Незримые

Обадайя отлично знал, что от него требуется. За сотни лет своего существования он овладел всеми профессиями, науками и искусствами. Овладел не в совершенстве, но достаточно, чтобы пустить пыль в глаза. Он мог подолгу скрываться в теле «проводника», особенно если тот редко контактировал с коллегами и семьей. Последние лет пятьдесят его кровавые расправы привлекали определенный спектр людей – врачей, полицейских, пожарных; зачастую именно в них Обадайя находил временное пристанище.

Он до последнего собирался поработить женщину-агента и триумфально завершить жатву, как вдруг кое-что в фельдшере заставило его передумать. Проводник оказался женат и относительно недавно стал отцом. Вот будет потеха!

Семья обитала в скромной квартирке с тонкими стенами; Обадайя терпеливо ждал, пока соседи не отправятся на работу.

Супруга фельдшера готовила скудный завтрак. Обадайя выбрал из дешевого набора мясницкий нож – шестидюймовый, из нержавеющей стали. Качество не ахти, но сгодится.

И смеха ради решил исполнить дуплет.

Дуплеты отнимали много сил, зато сколько удовольствия!

Обадайя дважды ударил женщину острием в грудь, запрыгнул в окровавленное тело и исхитрился ранить ножом супруга. Не смертельно, только сломал ребро и проткнул легкое. После Обадайя завладел сознанием фельдшера и размозжил его жене голову. Нож намертво застрял в черепной коробке несчастной.

Обадайя набрал 911, подробно изложил ситуацию и вновь занялся женщиной.

К приезду копов фельдшер успел расчленить женщину на кусочки размером с пивную банку.

В кроватке захлебывался плачем младенец. Обадайя переметнулся к ребенку, над которым уже склонился офицер-латиноамериканец.

Второй полицейский велел фельдшеру бросить нож и, встретив отказ, спустил курок.

Латиноамериканец прикрыл малютке глаза. Обадайя с садистским удовольствием проник в офицера и, перешагнув через истерзанные тела фельдшера с супругой, направился к распахнутому окну.

Младенец полетел вниз. Пятый этаж. Обадайя видел, как он с характерным шлепком приземлился на мостовую. Слышал крики прохожих.

Второй полицейский осыпал напарника бранью. Обадайя повернулся, рука метнулась к ножу.

Полицейский выстрелил, и Обадайя всецело завладел его сознанием.



Линус и Одесса устроились на диване перед нагромождением коробочек с индийской едой, купленной через «Постмейтс», – доставка обошлась вдвое дороже самого заказа, но Линус разделял страх подруги перед одиночеством и ее нежелание выходить на улицу после наступления темноты, чтобы не нарваться на доморощенного блогера с айфоном.

Гастрономическое изобилие совершенно не ощущалось как праздник. Ничто не радовало. Обычно они с Линусом смотрели «Нетфликс» по ноутбуку или баскетбольный матч (случалось, Одесса проявляла благородство), но теперь оба старательно избегали всего, где можно наткнуться на новостные сводки. Они словно отгородились от внешнего мира невидимой стеной. Меры удручающие, но необходимые. Настроение Одессы, словно крохотный воздушный карман в ватерпасе, остро реагировало на малейшие колебания и никак не могло достичь равновесия.

Линус старался изо всех сил: заполнял паузы непринужденной болтовней, помогая скоротать время. Однако в ушах Одессы не смолкал второй голос. Ее собственный.

Ты отняла жизнь.

Она убила напарника при исполнении. Суровый, неопровержимый факт. В минуты просветления она проклинала события того страшного вечера, когда погиб Уолт Леппо. В минуты отчаяния подвергала сомнению все и вся, включая свое психическое здоровье.

Твоей карьере конец.

Тоже факт. Все, ради чего она трудилась, ради чего разгребала тонны дерьма, жертвуя собственными интересами, ее идеалы – все оказалось напрасно. Несмотря на наличие диплома, Одесса не рвалась в адвокаты. Она мечтала служить родине, работать на благо страны.

Обратной дороги нет.

Так зачем откладывать неизбежное? Не лучше ли сразу подать в отставку? Нет, это лишь усугубит ситуацию. Одесса томилась в чистилище между небом и землей в ожидании, пока бюрократическая мясорубка вынесет заведомо обвинительный вердикт и решит ее незавидную участь.

Линус с преувеличенным энтузиазмом рассказывал смешной случай на работе. Одесса слушала вполуха, внезапно ее взгляд упал на забытую у порога коробку с вещами агента Соломона. Острая еда не будоражила вкусовые рецепторы. Мир утратил свою прелесть.



О своем отсутствии Одесса предупредила нью-йоркский департамент по электронке. После чего вызвала по «Uber» такси, указав конечным пунктом адрес Эрла Соломона. При виде пассажирки водитель кроссовера – крепко сбитый выходец со Среднего Востока, экипированный гарнитурой в ухе, – взялся открыть багажник. Не переставая озираться по сторонам в поисках репортеров, Одесса с благодарностью сгрузила коробку и вдруг перехватила красноречивый взгляд водителя. Похоже, он успел причислить ее к разряду проблемных клиентов.

