Невидимка и (сто) одна неприятность
Часть 55 из 71 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Лагранж застыл. Я ткнула пальцем в небо, и видимо попала.
На самом деле, после ректорского вопроса тяжело было не сделать выводы. Что-то странное происходит в семье Лагранжей. И далеко не из отцовской любви забирает Лагранж-старший сына домой. И я начинала подозревать, что и к истощениям-перенасыщениям он тоже имеет непосредственное отношение.
От этого было с одной стороны чуть легче: позиция Эрика Лагранжа позволяла ему иметь секреты такого уровня, до которого девочке Элалии Хэмптон не дорасти никогда. И молчание Даниэля оно объясняло с лихвой. С другой — тяжелее. Во что он втягивает сына? Неужели нельзя обойтись без таких издевательств?..
— Ты права, Лали. Прости, — Даниэль отмер, снова приблизился ко мне и снова обнял.
И на этот раз я не вырывалась, наоборот — прильнула, уткнувшись носом в воротник рубашки.
...А потом целовалась с ним.
Посреди коридора. Среди бела дня.
И не боялась, что нас кто-то увидит.
Не боялась собственного жгучего желания, заворачивающегося внутри в тугую пружину, и с ликованием ощущала чужое.
И когда Даниэль с видимой неохотой попытался отстраниться — коридор все же, чтоб его! — я вцепилась в него, приподнялась на цыпочки и сама не веря тому, что предлагаю, прошептала на ухо:
— В пяти метрах отсюда есть чулан…
— Ла-али-и…
Горячий шепот, торопливые поцелуи в перемешку со сладкими укусами. Моя голова мечется по подушке, а пальцы сминают простынь.
— Ла-али-и…
Руки гладят, сжимают. Иногда с силой. Скользят от бедер по телу вверх, ласкают грудь, щекочут шею…
— Ла-али-и… — что-то вдруг странное в интонациях.
Мысли путаются. Я не спала ночь и день выдался бешеный, и только вроде я уснула, как… мне хорошо, но как он тут оказался?
Лежащие на моей шее пальцы вдруг сжимаются. Я распахиваю глаза, хриплю, впиваюсь ногтями в душащую руку, почему-то мертвенно ледяную и твердую как камень…
...и просыпаюсь.
Обвожу комнату ничего не понимающим взглядом. Постель сбита, по спине течет холодный пот. Сердце колотится, как сумасшедшее. И никак не получается как следует вдохнуть — замерзший воздух застревает в горле и даже как будто оседает инеем на губах.
Спокойно. Спокойно. Это сон.
Титаническим усилием воли, я заставляю себя закрыть глаза. Ме-едленно набираю в грудь носом и выдыхаю ртом, как учили при панике.
Все хорошо.
Открываю глаза.
И вижу перед собой слегка мерцающую синюю фигуру. Мужскую.
Я завизжала так, что зазвенели стекла.
Призрак мигнул и оказался совсем рядом. Нематериальная рука пронзила грудь, и как будто сжала в кулаке сердце.
Мой вопль захлебнулся, а в следующее мгновение раздался оглушительный грохот.
Призрак выпустил мое сердце, развернулся, и я сломанной куклой упала на кровать, успев услышать лишь обрывок какого-то заклинания и увидеть ядовито-зеленую вспышку. Сознание заволокла чернота, потянула, поманила за собой…
— Элалия! Открой глаза, немедленно, — приказ ввинтился в мозг, жесткие руки сгребли за плечи и с силой встряхнули так, что у меня клацнули зубы. — Сейчас же!
Я с трудом приподняла ресницы и узнала черные глаза некроманта.
Как его звали? Алисон говорила. Или не Алисон?..
Я попыталась проморгаться, но закрывшись, глаза уже почему-то не открылись.
Мужчина выругался. Мелькнула мысль — наставник же, как можно, ай яй яй.
