Незримые

Блэквуд по-прежнему смотрел так, словно на его глазах случилось вопиющее святотатство.

– Пакетик вы тоже съедаете? – съязвила Одесса.

– Чайный пакетик – современное новшество. Короткий путь к готовому напитку, минуя процесс заваривания и процеживания листьев. Однако вы умудрились пренебречь даже обязательным минимумом, лишив себя удовольствия ради сиюминутной выгоды.

Одесса кивнула и пригубила чай. Вкус, как ни странно, ей понравился.

– Восхитительно, – признала она.

– Эти сущности, – продолжил Блэквуд, – откликаются на разные имена и отдают предпочтение определенным ритуалам.

– В смысле – отдают предпочтение? – растерялась Одесса.

– Одна и та же сущность способна появляться под разными именами в ритуале пало и в католическом экзорцизме, – пояснил Блэквуд. – Они обожают ролевые игры. Ложь. Притворство. Эмоции. Как будто переключаешь радиостанцию. Так и они улавливают подходящий момент.

– Вы специалист по религиоведению или нечто вроде?

– Нечто вроде.

– Похоже, вы не раз сталкивались с подобным.

– Бесчисленное множество раз в бесчисленных уголках света. Это бесконечный цикл, понимаете? Они, если так можно выразиться, инь, а я – ян.

– Фраза как из печенья с предсказаниями. Откуда вы вообще столько знаете?

– Опыт. А вот вы, похоже, новичок.

– Едва ли, – уязвленно откликнулась Одесса. – Но с Бюро сотрудничаю относительно недавно.

– Соломон когда-то был новичком. – Блэквуд окинул квартиру пристальным взглядом, словно оценивая хозяйку. – Всем нужно с чего-то начинать. Нарабатывать клиентскую базу.

– Клиентскую базу? – опешила Одесса.

– Для Бюро. Вы ведь агент.

– Я специальный агент, по должности. Но ни в коей мере не… представитель.

– Насколько мне известно, агент выступает посредником. Посланником, инструментом. Иначе говоря, представителем Федерального бюро расследований.

Одессе стало смешно.

– Неужели агент Соломон не растолковал вам элементарных вещей? Мы никакие не посредники. И поиском клиентов не занимаемся. Наши клиенты – население США, американская нация.

– Какая разница? Вы сотрудник правоохранительных органов, точка.

– Разница есть, и большая. Я офицер органов правопорядка, федеральный агент. Принесла присягу. А вы… Я до сих пор не знаю, кто вы.

– Хьюго Блэквуд. По образованию адвокат, если вас это интересует. Но не практикую уже очень много лет.

– Юрист? Значит, мы коллеги. Кстати, как вы попали в квартиру? – снова забеспокоилась Одесса.

– Через дверь.

– Там два замка.

– В курсе. Я вскрыл оба.

С минуту Одесса переваривала услышанное.

– Вежливый вор все равно остается вором.

– Уверяю, у меня и в мыслях не было посягать на вашу собственность. Может, вернемся к насущному вопросу? Думаю, вы окажете мне неоценимую помощь.

– К вопросу мы, разумеется, вернемся, но на мою помощь не рассчитывайте. Я обратилась к вам по совету агента Соломона, он говорил, вы посодействуете мне, а не наоборот.

– Для вас очень важно не допустить ни малейшего раболепия или покорности, верно?

Одесса скрестила руки на груди и с любопытством уставилась на собеседника. С ним нужно держать ухо востро. На языке у нее вертелись разные колкости, однако Блэквуд явно не хотел ее обидеть, просто констатировал факт.

Она решительно встала:

– Хочу вам кое-что показать.




Одесса открыла сохраненные в PDF статьи про осквернение могил и развернула экран к Блэквуду. Но тот лишь откинулся на спинку стула и покачал головой, не испытывая ни малейшего желания прикасаться к «Макбуку».

– Лучше вы.

– Не фанат Apple?

Блэквуд, сощурившись, всматривался в текст. Казалось, он впервые видит жидкокристаллический монитор. Блэквуд пробежал глазами историю Крошки Миа, потом переключился на мужчину, умершего в 1977 году.

– Не могли бы вы… куда подевалась первая часть документа? – растерянно спросил он.

– Позвольте. – Одесса пододвинула к себе «Макбук» и прокрутила файл к началу. – Исповедуете луддизм?

