Невидимый свет

— Знаете, мистер Суэггер, я тут подумал и решил, что мог бы помочь вам. Если хотите, пороюсь в картотеке шерифа и достану вам документы за пятьдесят пятый год. Могу помочь отыскать свидетелей и тому подобное. Готов попросить старослужащих, чтобы посодействовали вам. И Сэму с удовольствием помогу. Ему ведь трудно ходить; лишняя пара ног не помешает. Буду только рад.

— Вы чертовски любезны. Дело в том, что пока мы только пытаемся нащупать хоть какие-то концы. Может, тут и искать нечего. Все меняется, люди забывают. От пятьдесят пятого года мало что осталось. Если не зацепимся за что-нибудь существенное, возможно, и не задержимся здесь.

— Ну, мое дело предложить помощь, — проговорил Пек. — Если понадоблюсь, дайте знать. А пока я все же займусь картотекой, посмотрю, что можно раскопать.

— Замечательно, полицейский Пек.

— Зовите меня просто Дуэйн. Ко мне все так обращаются.

— Дуэйн, это было бы...

— Прошу прощения, — раздался незнакомый голос.

Расс обернулся. Возле них стоял бородатый мужчина лет пятидесяти в рубашке с расстегнутым воротом и широких брюках. В руках он держал тяжелую кожаную сумку, похожую на саквояж. А у них тут собирается целая компания.

— Кто из вас мистер Суэггер? — спросил незнакомец.

— Это я, — представился Боб.

— Привет. Я — Карл Филлипс. Доктор Филлипс. Преподаю судебную медицину в медицинском колледже в Файетвилле и являюсь судебно-медицинским экспертом, имею официальное удостоверение. Меня вызвал Сэм Винсент.

— Ясно.

Доктор, шагнув вперед, жестом указал на могильщиков.

— Извлекают останки, насколько я понимаю?

— Да, сэр, — ответил Боб.

— Хорошо. Я договорился с моргом Уинслоу. Там готовы предоставить нам отдельную комнату для работы. Надеюсь, вы заплатите им?

— Разумеется, — сказал Боб.

— И документы, я полагаю, в порядке? Сэм обещал все подготовить.

— Да, сэр, — подтвердил Боб. — Вот, желаете взглянуть?

— Да. В нашем штате жесткие правила в отношении того, что можно и чего нельзя делать с останками. Например, останки должны перевозиться только на катафалке. Вам это известно?

— Сэм предупредил. Я договорился. Катафалк скоро должен быть.

Доктор бегло просмотрел бумаги и удовлетворенно кивнул.

— Все в порядке. Полагаю, вы хотите поехать со мной в морг?

— Да, сэр. Ведь это мой отец.

— Позвольте быть с вами откровенным. Я знаю, что вы бывалый солдат, воевали.

— Случалось, — сказал Боб.

— Значит, вы представляете, во что превращает тело бризантное взрывчатое вещество или пулеметный огонь?

— Да, сэр.

— Так вот, это ничто по сравнению с тем, что делает с трупом время. Прошло сорок лет. То, что извлекут из земли, узнать будет нельзя. Не стану возражать против того, чтобы вы поехали со мной в морг, но, когда буду работать, видеть вас рядом не хочу. Не хочу показывать, что стало с телом вашего отца. Таково мое правило. Так что позвольте мне делать мое дело одному.

— Конечно, доктор, — согласился Боб.

— Вот и хорошо. Договорились.

— Мистер Суэггер! — обратился к Бобу старик Коггинс. Он стоял в могиле, вытирая пот со лба красным платком. — Мистер Суэггер, все, раскопали. Очень глубоко.

Доктор приблизился к краю могилы и глянул вниз.

— Мистер Коггинс, вы собираетесь поднимать гроб? — спросил он.

— Да, сэр, — ответил пожилой негр.

Боб и Расс тоже подошли к могиле. Могильщики поработали хорошо. Стенки ямы были крепкие, ровные, черные; извлеченный грунт высился рядом аккуратными горками. Расс нервно глянул вниз. На глубине пяти футов лежал облепленный глиной длинный деревянный ящик.

Доктор обернулся.


— Я бы хотел попросить вас отойти. Мне нужно кое-что проверить. Мистер Коггинс, помогите мне спуститься.

Два молодых негра, тоже с лоснящейся от пота кожей, помогли доктору спуститься на дно могилы. Тот вытащил из кармана хирургическую маску, надел ее и попросил негров вылезти из ямы.

Послышался треск ломающегося дерева: доктор Филлипс вскрывал гроб.

— Мистер Суэггер, — донеслось из ямы.

— Да, сэр.

— Боюсь, у меня для вас плохие новости.

Боб и Расс переглянулись.

— Какие, сэр? — спросил Боб.

— Этот человек убит осколком орудийного снаряда. Эго сразу видно по повреждениям скелета. Судя по состоянию останков, он погиб примерно в 1865 году.

— Черт! — воскликнул Дуэйн. — Невероятно!





Глава 17




Старик бушевал. Проклятье! Куда ж он подевался, черт побери?

Сэм утром разворошил весь кабинет и теперь выворачивал наизнанку дом.

Опять эти проклятые ублюдки! Это их рук дело!

Последнее время они постоянно над ним подшучивают. Тайком пробираются к нему в дом, пока он спит, прячут его вещи, крадут, роются в ящиках шкафа. Вчера он нашел свои носки в третьем ящике, сегодня — в верхнем. Иногда расческа и бритва лежат на раковине слева, в другой раз — справа.

Ярость, неистовая, ослепляющая, словно дым, заволакивала разум, распирала вены. На лбу даже вздулась Y-образная жилка. В висках стучало.

На днях они спрятали его трубку. Его пенковую трубку, приобретенную в Германии после войны. Он выкуривал ее каждый вечер на протяжении почти пятидесяти лет. И вот она пропала! Исчезла без следа. Они поменяли имена его внукам, перепутали двух его дочерей, которые еще не умерли.

Они переставляют его машину, когда он заходит в магазин. Меняют светофор, когда он едет через перекресток, а потом сигналят ему и грубо кричат. Иногда так сбивают его с толку, что он не может сообразить, по какой стороне дороги ехать.

Всего этого более чем достаточно, чтобы всерьез разозлить человека, но их последняя выходка — это уж чересчур.

Он всегда и во всем был аккуратен до педантичности. Он принадлежал к тому типу американцев, которые верят не просто в закон и порядок, а в то, что именно закон и есть порядок. Поэтому он вел строгий учет рабочих документов, заносил их в каталог или протоколировал, делал подробнейшие записи, изучал показания вдоль и поперек, дотошно проверял все улики и никогда не задавал дважды один и тот же вопрос или такой вопрос, на который сам не знал ответа.

Он мог любого переспорить, мог заткнуть за пояс целую команду оппонентов, пока к нему не прицепились эти невидимые черти.

Но он не собирается сдаваться. Бог свидетель. Он будет отбиваться до последнего! Для них это будет нелегкое сражение.

Сэм обвел взглядом распотрошенный подвал. Кто-то повытаскивал его папки из картотечных ящиков и свалил в беспорядочную кучу на пол. Кто сотворил такое?

Вдруг он вспомнил, что сделал это сам. Всего несколько минут назад.

Что он ищет?

Ах, да, копию составленного им в 1955 году отчета по делу об убийстве Эрла Суэггера, предназначенного для коронера. Она была у него. Должна быть. Где-то здесь лежит. Но где?

Ящик с пометкой «1955 г.» был пуст. Он опорожнил также ящики, где хранились документы за 1953 — 1957 годы, предположив, что, когда уходил со службы и перевозил все эти ящики домой, он сам или одна из его секретарш, — а он их столько перехоронил, что и не упомнить, — возможно, случайно сунули документ не на место.

А оставалась ли у него копия? Это был просто отчет о следствии, которое не служит основанием для вынесения решения о судебном преследовании или об отказе от него. Этот отчет направляется в архив коронера. Поэтому Сэм, судя по всему, тогда и не стал присоединять его к основным материалам по делу, а сунул в какую-то другую папку.

И дело совсем не в том, что его подводит память. Память тут ни при чем. Он все прекрасно помнит.

Просто в голове туман. И зрение шалит. Все его книги по-прежнему расставлены по порядку, разложены по полочкам, только вот названий на корешках он не различает. Приходится искать на ощупь. Ну как тут не злиться?

Он с ужасом думал о предстоящей встрече с Расти или как его там, черт побери. Как он скажет этому самонадеянному молокососу: «Знаешь, я не смог найти тот документ. Обещал найти, но не смог. Наверно, запамятовал».

Расти будет смотреть на него так же, как некоторые из внуков: словно на некий реликт, на внезапно ожившее древнее ископаемое, которому место в музее, под стеклом.

Ну и черт с ним! Сэма снова охватила ярость. Старческая узловатая рука сжалась в кулак. Он представил, как этот кулак врезается в челюсть Расти или как его там. Это послужило бы тому уроком.

Сэм нагнулся, но старческие кости не позволяли долго оставаться в согбенном положении. Он опустился на колени и стал собирать разбросанные папки, пытаясь складывать их по порядку.