Ехать предстояло на юго-запад, на улицу, расположенную всего в паре кварталов от реки Делавэр, отделяющей Нью-Джерси от Пенсильвании.

Автомобиль затормозил у довоенного одноэтажного кирпичного дома, окруженного низким – едва ли трехфутовым – декоративным забором из рабицы. Соседние дома – отремонтированные, благоустроенные – смотрелись куда более презентабельно, однако жилище отставного агента оставалось подчеркнуто скромным. Водитель вытащил коробку и с облегчением вручил ее Одессе, ему явно не терпелось поскорее избавиться от сомнительной пассажирки.

– Удачи, мисс.

Наверное, решил, что она переживает разрыв. В каком-то смысле так оно и было: Одесса прощалась с карьерой и честолюбивыми замыслами. Она поблагодарила водителя и, еще до того, как автомобиль скрылся из виду, оценила поездку на пять звезд.

Удерживая коробку на весу, она выгребла в нее содержимое почтового ящика и, толкнув низенькую калитку, направилась по дорожке к входной двери. В целях безопасности на случай вездесущих соседей Одесса нарочно уронила пару писем и, наклонившись, незаметно достала ключ из-под синего керамического вазона.

Да, полицейские инстинкты забудутся еще не скоро.

Она отворила дверь и занесла коробку внутрь. В воздухе едва уловимо пахло затхлостью. Одесса прикрыла створку, по привычке крикнула: «Есть кто?» – и, не получив ответа, двинулась через малогабаритную гостиную в примыкавшую к ней кухню.

Она с чувством выполненного долга поставила коробку с почтой на кухонный островок. Наконец-то вещи вернулись к законному владельцу.

В доме царила гробовая тишина. Судя по слою пыли, сюда давно не наведывались. Одесса с интересом разглядывала гостиную: двухместный диванчик перед старым телевизором на деревянной подставке. Повернутое к экрану ветхое кресло-качалка с мягкой обивкой – очевидно, любимый предмет интерьера хозяина. На стенах в рамках висели рекламные постеры кубинских сигар. Очень скромный, сугубо мужской интерьер. Кругом царил безупречный порядок, являвший разительный контраст с хаосом, царящим в голове престарелого агента. Одесса только вздохнула, вспомнив его настоятельные просьбы опустить письмо в неприметный почтовый ящик где-то на Уолл-стрит.

В круглом аквариуме у телевизора плавал Деннис. Целый и невредимый. Одесса отнесла аквариум к раковине – сменить мутную воду. На окне с видом во двор стояла мерная баночка с кормом. Едва первые гранулы упали на поверхность, Деннис жадно набросился на угощение.


– На здоровье, приятель, – улыбнулась Одесса и занялась холодильником.

Нутро рефрижератора радовало глаз. Никакой тухлятины, за исключением недоеденных блюд в контейнерах. Витаминные коктейли, банки крем-соды. Даже выбрасывать особо нечего.

Одесса миновала короткий коридорчик и уперлась в спальню агента Соломона. Спартанская обстановка, кровать аккуратно застелена, в углу ворох ношеной одежды. Одесса постеснялась осматривать помещение, только заглянула в зеркальный шкаф-купе: старые костюмы, ярко-синяя ветровка с логотипом ФБР.

Ей представился пожилой холостяк, вероятнее всего вдовец, который предпочитает не создавать беспорядок, чтобы потом не возиться с уборкой. Живет один, но не тяготится одиночеством. Под влиянием необъяснимого порыва Одесса попробовала вообразить, как бы ей жилось в этом доме на склоне лет. Простое существование в маленькой уютной вселенной. Следом навалились другие мысли – животрепещущие, глобальные – о Линусе, будущих перспективах. Словом, о вещах, думать про которые не хотелось ни сейчас, ни в принципе.

Чтобы отвлечься, Одесса поспешила на кухню. Воодушевленный Деннис нарезал в аквариуме круги. Одесса исследовала шкафчики в поисках сменной емкости, однако ничего подходящего не обнаружила. Она обвела взглядом помещение и вдруг почувствовала смутную тревогу. Причина крылась в странной, если не сказать подозрительной планировке дома.

Девушка решительно двинулась на улицу и, выбрав подходящий ракурс, осмотрела приземистое здание. С правой стороны виднелось зашторенное окно. В той части дома скрывалась еще комната, и, возможно, не одна.

В Одессе проснулся азарт. Она повернула обратно и сразу за входной дверью наткнулась на крохотный, вделанный в стену чуланчик. На полках выстроились упаковки мешков для мусора, тут же стоял пылесос марки «Электролюкс», с гвоздика свисал рыболовный сачок, но Одесса и думать забыла про свой порыв поменять воду.

