Незваный, но желанный

Воодушевленная этими словами, я освободила приказного Степанова из страстной девичьей осады (женит на себе его горничная, как пить дать), попросила у Губешкиной запасной ключ (неизвестно, насколько беседа с шефом затянется) и отправилась к начальству.

Семен Аристархович ждал меня в моем кабинете, то есть в кабинете Волкова, то есть даже не Волкова, потому как Гриня официально приставом еще не являлся, а в бывшем блохинском. Как-то так. Вопросы владения шефа не волновали нисколько, обосновался он в помещении до того по-хозяйски, что даже сделал мне замечание, что-де вошла без стука. Я обиделась, но браво отрапортовала:

— Надворный советник Попович по вашему приказанию прибыла!

Крестовский отодвинул поднос с ужином, будто мое появление отшибло аппетит. Давилов, стоящий подле стола с видом услужливого официанта, посмотрел на меня укоризненно.

— Позвольте доложить, — продолжала я, — о выполнении сыскарского задания…

— Сядьте, — перебил Семен Аристархович и кивнул регистратору. — Евсей Харитонович, будьте любезны прибрать.

— Чайку не желаете? — Давилов подхватил поднос.

Вот ведь подхалим, раньше меня так обихаживал, а теперь на другой объект переключился.

Крестовский чаю не пожелал, а меня о том даже не спросили. Дождавшись, пока за регистратором закроется дверь, шеф протянул ко мне через стол ладонь:

— Оберег.

А где же «здравствуй, милая», улыбка где, взгляд нежный? Дрожащими руками сняла я с шеи серебряную цепочку с подвеской-буковкой, положила на стол, пробормотала:

— Думала, Эльдар в Крыжовень едет.

— Ошиблась. — Шеф ткнул оберег кончиком пальца, будто дохлого жука. — Он пуст!

— Чего?

— Того, Попович. Когда мы виделись с вами на перроне столичного вокзала, ваша «ять» была заряжена полностью, я специально проверил, теперь же… — Он сжал кулон в ладони, прикрыл глаза. — Будто постоянно чародейские атаки отбивал.

— Не было ничего такого.

— Понятно, — сообщил Крестовский в пространство.

Хорошо ему, мне-то понятно ничего не было. Что за ерунда? Ну ладно, положим, между нами с Семеном Аристарховичем все кончено. Ну, решил он чувства на более достойный предмет направить, бывает. На эту версию «вы» с «Попович» указывают. Но меня-то в известность поставить надобно?

Посмотрев на шефа пытливо, я заметила испарину у него на лбу, видимо, немало сил на Волкова потратить пришлось.

— Григорий Ильич в порядке? — спросила я осторожно.

Ну правильно, отставку мне после дадут, не в приказе же личные дела обсуждать. Сейчас разговор деловой.

— Кто? — распахнул Семен свои сапфировые очи. — Ах, Чарльз Гордон уездного разлива, господин Волков. Разумеется, в порядке, хороводится с великими островными чародеями, в сонных пределах находясь. И дней семь еще там находиться будет.

— Перфектно… — Я запнулась, потому что мое паразитное слово шефа не радовало. — Он хороший парень, Волков этот, и добрый сыскарь, не хотелось бы…

И снова запнулась, подвесив окончание фразы, голос дрожал, реветь хотелось. Экая ты, Крестовский, дрянь. Неужели трудно было со мною как-то мягче порвать? Хотя бы письмом. Чтоб у меня чуточку времени на страдания осталось. Я ведь не железная и сразу про несколько вещей думать не могу.

— Хороший? — Семен протянул мне цепочку. — Ну-ну…

Наши пальцы соприкоснулись, когда я брала с его ладони оберег, привычная искорка пробежала под кожей к локтю. Спокойно, Геля, дыши. Забудь обо всем, отпусти, с самого начала понятно было, что не сладится у вас. Ты женщина современных взглядов, сильная и независимая, а он… Он это он. Твой начальник. И хороший, кстати, начальник, лучший из возможных. Поэтому страдать ты после будешь, в одиночестве. Сейчас честь мундира блюди.

Медленно вернула я цепочку на шею, спрятала ее за воротом, расслабленно опустила руки на колени.

— Думаю, про господина Волкова вам уже приказные все рассказать успели.

Крестовский кивнул, указывая на картонную папку:

— Рассказать и показать.

— Тогда я, с вашего позволения, повторяться не буду. — Голос уже не дрожал, только смотреть я старалась не на собеседника, а чуть в сторону. — Приступлю непосредственно к делу, за которым вы меня в этот город направили. Блохин Степан Фомич, покойный пристав…

Рапорт длился минут двадцать. Подробно изложив все свои предположения и перечислив действия, я двигалась от события к событию. Шеф слушал внимательно, не перебивал, ему, в отличие от меня, записывать для памяти не требовалось.

Закончив, я налила из графина воды в стакан и осушила его до донышка.

