Я выполню свой долг, и пусть потомки рассудят меня. Подобное больше не повторится.

После этих слов я вышел на улицу, а следом за мной вышел и поручик Родионов.

- Как получилось, что охранник в комнате был один и почему он заснул? - спросил я.