А дальше было что-то странное. Я вроде бы и не теряла сознание. Но все происходящее как будто бы происходило не со мной. Это не меня завернули в одеяло и подхватили на руки. Не меня стремительно потащили куда-то. Поза была ужасно неудобной, но я не могладаже пальцем пошевелить, чтобы ее поменять.
Ресницы приподнимались, выхватывали огрызки замковых коридоров и снова опускались.
Возникшую перед некромантом дверь он распахнул с ноги, яркий свет резанул по зажмуренным глазам, а в ноздри ударил специфический запах целительского кабинета.
— Что?..
— Призрак. Сердце.
Одеяльный кокон исчез, вместо него меня окутала теплота магии.
Ненадолго правда. Одеяло тоже пригодилось.
Потом я сидела, завернувшись в него и меня трясло — крупной неконтролируемой дрожью, которую не помогали унять никакие дыхательные техники. Протянутое целительницей зелье в стакане, я смогла проглотить с трудом, едва не расплескав, но и оно не помогло.
А вокруг кажется что-то происходило. Звенели чьи-то голоса. Они то отдалялись то приближались, то смешивались в неразборчивую кашу, то звучали вполне отчетливо.
— ...я не могу дать ей успокоительное. Девочка только-только вышла из кризиса, это жесткое противопоказание. Вернее, я конечно, могу, но риски…
— Не надо успокоительного. Кто-нибудь, приведите Лагранжа.
За последнее слово мозг уцепился, как утопающий за соломинку. Да! Приведите! пожалуйста…
— Лали!
Я вцепилась в него с таким отчаянием, будто Даниэль Лагранж — это единственное, что удерживает меня на краю пропасти, и если отпустить его — я сорвусь туда, в бесконечную черноту. Уткнулась холодным носом в теплую шею, вдохнула всей грудью родной запах и, наконец, смогла разрыдаться.
И потусторонний холод, все еще сжимающий сердце мертвенной хваткой, начал рассасываться.
Даниэль обнимал меня, гладил по волосам, целовал виски, соленые щеки и мокрые ресницы, чуть укачивая, как ребенка, и приговаривая: “Все хорошо, моя девочка. Все хорошо, ежик. Я тут. Я с тобой. Все хорошо”.
До мозга эти слова достучались далеко не сразу. Но постепенно мое личное “успокоительное” достигло нужной концентрации в организме, и я притихла. Тело еще вздрагивало в остаточных рыданиях, глаза опухли и отказывались открываться, но страх отступил.
Последний глубокий выдох, и я смогла разжать сведенные судорогой пальцы, смявшие чужую футболку.
Вместе со мной, кажется, выдохнули все присутствующие.
— Мы провели ритуал изгнания и все прошло прекрасно.
Меня больше никуда не потащили. Выждали еще некоторое время, чтобы дать окончательно прийти в себя, умыться и вернуться под бок к Лагранжу. А потом превратили целительский кабинет в штаб борьбы против призрачных сил.
И сейчас мистер Дарруэл объяснял нам, неразумным, что же все-таки случилось.
— Но… у меня все же оставалось странное ощущение, и я решил перестраховаться и развесил по всему замку и в особенности в комнате мисс Хэмптон и на подходах к ней, специальные маяки, которые отреагируют на материализацию призрака. Когда раздался сигнал, я немедленно помчался туда и к счастью, успел…
— Вы уверены, что ритуал был произведен без ошибок?
Некромант метнул на ректора раздраженный взгляд, но запихнул профессиональную гордость поглубже и все же ответил:
— Да, уверен. Я готов его повторить, если хотите, вы можете вызвать кого-нибудь другого дня подстраховки, но… теперь я уверен, что это не даст результата. Нам надо выяснить, откуда взялись призраки, только тогда мы сможем их уничтожить, а пока мисс Хэмптон лучше покинуть замок.
Что? Покинуть “Зеленые горы”?
— Разве нужна не полная эвакуация?