Она принялась выстукивать стены и за перегородкой с мусорными мешками услышала пустоту. Она исследовала швы и налегла плечом на правую половину.

Раздался щелчок, и задняя стенка с небольшой отдачей отворилась на петлях. За порогом царила кромешная темнота.

Одесса мешкала. А вдруг внутри окажется сексуальный притон? Работа в ФБР научила ее предполагать худшее.

Собравшись с духом, она протиснулась в узкий проем. Вместо затхлости в нос ударил свежий воздух, в котором витал едва уловимый аромат сигар. Под подошвами ощущался мягкий ковер. Одесса нащупала выключатель, и комната озарилась ярким светом.

Все пространство занимали книжные полки. Они тянулись от пола до потолка практически во всю ширину немаленьких стен, в редких промежутках виднелись старомодные, бордовые с золотом обои.

В центре – маленький письменный стол с глубоким кожаным креслом. Наушники на столешнице подключались проводами к массивному катушечному магнитофону.

Справа бесшумно крутился огромный, встроенный в перегородку вентилятор. Возле пепельницы на подставке – небольшой хьюмидор с дорогими сигарами. Сбоку от стола виднелась тележка: нижний ярус заставлен алкоголем, верхний – тяжелыми хрустальными бокалами.

Присмотревшись, Одесса ахнула. Пленки!

– Матерь божья…

На полках вместо книг теснились тонкие картонные подкассетники с семидюймовыми майларовыми пленками. Каждый корешок подписан и датирован. Номер, дата, тема. Сотни, если не тысячи бобин, в отдельных случаях сеансы растягивались на пять-шесть коробок, помеченных одним и тем же числом.

Установленные на ползунках полки выдвигались, открывая очередной ряд коробок. Никакого хаотичного нагромождения, только тщательная, методично выстроенная система.

Последние записи датировались 2019 годом. Одесса повернулась к верхней полке первого шкафа и отыскала первую по хронологии бобину.



#1001/Миссисипи, 1962/Вернон Джамус



Одесса понятия не имела, о чем речь, но мысли ее упорно возвращались к катушечному магнитофону, якобы забытому в ящике стола агента Соломона. Ей вдруг почудилось, что она бесцеремонно вторглась в личное пространство – правда, не физическое, а духовное. Проникла в святая святых, хранилище многочисленных тайн. Еще один кусочек головоломки, которую Одесса инстинктивно не хотела решать.

Бросив последний взгляд на таинственную фонотеку, Одесса погасила свет и попятилась прочь из чулана.

Потрясенная, она прислонилась к кухонному островку, как будто вернулась из другого мира. Отставной агент, в действительности не отошедший от дел. Тайная комната в его доме. Странные вопросы в больничной палате, – казалось, Эрл Соломон точно знал, что она видела – видела, чувствовала, – стоя возле остывающего трупа Уолта Леппо.

Котел? Опустить письмо в ящик на Уолл-стрит?

Чертовщина какая-то. Даже не думая менять воду, Одесса сунула аквариум с Деннисом под мышку, заперла дверь и шагнула на тротуар.



С новым адвокатом – представительницей все той же фирмы – они встретились за закрытыми дверями офиса в Среднем Манхэттене. Одессе пришлось повторить свой рассказ правозащитнице по имени Кортни, с виду чуть старше ее самой. Одетая в неброский черно-белый костюм, она непрерывно печатала на ноутбуке, однако не забывала сочувственно посматривать на клиентку. Наверное, кончики пальцев у нее слегка огрубевшие, как кошачьи подушечки.

– Спасибо, – поблагодарила Кортни, когда вконец измученная, опустошенная Одесса закончила говорить. – Похоже, уцелевшая девочка – наш единственный, точнее, главный козырь. Ее заявление звучит очень убедительно. Агент Леппо действительно пытался убить ребенка, а вы спасли ей жизнь. Этот довод решительно свидетельствует в вашу пользу, но пока неизвестно, как девочка поведет себя на людях, сумеет ли дать показания. Она по-прежнему в шоке – неудивительно, когда у тебя на глазах убивают всю семью, – поэтому при допросе могут возникнуть трудности. Кроме того, нельзя предугадать, как трагедия скажется на ее памяти.

У Одессы сердце кровью обливалось при мысли о девочке. С одной стороны, ей не терпелось увидеться с малышкой. Наверняка встреча исцеляюще подействует на обеих… но ведь может получиться наоборот: свидание лишь растравит незаживающую рану.

Пальцы Кортни забегали по тачпаду, прокручивая напечатанное.

– Точно не хотите ничего добавить?

Одесса покачала головой, твердо решив не упоминать загадочную субстанцию, отделившуюся от тела Леппо.

– Вы уже говорили, но уточним, для меня: в ту ночь вы не употребляли алкоголь или наркотики? Сейчас не принимаете психотропные вещества и не проходите курс психотерапии?

– Еще нет, – угрюмо пошутила Одесса.

– Простите мою прямоту, но… вы не состояли в романтических отношениях с Уолтом Леппо?