Невидимка и (сто) одна неприятность

— Ни-ког-да, — честно пообещал я ей на ухо, слегка придержав ее за талию.

Лали вспыхнула, выкрутилась, испепелила меня надменным взглядом и зашагала прочь, гордо печатая шаг. Я полюбовался несколько мгновений оскорбленно подпрыгивающими локонами и соблазнительно колыхающейся плиссированной юбкой, и снова шагнул в массажный кабинет.

Когда после процедур я поднялся на северную башню, Лали уже была там. Она сидела на полу под окном, уткнувшись в лежащую на коленях книгу. Мое появление было встречено колюче-настороженным взглядом, и инстинкт самосохранения подсказывал, что если я прямо сейчас полезу к ней с поцелуями, то в лучшем случае получу книгой по башке. В худшем — не по башке.

Я приблизился, сел рядом, а потом и лег, удобненько устроив голову на коленях у Невидимки. Знаниям пришлось потесниться. Лали сердито посопела еще несколько секунд, старательно делая вид, что не обращает на меня ни малейшего внимания, и вообще ей плевать. Но потом все же закрыла учебник и отложила в сторону. Тонкие пальцы, осторожно коснулись моего лба, убирая с него упавшие пряди челки и зарылись в волосы, вызвав мимолетную приятную дрожь по позвоночнику.

Я прикрыл глаза, чтобы не смущать девочку взглядом, и постепенно она расслабилась, убедившись, что тему массажного кабинета я поднимать не планирую. Пальцы осмелели. Они перебирали, ерошили волосы, зарывались, слегка царапая ногтями кожу головы и проводили от корней до кончиков, вытягивая до приятного покалывания.

— Как твой день? — подал я голос, с трудом выдергивая себя из полудремы — закрытые глаза, теплый живот под щекой и медитативные движения действовали не хуже снотворного.

— Хорошо, — отозвалась Лали. А потом, слегка поколебавшись, будто не была уверена, что хочет этим делиться, добавила: — У меня по контролю большой прогресс, мистер Кроуч сказал, что превосходная динамика.

— Ого! — искренне восхитился я. — Поздравляю, отличные новости!

— А у тебя? — торопливо поинтересовалась моя девочка, отчетливо засмущавшись.

Я слегка пошевелил головой, чтобы ей было удобнее.

— Ничего особенного. Нет, вру. Кое-что было о-о-очень особенное!

“Лагранж!” и возмущенный тычок в ребра были на этот раз абсолютно заслуженными, признаю. Но как тут удержаться?

Пока я кривил губы, пытаясь не ухмыляться совсем уж откровенно, Лали вдруг тихонько сказала:

— Ты видел, да?.. Мне кажется, Крис что-то задумал…

Что-то! Знаю я, что он задумал! Примерно то же, что и я! Но я-то молодец, а он подонок и хрен ему.

Самым обидным было то, что если бы не я, Лали так и оставалась бы для него Невидимкой. Это ж надо было — собственными руками!

А если учесть, что Эриндейл, судя по Мирей, из тех типажей, которые при отказе еще больше зацикливаются…

Настроение опять стремительно скатывалось к отметке “отвратительное”.

— Лали, пообещай, что если он тебя обидит, когда меня не будет рядом, — ты мне скажешь.

Девочка-невидимка молчала, не торопясь раскидываться обещаниями, которые ей не очень-то хотелось выполнять. Это напрягало еще больше. Если бы она была уверена, что Эриндейл ничего ей не сделает, она бы дала это обещание с мгновенной легкостью. А если сама Лали, которая знает его пару лет минимум в этом не уверена, то…

Я рывком сел, скидывая тонкую руку с головы, повернулся.

— Пообещай.

Лали отмерла, досадливо скривила губы, наконец-то вспомнила, что стоило бы опровергнуть мои худшие предположения:

— Да ничего он мне не сделает! Глупости.

— Лали.

— Я сама разберусь! — ежик спрятал недоверчивый нос и беззащитное пузико и растопорщил иголки.

— Тебе приятно смотреть, как Мирей на меня вешается и не иметь возможности что-либо предпринять?

Лали открыла рот. Закрыла. Снова открыла. И снова закрыла. Поджала губы.

Да-да, очень злой Даниэль. Ткнул пальцем через иголки прямо в пузико, а что поделать! Честность не позволяет заявить, что ей совершенно плевать, кто там на меня вешается, а гордость — обратное. Прости, девочка, но этот вопрос слишком серьезен, чтобы я в нем уступил твоим заповедям Невидимки.

— Если вдруг его совсем занесет… чего не будет! — отрезала она. — Я тебе скажу.

Ах ты умница моя ревнивая!

— Иди сюда, — я распахнул объятия, и Лали со скорбным вздохом переползла ко мне на колени и обняла, уткнувшись носом в шею.

— Жаль, конечно, что ты уезжаешь, — едва слышно пробормотала она моему воротнику. — Нам в эти выходные обещали поход в горы. Там красиво…

Я тоже буду по тебе скучать, девочка.



Сегодня на пороге меня не встречали.

— Мистер Лагранж ждет вас в своем кабинете через два часа, мастер Даниэль. Ужин сейчас подадут в вашу комнату, или вы желаете, чтобы накрыли в столовой?

