Невидимка и (сто) одна неприятность

И, наверное, действительно не случится ничего страшного, если я разрешу себе немножко любопытства.

А ему — немножко себя.

Даниэль развернул меня к себе лицом, и теперь мои колени упирались в кровать по обе стороны от него. Его руки покинули талию и теперь трогали, гладили, сжимали бедра сквозь тонкую ткань. И я порадовалась, что на ночную вылазку надела спортивный костюм. Если бы на мне сейчас была юбка…

От одной только мысли о том, как эти руки мазнули бы по обнаженной коже, она покрылась мурашками, и снова внутри стрельнуло острое и одновременно тянущее ощущение.

Губы Даниэля снова неумолимо двинулись вниз по шее выцеловывая, прихватывая, и я запрокинула голову, позволяя этим губам делать все, что им заблагорассудится.

И вдруг, легонько куснув напоследок в место, где шея переходила в плечо, Даниэль остановился, отстранился и посмотрел мне в глаза, молчаливо приглашая.

“Попробуй сама. Тебе понравится”, — как будто бы прозвучало в моей голове.

Я осторожно коснулась поцелуем линии подбородка. Она была жестче, чем губы, и немного, самую малость шершавая. Прочертила носом, губами до самого уха, пытаясь лучше прочувствовать и запомнить это ощущение. Губы были сладкие. А кожа — соленая. И на языке оседает вкусом аромат одеколона.

Даниэль дышит тихо, но прерывисто, и его пальцы с силой сжимают мои бедра, пока я исследую ухо, как он — губами, зубами, языком, пытаясь понять, что он чувствовал, когда делал это со мной, и что чувствую я.

Мне нравится.

И процесс — и то, как он реагирует. Как вздрагивает сильное тело под моими руками, и как сбивается дыхание.

Я глажу широкие плечи, обтянутые белой тканью футболки, слегка царапаю их ногтями, кладу ладони на часто вздымающуюся грудь.

С меня каким-то чудесным образом стянута кофта — я даже не заметила когда и как. И горячие ладони скользят по обнаженной коже, а потом ложатся на талию и пальцы осторожно поддергивают маечку.

Взгляд Даниэля обжигает. Когда он снова целует меня — это снова иначе. Сильно, глубоко, с полным осознанием своего права. Жажда, пульсация внутри становится просто невыносимой, и когда он надавливает мне на талию ладонью — кожа к коже, без тканевой преграды, я делаю непроизвольное движение бедрами и вдруг ощущаю…



Даниэль



Когда Лали в моих объятиях снова заледенела, зажатая и напряженная до предела, а во взгляде мелькнул испуг, я с трудом сдержал стон.

Господи боже, дай мне еще немного выдержки!

Да, я ей обещал. Но я не думал, что она позволит зайти так далеко, и остановит обоих гораздо раньше...

Давай-давай, вали все на девушку, очень по-мужски.

Закрыв глаза, я уткнулся лбом в лоб Лали. Вытащил руки из-под майки, одернул ее, пригладил ткань.

Дышим. Дышим.

А то разогнался…

Меньше всего на свете мне сейчас хотелось ее отпускать, но усилием воли я заставил себя выпрямиться.

Теперь черные глаза смотрели на меня виновато, и от этого хотелось выругаться.

— Я, наверное, пойду… — прошелестела включившаяся в Лали Невидимка и сползла с меня на пол, растерянно огляделась в поисках кофты.

Нет, останься?

Да, иди?

Два одинаково дурацких варианта ответа.

— Я тебя провожу.

— Зачем? — Элалия упаковалась в свою кофту и, кажется, ощутила себя чуточку увереннее, по крайней мере, голос окреп. — Я же не заблужусь, да и вдруг кто-то увидит…

— Среди ночи? — хмыкнул я.

— Ты думаешь мы в Горках одни такие идиоты, которые ночами не спят?

— Такие — точно одни. А еще с последнего появления призрака прошла куча времени, так что…

Лали зябко передернула плечами, пряча руки в карманы.

— Не похоже, что он опасен…


— Опять на крышу захотелось? Хватит трусить, если вдруг мы действительно кого-то встретим, скажу, что это я заблудился и ты показываешь мне дорогу!

Опущенные уголки губ наконец приподнялись.

— В женское крыло?

— Ой все! — я закатил глаза и первым двинулся в сторону двери.

Лали догнала меня через несколько шагов. Прохладная ладошка скользнула в мою руку, и я ее крепко сжал.

Вдруг подумалось, что мне ужасно хотелось бы увезти ее отсюда. Вытряхнуть ее из Горок. И Горки — из нее. Вместе со всеми страхами, комплексами и искусственными баррикадами.

Она не должна здесь находиться, ей здесь не место.

Она должна учиться, ходить под парусом, болтать с подружками в кафе…

А не торчать безвылазно в темном замке в компании сидящих у нее на шее придурков, шарахаясь от каждой тени, с ощущением абсолютной ненужности.

Собственное бессилие бесило сегодня как никогда.

А провожать я все же пошел не зря…

Мы поднимались по лестнице, когда пространство вокруг внезапно странно задрожало. Я замер, как вкопанный, Лали вжалась в мою спину. Стены вокруг как-то дергано поплыли и снова мир знакомо окрасился в легкий зеленоватый свет.

Некоторые полезные плетения вынырнули из недр тренированой памяти сами собой, где-то в солнечном сплетении потеплело — сила пришла в боевую готовность.

— Наверху, — прошептала Лали.

Призрачная девушка действительно обнаружилась на следующем этаже. Она стояла возле перил и смотрела на нас немигающим и не очень-то дружелюбным взглядом. А еще рвано мерцала, пропадая то полностью, от отдельными частями картинки, как будто у нее не получалось удерживать облик целиком.

Убедившись, что мы оба на нее смотрим, она, нелепо взмахнув руками, будто потеряла равновесие, шагнула вперед…

Сквозь перила, вниз.

Мимо нас мелькнуло искаженное ужасом лицо.

Лали ахнула, зажав рот ладонью.

Я стремительно перегнулся, чтобы посмотреть вниз и успел увидеть мерцающее распростертое “тело” — неестественная, изломанная поза, растекающаяся кровь — за секунду до того, как оно исчезло.

Когда Лали перегнулась рядом, она уже ничего не увидела.

Да чтоб вас всех! Что за хрень тут творится?!

Желание выгрызть проход в каменных стенах, взять седую девочку в охапку и свалить отсюда куда подальше заныло с новой силой.

— Что с ней? — прошептала Лали. — Ей плохо?

— Плохо?..

— Она выглядела какой-то несчастной. И раньше она не мерцала. Она упала. Как думаешь, зачем?

Светящийся мигающий труп отпечатался на сетчатке.

Падение — труп. Один этаж ее бы не убил, конечно. Но еще раньше была крыша. И она бежала. Куда-то?

Или, может быть, от кого-то?

— Мне кажется, — медленно и задумчиво произнес я. — Она хотела показать, как умерла.

— Упала? — переспросила Лали. Тоже что-то сопоставила в голове и добавила: — С крыши?

— Или ее столкнули.

— Я ничего не понимаю, — девушка отступила от перил и потерла виски.

Я, к сожалению, тоже. Что-то скреблось на грани сознания и подсознания, но никак не могло сформироваться в четкую мысль.

— В замке есть какие-нибудь хроники? История, записи событий я не знаю…

— Я же уже говорила, за то время, что я здесь, никто не умирал и тем более не падал с крыши.

— А раньше?

— Раньше? — Лали изумленно хлопнула ресницами. — Но ты же сказал, что…