– Луддизм? Если вы о фабричных забастовках девятнадцатого века, когда люди ломали станки с целью не допустить на свои места низкоквалифицированных работников, готовых трудиться за меньшую плату, тогда нет. Ничего не имею против архаизмов. Если речь о современном искажении данного термина, подразумевающем неприятие технического прогресса в целом, тогда вы близки к истине.

– Так вот зачем столько нюансов! Письмо на бумаге, конверт определенного размера, ящик в закоулке Манхэттена. Эсэмэсками пользоваться не пробовали?

Блэквуд пропустил ее слова мимо ушей и снова углубился в текст.

– Весьма многообещающая информация. Крошка Миа страдала дегенеративным заболеванием мозга. С таким диагнозом долго не живут, но здесь особый случай. Ее останки могли счесть чудотворными. В статье не указана дата рождения, однако она есть на надгробии. Отнимем дату рождения от даты смерти и получим, что девочка провела на этом свете семьсот семьдесят семь дней. Счастливое число, если верить нумерологии.

– Семь-семь-семь, – пробормотала Одесса, впечатленная его математическими навыками.

Отставив недопитую чашку, Блэквуд поднялся. Одессу поразили его рост и худосочная комплекция, такую не приобретешь на современном питании. Вегетарианец, не иначе.

– Надо побеседовать с резуррекционистами.

– С кем?

– С теми, кто эксгумировал тело девочки. Вероятнее всего, за деньги. В статье упоминаются аресты. Организуйте мне встречу с одним, а еще лучше с обоими похитителями.

– Организовать встречу? Значит, так, мистер. Я ничего организовывать не собираюсь. По всем вопросам обращайтесь к детективам, ведущим расследование. Особенно если вы располагаете информацией, изобличающей подозреваемого.

– Ясно. По такому принципу вы писали мне письмо?

Одесса тоже встала. Ей надоели издевки незваного гостя, вломившегося к ней в дом.

– Агент Соломон настоял.

– А вы согласились по двум причинам. Во-первых, надеялись получить ответы на свои вопросы. А во-вторых, из личных соображений. Поэтому вы и решились на столь отчаянный шаг. Неужели вам до сих пор не ясно? Будь это обычное расследование, мои услуги не понадобились бы. Однако здесь все куда сложнее. И вы это понимаете.

Убедительно, но не вполне.

– Говоря юридическим языком, вы хотите, чтобы я устранилась и предоставила вам полную свободу действий? Так поступал агент Соломон? – наседала Одесса. – А вы взамен помогали ему с расследованиями?

– Как раз наоборот. Он помогал мне.

– Смутно представляю ваше сотрудничество.

– Не без оснований – поначалу он за мной охотился. Заметьте, довольно долго. – Блэквуд позволил себе чуть улыбнуться. – Долго и безуспешно. По иронии судьбы самых ценных партнеров я приобрел среди тех, кто пытался меня убить. Итак?

Одесса замялась, но все-таки решила признаться.

– Вы должны знать. Мне назначили испытательный срок и временно отстранили от дел. До вынесения заключения по первому массовому убийству. С Бюро мы сейчас на ножах. Боюсь, совсем скоро меня лишат звания агента.

Блэквуд и глазом не моргнул.

– Удостоверение ведь при вас?

– Да.

– Уверен, этого вполне достаточно.



Створки лифта разъехались перед двойными дверями, отделявшими шахту от подвального помещения гостиницы «Лексингтон регал» в Марри-Хилле. Одесса первой шагнула в узкий коридор. Хозяйственные тележки вдоль правой стены загромождали и без того тесное пространство. Одесса взяла курс на механический плеск и испанский речитатив в исполнении мужского фальцета.

За левым поворотом располагалась обогреваемая прачечная. Четыре огромные, выстроенные в ряд стиральные машины гудели без умолку, тяжелому стуку белья вторили четыре агрегата для отжима с горизонтальной загрузкой. Уроженка Южной Америки в коричневой спецовке с логотипом «Лексингтон регал» наполняла полотняную тележку тонкими гостиничными полотенцами, которые проворно штамповала складальная машина. Перед аудиторией из вращающихся барабанов, спиной к посетителям, ритмично пританцовывал мужчина в больших наушниках.

Словно уловив присутствие посторонних, мужчина обернулся и снял наушники.

– Чем могу помочь?

– Вы Мауро Эскиваль? – спросила Одесса.