— Понятно…

Я повторила манипуляции. Подождав, пока я отставлю посуду, Семен спросил с фальшивым дружелюбием:

— Стало быть, по факту у нас в приказе находится арестованная ониумщица, обвиняемая в убийстве госпожи Чиковой, и тело супруга последней?

— Именно. Мишкина в этом убийстве призналась, и как только будет возможно продолжить допросы, убийство Блохина…


— А Чиков?

— Что Чиков?

— Его застрелил некий мальчишка по фамилии Степанов из вашего револьвера?

— Да.

Смысл его вопросов от меня ускользал, потому что буквально пару минут назад я это все другими словами уже излагала. Застрелил в целях самообороны, сам о том пока не знает. И никто не знает, кроме меня, Волкова и приказного извозчика, который тело в морг отвез.

Ноздри Семена Аристарховича гневно раздувались, а глаза метали молнии, я даже о страданиях в испуге позабыла.

— То есть… — начал шеф едко, но тут в дверь постучали, и он громко велел: — Войдите!

— Ваше превосходительство, — Давилов посторонился, впуская посетителя, — тут к ее высокоблагородию…

— Евангелина Романовна! — возник на пороге адвокат Хрущ. — Доброго вечерочка.

Цепкий его взгляд метнулся от меня к Семену.

— Невыразимо счастлив лицезреть, так сказать, воочию великого чародея. — Он поклонился. — Наслышан, наслышан. Весь Крыжовень новостями бурлит. Андрон Ипатьевич Хрущ, так сказать, адвокат, к услугам вашего превосходительства.

Крестовский кивнул и посмотрел на меня со значением, я привычно подхватила мяч.

— Присаживайтесь, — предложила гостю, указывая на свободное кресло. — Здравствуйте, драгоценный Андрон Ипатьевич. В каком качестве визитируете? Защитником убийцы или распорядителем похорон?

Посетитель поправил траурную повязку у локтя.

— Поверенным в делах господина Бобруйского, о покраже заявить явился.

— Что похищено? Когда? Кем? — изобразила я деловитость.

Адвокат сел вполоборота к столу, на колени его легла кожаная папка.

— Из конторского сейфа моего клиента деньги пропали. Сто тысяч рублей ассигнациями. Когда, он не знает, с вересня в тот сейф не заглядывали, а нынче… — Он достал из папки стопочку бумаг. — Номера банковских билетов переписаны.

Я посмотрела на стопку. Адвокат продолжал:

— Подозревается в хищении господин Чиков Сергей Павлович.

Крестовский хмыкнул, я похолодела. Только что купец Бобруйский меня переиграл, даже напрягаться не пришлось. О смерти Чикова никто пока не знает, то есть кроме меня, Волкова, приказного извозчика и теперь шефа. Да и узнают, покойник оправдаться не сможет. Номера билетов банковских я, разумеется, сверю, но они сойдутся, к гадалке не ходи. И все, и концы в воду, ниточка, связывающая купца — заказчика убийства с исполнителями оборвалась.

Хрущ поглядывал горделиво, вытягивал шею, будто гриф-падальщик из школьного учебника.

— Пропал наш Сереженька со всеми деньгами. Вы уж, господа хорошие, непременно злодея арестуйте.

Семен встретился со мною глазами и приподнял саркастически брови, я залилась краской стыда. Сейчас пообещаю «всенепременно» и… Делать-то что?!

— Какая удача, Андрон Ипатьевич, — неожиданно сказал Крестовский, — что вы именно сейчас, во время отнюдь уже не присутственное, к нам заглянули.

— Простите? — Хрущ спросил, а я подумала.

— Надеюсь только, — шеф развернул на столешнице носовой платок и стал щедро умащивать его ментоловой мазью из жестянки, — что плотно поужинать вы не успели.

— Простите?..

Тут я мысленным дуэтом с адвокатом не выступала, пропитанный ментолом платок предполагал посещение морга.

— Попрошу вас в опознании поучаствовать. — Крестовский, лучась дружелюбием, поднялся из-за стола. — Евангелина Романовна…

— Могу пока номера банкнот сверить, — предложила я быстро.

Покойников я боялась, шеф об этом прекрасно знал, и в любое другое время от совместного визита к ним воздержаться позволил бы, но не сегодня.

— Не трудитесь, — улыбнулся он с нежностью, от которой у меня чуть волосы дыбом не встали, — использовать чиновницу вашего ранга для столь мелкой конторской работы…

Вздохнув, я перегнулась через стол и достала из ящика связку ключей.

— Пройдемте, господа.

За конторкой дремал письмоводитель, Давилов же устроился подле арестантской клети, видимо, наше появление прервало его задушевную беседу с давешними забулдыгами.

— К покойникам, — сообщила я в пространство, и голос предательски дрогнул. — Сопровождать не надо.

Ключи не попадали в замочные скважины, руки мелко дрожали. Семен Аристархович вздыхал при виде моей нерасторопности, отвечал на расспросы адвоката общими фразами, оказавшись в подвальном коридоре, раздул ноздри, будто принюхиваясь, похвалил: