Невозможная загадка

На следующее утро, пока Джонс был в школе, Руби отправилась к Сэмюелу Рейнхему по приказу Гивенса и Высшего совета, чтобы подробно разузнать о тайне Грейт-Уолсингема. Руби надеялась узнать от Рейнхема и из Книги тайн хоть что-то, что убедило бы Джонса в том, что их задача не такая безнадёжная, как он считал.

Джонс казался таким маленьким и бледным, когда насыпал себе в дрожащие руки шлепковую пыль, после того как мотбэор опустел. Руби крепко обняла его, шепча на ухо, что всё образуется. Но он шепнул в ответ, что ничего не образуется, и отказался объяснить почему. Она не на шутку встревожилась, видя, что он до смерти напуган. Когда ей удалось наконец заснуть, его голос проник в её сны и вызвал кошмарные образы того, что поджидало её в Грейт-Уолсингеме. Теперь, утром нового дня, подставив лицо тёплому солнцу, она ощутила надежду. Вместе они с Джонсом разгадают эту тайну. Вместе им всё по плечу.

Дом Рейнхема затерялся в сельской глубинке, в конце тихой улочки. Каменная кладка переливалась медовыми оттенками, когда её касались лучи тёплого осеннего солнца. Высокий холм поднимался над домом, издалека он походил на гигантскую зелёную волну, которая вот-вот обрушится на тёмную шиферную крышу.

Рейнхем ждал Руби на краю пруда справа от дома, куда впадал узкий бурлящий ручеёк. Он приложил палец к губам, когда увидел её, и продолжил бросать кусочки хлеба в воду, приманивая стайку уток с берега. Долго убеждать их не пришлось, и, смешно переваливаясь, они шумно вошли в воду, чтобы подобрать угощенье. Воюя между собой за кусочки хлеба, они не заметили, что кто-то к ним плывёт. Чёрная змея скользила в воде, поднималась на поверхность, затем снова исчезала в глубине, почти не вызывая рябь. Рейнхем бросил ещё хлеба и даже глазом не моргнул, когда внезапно поднялись брызги и, громко крякая, утки поднялись в воздух – все, кроме одной. Стиснув длинные челюсти, змея уволокла её в глубину, и лишь одно-единственное пёрышко опустилось на поверхность и теперь покачивалось на волнах.

Рейнхем пожал плечами, когда Руби отошла от берега.

– Не бойся, малый водяной змей живёт только в воде. – Он отряхнул руки, и хлебные крошки усеяли траву. – Я взял себе пару особей, чтобы было не так одиноко, раз у меня нет ученика.

– Их можно дрессировать?

– Нет, не думаю, – он улыбнулся. – По крайней мере, не так, как твоего скакку. Весьма впечатляет. – Улыбка снова озарила его лицо, но лишь на мгновение. – Хотя этого мало, как я понимаю.

– Думаешь, скакка пригодится в Грейт-Уолсингеме? У меня есть экземпляр книги Лафура с подробным описанием методов дрессировки.

Рейнхем вздохнул и направился обратно к дому.

– Руби, я не уверен, что смогу помочь вам с Джонсом в этом деле. Зайдём в дом, и я покажу почему.

В прихожей стояли высоченные стопки книг, многие из них обросли пыльной паутиной, и пришлось их осторожно обойти. Раз не было ученика, которому нужно подавать пример, Рейнхем жил так, как ему заблагорассудится, не ограничивая себя строгим кодексом дисциплины и чистоты, которому следовали другие Опустошители. Руби помнила, как Рейнхем простоял почти весь вечер у Гивенса один, в стороне от всех, и решила, что теперь понимает его чуть лучше, – она сама прекрасно знала, что значит быть изгоем.

Пока она шла за ним по дому, она заметила, что почти на всех дверях висят маленькие белые карточки с надписью чёрными чернилами. Она догадалась, что это названия дел из Книги тайн. Некоторые комнаты посвящались одному делу, а некоторые – сразу трём или четырём. Руби остановилась перед одной дверью и прочитала список:



Чертята-вампиры

Золотое пятно

Руины замка Грант



– Всё это очень любопытные дела, – сказал Рейнхем.

– Почему они в одной комнате?

– Иногда я храню дела вместе, чтобы сэкономить место, особенно если я лишь недавно взялся за них и материала немного. Но иногда это помогает мне думать. Если я работаю над делом, которое зашло в тупик, бывает полезно переключиться на что-то другое. Временами что-то в одном деле наводит меня на мысль о другом, словно они раскрывают тайну друг друга.

– Вижу, ты много времени тратишь на размышления, – сказала Руби, открыв дверь и заметив красную нить, протянутую между заметками и бумагами, прикреплёнными к стене.

– Что сказать, я почти всё время один, как ты наверняка заметила.

Руби остановилась у другой двери. Название на карточке заставило её похолодеть, как только она прочитала его. Заглянув в комнату, она увидела очень реалистичный портрет Томаса Гэбриела, приклеенный к стене. У неё волосы на затылке зашевелились, когда она вспомнила, с какой ненавистью мальчик смотрел на неё в их последнюю встречу. Он хотел только одного – отомстить ей за то, что она его перехитрила с помощью волшебного зеркала.

– Зайди, осмотрись, – предложил Рейнхем, открывая дверь настежь.

Руби увидела карты речных островов, на которых она побывала вместе с Джонсом и Томасом Гэбриелом. Тут была фотография аббатства Святого Ансельма. Но её снова привлёк портрет Томаса Гэбриела.

– Он так злился, – прошептала она. – Чёрный амулет изменил его.

– По крайней мере, гнев не лишил его благоразумия. Он надёжно спрятался от всех.

– Знаю, я пыталась разыскать его с помощью волшебного зеркала, но не смогла.

– Может, он что-то говорил тебе? Что-то, что подскажет нам, где его искать?

Руби покачала головой.

– Я не знала Томаса Гэбриела так хорошо, как знаю Джонса. Но, думаю, ему сейчас очень одиноко. Это поможет? – Рейнхем кивнул, а затем нацарапал что-то на листе бумаги и приклеил его на стену. Это было одно слово: «Одиноко?» Он глядел на него с минуту. Затем вздохнул и проводил Руби из комнаты. Руби не удержалась и, уходя, ещё раз взглянула на портрет Томаса Гэбриела. Где же он? – подумала она.

– Ещё кое-что, – сказала она, – если когда-нибудь найдёшь его, я не хочу его видеть. Никогда. После того, что он пытался сотворить со мной и Джонсом. Даже не знаю, что я сделаю, если мы встретимся. Но зрелище будет не из приятных.

Рейнхем задумался, затем кивнул и показал на дальний конец коридора.

– Мой кабинет там. Я взял на себя смелость подготовить для тебя всё, что у меня есть по Грейт-Уолсингему.

В серой бумажной папке на рабочем столе в его кабинете был один-единственный лист. Раздел, вырванный из карты национального картографического агентства, где город Грейт-Уолсингем был обведён красным. Руби едва помнила значение символов на картах, которые учила в школе, совсем в другой жизни, но догадалась, что Грейт-Уолсингем расположен на равнинной части страны. Река, пересекавшая его, извивалась кольцами, как змея, ползущая по странице.


– Это у моря? – спросила она.

– Думаю, да. Я там никогда не был. Нет смысла, – он вздохнул.

– Что же такого ужасного в этом месте?

– Руби, Грейт-Уолсингем – самый таинственный и опасный город в стране, по мнению Ордена. Там пропало без вести больше Опустошителей, чем где-либо ещё. И обычных людей тоже. Никто из Ордена не сумел объяснить почему. Мой предшественник исчез там однажды ночью, а он был выдающимся Опустошителем. Он раскрыл больше двадцати дел из Книги тайн, прежде чем сгинуть, а это больше, чем кто-либо.

Руби глядела на карту и старалась представить себе, как выглядит город на самом деле, – тёмные аллеи, заброшенные здания.

– С чего мне начать? Должны же быть хоть какие-то догадки.

– В Книге тайн собраны некоторые детали, и я, конечно же, покажу их тебе. – Рейнхем покачал головой и тяжело вздохнул, прежде чем вытащить книгу из кармана пальто. – Но здесь почти ничего нет, кроме списка пропавших Опустошителей.

– Почему они отправились туда, если там так опасно? – спросила Руби, пока Рейнхем листал страницы.

– Попытать счастья. Тайна сводила людей с ума – вначале. Большинство Опустошителей хотели оставить своё имя в истории Ордена, став первыми, кто разгадает происходящее. Но новизна и шумиха прошли, когда столько людей исчезли бесследно. Со временем тайна попала в книгу и стала очередным делом моего предшественника – а потом и моим. В наши дни Грейт-Уолсингем привлекает лишь два типа Опустошителей – безрассудных и глупых.

Рейнхем лизнул кончик пальца и перевернул ещё несколько страниц, пока не нашёл, что искал.

– Есть лишь одно описание, – он протянул книгу Руби, чтобы она взглянула на фотографию человека с чёрными усами и аккуратным пробором на голове. – Это дневник Опустошителя по имени Оливер Фредерикс. Он отправился туда незадолго до того, как дело попало в Книгу тайн. Фредерикс не обладал особыми талантами, насколько мне известно. Его записи говорят о довольно посредственных достижениях. Так что вполне возможно, что он искал славы, как все остальные. Однако кое-что его отличало: он был щедрым человеком. Осознавая опасность, он решил оставить дневник на своём рабочем столе, на тот случай если он исчезнет, – чтобы помочь другим.

– Как я понимаю, кроме него никто не додумался до этого.

Рейнхем улыбнулся.

– Ты ведь знаешь Опустошителей с их чудовищным тщеславием. Оставить подсказки – значит подарить кому-то другому возможность разгадать эту тайну.

– Тщеславие не лучшее качество Ордена, правда? – заметила Руби.

– Не скажи. Тщеславие подогревает соперничество, а соперничество порождает смелость и помогает свершиться добрым делам. Но в случае Грейт-Уолсингема тщеславие действительно показало, как опасны алчность и эгоистичность, когда забываешь о благе Ордена.

– Так что же в дневнике?

– Каждую ночь после бессмысленных блужданий по городу Фредерикс возвращался домой и записывал всё, что видел. В течение первой недели ни он, ни его ученик не заметили ничего особенного. Но на восьмую ночь Фредерикс и его мальчик исчезли, и больше их никто не видел. Последняя запись в дневнике за день до этого говорит о том, что он вместе с учеником планировал осмотреть кладбище на краю города. Его исчезновение вызвало новую волну интереса на несколько месяцев. Но никто ничего не нашёл на том кладбище, и Опустошители снова стали исчезать. Как я говорил, вскоре после этого дело попало в Книгу тайн, а значит, этим делом официально запрещено заниматься всем, кроме хранителя книги. Так что я единственный, кто вправе вести расследование, или, лучше сказать, я был единственным до прошлой ночи, – Рейнхем вздохнул. – Мне искренне жаль, что дошло до этого. Я голосовал за изменение Ордена. Но, думаю, этот шанс утрачен навсегда, если, конечно, ты и твой товарищ Джонс не разгадаете тайну, которая забрала жизни стольких Опустошителей.

– Ты умеешь поддержать, – сказала Руби.

– Полагаю, тут есть один плюс. Нет ни одного сообщения о том, что в городе исчезали девочки-Опустошители.

Руби криво улыбнулась, но что-то щёлкнуло и сжалось у неё в груди, ей вдруг стало тяжело дышать. Она показала на фотографию Фредерикса в Книге тайн.

– В дневнике сказано, в котором часу он собирался на кладбище?

– Каждую ночь он выходил из дома около десяти, судя по предыдущим записям. Точнее сказать невозможно, – Рейнхем покачал головой. – Я знаю, о чём ты думаешь, но волшебное зеркало здесь не поможет. Город не появляется в зеркале. Многие мои предшественники уже пытались. А значит, вернуться в прошлое тоже не получится, – Рейнхем откашлялся. – Я слышал о твоих способностях. Поразительно!

– Не возражаешь, если я попробую с твоим зеркалом?

– Почту за честь.

Как и следовало ожидать, когда Руби попыталась вызвать в зеркале нужный образ, слушая описание церкви Грейт-Уолсингема и кладбища, которое читал ей Рейнхем из «Руководства Опустошителя по церквям Великобритании», появилось лишь размытое пятно. Когда она попробовала снова, единственное, что удалось вызвать в зеркале, – причудливый калейдоскоп красок и форм, движущихся по часовой стрелке. Даже когда она приложила руку к стеклу, оно было холодным и жёстким, каким и должно быть обычное зеркало. Пройти сквозь него было невозможно.

– Не отчаивайся, – сказал Рейнхем, пока Руби разглядывала фигуры, движущиеся в зеркале. – Теперь будет новая запись в Книге тайн.

Перед уходом Рейнхем дал ей фрагмент карты и длинный список вещей, которые, по его мнению, могут пригодиться в Грейт-Уолсингеме. Затем он поднял палец, вдруг вспомнив ещё кое-что, и бросился обратно в дом. Руби сложила обрывок карты и сунула в карман, пока ждала его у пруда в бледном солнечном свете. Многие вещи из списка Рейнхема были ей незнакомы, и это расстроило её ещё больше. Надежда узнать что-то полезное разбилась вдребезги, и теперь Грейт-Уолсингем казался ещё более мрачным и зловещим, как малый водяной змей, который притаился в глубине пруда.

– Вот она, – сказал Рейнхем, заставив Руби вздрогнуть от неожиданности. Она не сразу поняла, что он держит в руках. Это была кожаная шлейка с поводком. – Я решил, она поможет, если твой щенок услышит зов земли мёртвых. Она зачарована специально для дрессировки и намного лучше простого поводка, который был у тебя вчера. Мой мастер однажды тоже хотел обучить пса, это было давно. Она всё равно пылится без дела, – он протянул ей шлейку, и Руби взяла её. Тёмно-коричневая кожа пахла перцем, а в руке она была лёгкой и податливой. – Она меняет размер, когда щенок растёт. Если ты всё-таки сумеешь выдрессировать твоего скакку, он пригодится тебе в Грейт-Уолсингеме, особенно учитывая то, что Фредерикса последний раз видели на кладбище.

– Спасибо, – сказала Руби, повеселев. Она обняла Рейнхема, будто не надеялась увидеться с ним снова; поводок шлейки свисал до самой земли, и со стороны казалось, что Рейнхем отрастил себе изящный коричневый хвост.





Глава 7




Джонс изучал список Рейнхема, сидя за кухонным столом в доме у Руби. Из-за присутствия Мэйтланда было сложно сосредоточиться. Действие зелья ослабло, вызвав очень необычный эффект. Мастера было видно, как гаста, и слышно, но он не мог управлять Джонсом, как раньше. Покамест Мэйтланд хранил молчание и маячил перед своим учеником, мрачный словно грозовая туча. Время от времени он обрушивал на мальчика слова негодования, досадуя, что ничего не в силах сделать. Джонсу оставалось только игнорировать его, насколько это было возможно.

– Серебряная клетка для скакки влетит нам в копеечку, – сказал Джонс, показывая на первый пункт в списке и глядя на Руби, старательно избегая зрительного контакта с призрачным Мэйтландом. – Уверен, в доме найдутся взрывные шары. В фургоне достаточно соли и розмарина, а ещё жуков-вредителей, медных чешуек и железных опилок, но некоторые из этих зелий очень редкие; они дорого нам обойдутся. – Джонс провёл пальцем дальше по списку. – Флейта-рапсодия? – он зафыркал, как пропеллер, и покачал головой. – Рейнхем перечислил средства против всех тварей из Карманного бестиария. – Он вычеркнул этот пункт из списка, когда Руби села рядом с ним и отпила свой чай, затем постучал карандашом по бумаге и вздохнул.

– Неужели он не сказал ничего полезного про Грейт-Уолсингем?