— Они привязаны к мисс Хэмптон, это можно считать доказанным фактом. Если бы призрак мог навредить кому-то другому, скорее всего, он бы так и сделал. Я развешу еще больше сигналок, у нас в запасе есть от пары дней до недели — пока он не наберется сил. Но через два дня мисс Хэмптон стоит быть как можно дальше отсюда. Другой вариант, конечно, это предоставить воспитаннице круглосуточную некромантскую охрану, но вы сами понимаете, что это…
— Не вариант, — буркнул мистер Торнвел.
— Хотя бы потому, что в принципе неизвестно, когда мы сможем действительно уничтожить призрака. Всем будет проще, если мисс Хэмптон просто переждет этот момент у родителей. К тому же, если я правильно понял, угрозы срыва она больше не несет.
— Да, — мистер Торнвел кивнул и посмотрел на меня, сжавшуюся в комок на коленях у Лагранжа. — Я немедленно свяжусь с вашими родителями. Остаток ночи проведите здесь, под присмотром. И вообще… никуда не ходите одна пока что.
Даниэль на это распоряжение кивнул вместе со мной.
— Что ж… постарайтесь отдохнуть, мисс Хэмптон. Мне очень жаль, и мы сделаем все возможное, чтобы исправить ситуацию. Доброй ночи.
Ректор покинул кабинет. Покрутившись тут еще немного, навешав каких-то дополнительных то ли защит, то ли сигналок, ушел и некромант. А целительница проводила нас в смежный с кабинетом лазарет и указала на одну из коек. Дождалась, пока я туда улягусь, еще раз проверила зрачки пульс и что-то там еще и вышла, притворив за собой дверь.
Удивительное дело, но Лагранжа никто не прогнал. И спустя мгновение, он нырнул ко мне под одеяло, крепко прижимая к себе.
— Как ты? — шепот в темноте.
— Н-нормально, — запнувшись, ответила я. — Нет, перепугалась, конечно, до жути, но уже все хорошо. Правда.
Я помолчала немного и произнесла едва слышно:
На самом деле, после ректорского вопроса тяжело было не сделать выводы. Что-то странное происходит в семье Лагранжей. И далеко не из отцовской любви забирает Лагранж-старший сына домой. И я начинала подозревать, что и к истощениям-перенасыщениям он тоже имеет непосредственное отношение.
От этого было с одной стороны чуть легче: позиция Эрика Лагранжа позволяла ему иметь секреты такого уровня, до которого девочке Элалии Хэмптон не дорасти никогда. И молчание Даниэля оно объясняло с лихвой. С другой — тяжелее. Во что он втягивает сына? Неужели нельзя обойтись без таких издевательств?..
— Ты права, Лали. Прости, — Даниэль отмер, снова приблизился ко мне и снова обнял.
И на этот раз я не вырывалась, наоборот — прильнула, уткнувшись носом в воротник рубашки.
...А потом целовалась с ним.
Посреди коридора. Среди бела дня.
И не боялась, что нас кто-то увидит.
Не боялась собственного жгучего желания, заворачивающегося внутри в тугую пружину, и с ликованием ощущала чужое.
И когда Даниэль с видимой неохотой попытался отстраниться — коридор все же, чтоб его! — я вцепилась в него, приподнялась на цыпочки и сама не веря тому, что предлагаю, прошептала на ухо:
— В пяти метрах отсюда есть чулан…
— Ла-али-и…
Горячий шепот, торопливые поцелуи в перемешку со сладкими укусами. Моя голова мечется по подушке, а пальцы сминают простынь.
— Ла-али-и…
Руки гладят, сжимают. Иногда с силой. Скользят от бедер по телу вверх, ласкают грудь, щекочут шею…
— Ла-али-и… — что-то вдруг странное в интонациях.
Мысли путаются. Я не спала ночь и день выдался бешеный, и только вроде я уснула, как… мне хорошо, но как он тут оказался?