— В комнату, — бросил я, а сам направился к телефону. Неизвестно, выпадет ли мне за выходные другой шанс сделать то, что я хотел, так что надо пользоваться.


Я набрал нужный номер.

Три долгих гудка, “алло” на том конце провода и тонкий, едва слышный щелчок, подтверждающий, что с одного из смежных аппаратов также была снята трубка и мой разговор абсолютно не является приватным.

— Привет, Саммерс.

— Лагранж? Ты ли это, умник? Сколько лет сколько зим! Ты там не стух еще балду пинать? Завязывай уже с курортами и возвращайся, мы без тебя в последнем матче продули три-ноль.

— Как только — так сразу, Саммерс, как только — так сразу, — хмыкнул я. — Я по делу.

— Не по делу от тебя и не дождешься, вываливай.

— Ты так и живешь с Арвингом?

— Ну не всем же иметь богатенького папочку, кому-то надо и подрабатывать, и за жилье платить…

— Дай его, а?

— Сволочь ты, Лагранж. Корыстная причем. Хоть бы “как дела?” спросил.

— Как дела?

— Иди ты на… — с чувством отозвался старый приятель и гаркнул в сторону: — Черный, тут тебя!

— Слушаю, — произнес в трубку единственный знакомый лично мне некромант, Николас Арвинг, студент пятого курса факультета высшей некромантии Королевской Академии.

— Привет, Ник. Даниэль Лагранж, нужна твоя консультация. У меня тут такое дело…

Пересказ всех “призрачных” перипетий в Горках вышел довольно продолжительным, из всех деталей я переиначил разве что самое начало: Лали тащила меня в комнату не чтобы реанимировать, а помогала добраться до медотсека с вывихнутой ногой, которую не могла залечить сама.

Арвинг слушал внимательно, даже переспрашивал и уточнял отдельные моменты, а присутствие в разговоре “третьего лишнего” меня не смущало. Если отец пожелает вмешаться — милости прошу. Но скорее всего — не пожелает.

“Ты достаточно взрослый для того, чтобы учиться решать свои проблемы самостоятельно”.

Это было поздравление на четырнадцатый день рождения.

Я обещал Лали, что не сообщу наставникам и этого я не сделаю. Но между ее безопасностью и сентиментальной благодарностью к давно умершему человеку я выберу безопасность. Лично меня призрак в своих добрых намерениях не убедил.

— Да, ты прав, — помолчав, произнес Арвинг, когда я закончил. — Там у вас какая-то хрень творится. Так сходу и не соображу, что это может быть и откуда оно взялось. Но кое-что я все же могу пояснить. Закрыв девушку от некросрыва, призрак потратился очень серьезно. Такие мигающие, нестабильные образы характерны именно для тех, кто уже на грани развоплощения. Ему или понадобится длительное восстановление, или ваша проблема решится сама собой — он развоплотится без лишней помощи. С учетом того, что картина мне до конца не ясна, тяжело давать конкретные прогнозы, но, думаю, в ближайшую пару недель он вас не побеспокоит.

Это радует, конечно, но вот “какая-то хрень” из уст опытного некроманта меня категорически не воодушевляла.

— Еще по поводу твоей девчонки. Об этом ты в “Начальной и общей некромантии” не прочитаешь, — Ник позволил себе короткий укол в сторону моих научных изысканий в горочной библиотеке, — но на самом деле призраки нередко выбирают себе какого-то конкретного человека. И для того, чтобы донимать и для того, чтобы наносить добро. Иногда совершенно спонтанно, руководствуясь какими-то там своими потусторонними логиками. С такой привязкой в реальном мире ему проще действовать, не распыляясь. Опережая твои вопросы, отдельно привязку ты не разорвешь — надо или уничтожить, или освободить призрака. Но никакого негативного влияния на привязанного она не несет: силы не выкачивает, стареть не заставляет… дада, дурацкие слухи, бывает, ползают и в научной среде…

— Посоветовать что-то можешь?

— Могу. Перестать страдать фигней и вызвать на место некроманта. Кстати мне тема для дипломной работы нужна, а у вас там что-то похожее на подходящий материальчик…

— Валяй, напрашивайся. Только давай без упоминания моего имени, а?

— Всю малину обломал. Ладно, выкручусь. И позвони через недельку, может что еще скажу.

— Понятно, спасибо.

Мы распрощались. Я положил трубку, постоял немного в раздумьях обо всем сразу, а потом, словно очнувшись, тряхнул головой и отправился к себе, ужинать.



Разговор в отцовском кабинете больше был похож на врачебный осмотр. Диагностика — сложные схемы, копающие куда глубже стандартных заклинаний. Замеры, тесты, вопросы о самочувствии…

Я отвечал механически, мысленно пребывая не здесь.

Было сложно сказать, удовлетворил ли отца результат, но я в любом случае был рад, когда все закончилось. Натянул футболку и направился к двери.

— Даниэль.

Я механически остановился, не оборачиваясь, на выходе из отцовского кабинета.

— Изволь стоять ко мне лицом, когда я с тобой разговариваю.

Я подчинился, подняв максимально бесстрастный взгляд на человека, видеть которого мне совершенно не хотелось.

— Мистер Даст сообщил, что в прошлое воскресенье ты делал покупку в ювелирном магазине. Могу я узнать об этом подробнее?