Лежащие на моей шее пальцы вдруг сжимаются. Я распахиваю глаза, хриплю, впиваюсь ногтями в душащую руку, почему-то мертвенно ледяную и твердую как камень…
...и просыпаюсь.
Обвожу комнату ничего не понимающим взглядом. Постель сбита, по спине течет холодный пот. Сердце колотится, как сумасшедшее. И никак не получается как следует вдохнуть — замерзший воздух застревает в горле и даже как будто оседает инеем на губах.
Спокойно. Спокойно. Это сон.
Титаническим усилием воли, я заставляю себя закрыть глаза. Ме-едленно набираю в грудь носом и выдыхаю ртом, как учили при панике.
Все хорошо.
Открываю глаза.
И вижу перед собой слегка мерцающую синюю фигуру. Мужскую.
Я завизжала так, что зазвенели стекла.
Призрак мигнул и оказался совсем рядом. Нематериальная рука пронзила грудь, и как будто сжала в кулаке сердце.
Мой вопль захлебнулся, а в следующее мгновение раздался оглушительный грохот.
Призрак выпустил мое сердце, развернулся, и я сломанной куклой упала на кровать, успев услышать лишь обрывок какого-то заклинания и увидеть ядовито-зеленую вспышку. Сознание заволокла чернота, потянула, поманила за собой…
— Элалия! Открой глаза, немедленно, — приказ ввинтился в мозг, жесткие руки сгребли за плечи и с силой встряхнули так, что у меня клацнули зубы. — Сейчас же!
Я с трудом приподняла ресницы и узнала черные глаза некроманта.
Как его звали? Алисон говорила. Или не Алисон?..
Я попыталась проморгаться, но закрывшись, глаза уже почему-то не открылись.
Мужчина выругался. Мелькнула мысль — наставник же, как можно, ай яй яй.
А дальше было что-то странное. Я вроде бы и не теряла сознание. Но все происходящее как будто бы происходило не со мной. Это не меня завернули в одеяло и подхватили на руки. Не меня стремительно потащили куда-то. Поза была ужасно неудобной, но я не могладаже пальцем пошевелить, чтобы ее поменять.
Ресницы приподнимались, выхватывали огрызки замковых коридоров и снова опускались.
Возникшую перед некромантом дверь он распахнул с ноги, яркий свет резанул по зажмуренным глазам, а в ноздри ударил специфический запах целительского кабинета.
— Что?..
— Призрак. Сердце.
Одеяльный кокон исчез, вместо него меня окутала теплота магии.
Ненадолго правда. Одеяло тоже пригодилось.
Потом я сидела, завернувшись в него и меня трясло — крупной неконтролируемой дрожью, которую не помогали унять никакие дыхательные техники. Протянутое целительницей зелье в стакане, я смогла проглотить с трудом, едва не расплескав, но и оно не помогло.
А вокруг кажется что-то происходило. Звенели чьи-то голоса. Они то отдалялись то приближались, то смешивались в неразборчивую кашу, то звучали вполне отчетливо.
— ...я не могу дать ей успокоительное. Девочка только-только вышла из кризиса, это жесткое противопоказание. Вернее, я конечно, могу, но риски…
— Не надо успокоительного. Кто-нибудь, приведите Лагранжа.
За последнее слово мозг уцепился, как утопающий за соломинку. Да! Приведите! пожалуйста…
— Лали!
Я вцепилась в него с таким отчаянием, будто Даниэль Лагранж — это единственное, что удерживает меня на краю пропасти, и если отпустить его — я сорвусь туда, в бесконечную черноту. Уткнулась холодным носом в теплую шею, вдохнула всей грудью родной запах и, наконец, смогла разрыдаться.
И потусторонний холод, все еще сжимающий сердце мертвенной хваткой, начал рассасываться.
Даниэль обнимал меня, гладил по волосам, целовал виски, соленые щеки и мокрые ресницы, чуть укачивая, как ребенка, и приговаривая: “Все хорошо, моя девочка. Все хорошо, ежик. Я тут. Я с тобой. Все хорошо”.
До мозга эти слова достучались далеко не сразу. Но постепенно мое личное “успокоительное” достигло нужной концентрации в организме, и я притихла. Тело еще вздрагивало в остаточных рыданиях, глаза опухли и отказывались открываться, но страх отступил.
Последний глубокий выдох, и я смогла разжать сведенные судорогой пальцы, смявшие чужую футболку.
Вместе со мной, кажется, выдохнули все присутствующие.
— Мы провели ритуал изгнания и все прошло прекрасно.
Меня больше никуда не потащили. Выждали еще некоторое время, чтобы дать окончательно прийти в себя, умыться и вернуться под бок к Лагранжу. А потом превратили целительский кабинет в штаб борьбы против призрачных сил.
И сейчас мистер Дарруэл объяснял нам, неразумным, что же все-таки случилось.
— Но… у меня все же оставалось странное ощущение, и я решил перестраховаться и развесил по всему замку и в особенности в комнате мисс Хэмптон и на подходах к ней, специальные маяки, которые отреагируют на материализацию призрака. Когда раздался сигнал, я немедленно помчался туда и к счастью, успел…
— Вы уверены, что ритуал был произведен без ошибок?
Некромант метнул на ректора раздраженный взгляд, но запихнул профессиональную гордость поглубже и все же ответил:
— Да, уверен. Я готов его повторить, если хотите, вы можете вызвать кого-нибудь другого дня подстраховки, но… теперь я уверен, что это не даст результата. Нам надо выяснить, откуда взялись призраки, только тогда мы сможем их уничтожить, а пока мисс Хэмптон лучше покинуть замок.
Что? Покинуть “Зеленые горы”?
— Разве нужна не полная эвакуация?
— Они привязаны к мисс Хэмптон, это можно считать доказанным фактом. Если бы призрак мог навредить кому-то другому, скорее всего, он бы так и сделал. Я развешу еще больше сигналок, у нас в запасе есть от пары дней до недели — пока он не наберется сил. Но через два дня мисс Хэмптон стоит быть как можно дальше отсюда. Другой вариант, конечно, это предоставить воспитаннице круглосуточную некромантскую охрану, но вы сами понимаете, что это…
— Не вариант, — буркнул мистер Торнвел.
— Хотя бы потому, что в принципе неизвестно, когда мы сможем действительно уничтожить призрака. Всем будет проще, если мисс Хэмптон просто переждет этот момент у родителей. К тому же, если я правильно понял, угрозы срыва она больше не несет.
— Да, — мистер Торнвел кивнул и посмотрел на меня, сжавшуюся в комок на коленях у Лагранжа. — Я немедленно свяжусь с вашими родителями. Остаток ночи проведите здесь, под присмотром. И вообще… никуда не ходите одна пока что.
Даниэль на это распоряжение кивнул вместе со мной.
— Что ж… постарайтесь отдохнуть, мисс Хэмптон. Мне очень жаль, и мы сделаем все возможное, чтобы исправить ситуацию. Доброй ночи.
Ректор покинул кабинет. Покрутившись тут еще немного, навешав каких-то дополнительных то ли защит, то ли сигналок, ушел и некромант. А целительница проводила нас в смежный с кабинетом лазарет и указала на одну из коек. Дождалась, пока я туда улягусь, еще раз проверила зрачки пульс и что-то там еще и вышла, притворив за собой дверь.
Удивительное дело, но Лагранжа никто не прогнал. И спустя мгновение, он нырнул ко мне под одеяло, крепко прижимая к себе.
— Как ты? — шепот в темноте.
— Н-нормально, — запнувшись, ответила я. — Нет, перепугалась, конечно, до жути, но уже все хорошо. Правда.
Я помолчала немного и произнесла едва слышно: