Невидимка и (сто) одна неприятность

Итак, Лали, у тебя три варианта.

Первый — последовать мудрому совету.

Прости, Лагранж, но дать тебе сдохнуть в коридоре мне не позволяют зачатки (или остатки, тут как посмотреть) человеколюбия.

Второй — вызвать помощь.

На угрозы я плевать хотела. Хотя в исполнении сына первого мага страны они может быть и не такие беспочвенные, как хотелось бы. Вот только как-то не привыкли мы в Горках бежать со всеми своими проблемами к местному персоналу.

Остается самый дурацкий.

Я вздохнула, закинула тяжелую руку себе на плечо и, помогая себе магией, вздернула бессознательное тело на ноги.

— Ну что, красавчик, к тебе или ко мне?..

Вопрос был риторическим. К нему было бы куда как правильнее, но, к сожалению, я понятия не имела, в какой из комнат мужского крыла проживает мистер Лагранж, а сам он не спешил делиться этой конфиденциальной информацией.

Девушки, которые восхищаются высокими, широкоплечими, мускулистыми парнями, я уверена, никогда не пробовали их в одиночку тащить, иначе восхищения бы поубавилось!

Ох, Лагранж, почему ты не задохлик, вроде Флинна Кармайкла, которого один раз едва не сдуло с башни сильным ветром (и это не преувеличение, а факт)?

Магические подпорки на движущейся конструкции постоянно разваливались, я вся взмокла, волосы мерзко липли ко лбу и убрать их не получалось, по спине неприятно тек пот, дыхания не хватало. Сейчас все переосмыслю и пойду в магическую науку — изобретать левитацию для живых существ.

Между вторым и третьим этажом у меня был гигантский соблазн кинуть тушу на пол (он там не сдох еще?) и передохнуть, но я сомневалась, что после этого смогу опять его на себя взвалить.

Давай, Лали, еще одна лестница, два коридора и все.

Я выдохнула и поставила ногу на ступеньку.

Лестница поплыла. На мгновение меня накрыло ощущение абсолютной невесомости, а мир окрасился почему-то в зеленовато-голубоватые тона. Я моргнула и неожиданно осознала, что уже стою наверху.

Так. Это что еще за глюки?

Я обернулась.

Лестница как лестница. Помутнение сознания от перенапряжения?

Лагранж, висящий на мне, шевельнулся, и я чуть не скатилась по этой самой лестнице, едва не потеряв равновесие от неожиданности. Так, первым делом спасение малознакомых мужиков, глюки — потом!

Сгрузив парня на кровать, я испытала гигантское облегчение.

Совершенно напрасно, на самом деле, потому что — а дальше-то с этим мне что делать?

В сознание он так и не пришел, а к холодному поту, и прочим неутешительным симптомам прибавилось еще и затрудненное дыхание.

Я неуверенно посмотрела на закрытую дверь. Медотсек начал казаться единственным правильным вариантом. И ведь его даже не обязательно туда тащить! Достаточно выкинуть в коридор и домчать до медсестры, а там сказать, что так и было! Как он тут оказался? А мне откуда знать? По бабам пошел, и сердечко не выдержало! Спасите невинных дев от подобного разврата!..

Что ты делаешь, Лали? Правильно. Ты паникуешь. Отставить.

На курсах по оказанию первой помощи тебя чему учили?

Соберись!

Профессор Ликвин был приходящим целителем, что не мешало ему держать в страхе всех учеников. Например, он мог лишить воздуха на несколько мгновений за слишком шумное поведение, или организовать перелом одному из студентов для того, чтобы остальные могли попрактиковаться...

Успеваемость у него была стопроцентная.

Меня потряхивало, и это было плохо. Магические потоки, и так довольно своенравные в моих руках, дрожащим пальцам подчинялись с трудом. Но, перейдя на магическое зрение, я все же сумела сплести первичное диагностирующее заклинание.

Углубленное не понадобилось — магическая аура Лагранжа, блеклая и потухшая, сначала покрылась полупрозрачной пленкой, а затем вспыхнула слепяще алым.

Крайнее магическое истощение. С угрозой для жизни.

До отсека я могу и не добежать...

Вот только — я ничем не могу ему помочь. Не с моей магией. Не с моими срывами при любом более-менее энергоемком колдовстве.

Дура! Кем ты себя возомнила? Надо было сразу звать помощь!

Я бросилась к двери, уже даже взялась за ручку, когда взгляд напоролся на вырезанные на косяке символы — результат тренировок для зачета по рунной магии. Бесполезные и безжизненные символы.

Обернулась. Окинула взглядом комнату, лежащего на кровати парня. Сделала два шага назад и принялась его раздевать.

Свитер пришлось распороть, рубашку под ним лишить пуговиц — мне некогда было тратить на это время.


Так. Чем?

У меня есть напитанный силой карандаш для практических домашних заданий, и чернила с драгоценной пылью для контрольных работ. А еще у меня есть кое-что посерьезнее.

Игла вошла в палец, и я скривилась от боли, но тут же принялась вырисовывать нужные руны на гладкой коже.

Одного пальца не хватило, я проколола три прежде, чем закончила. Окинула беглым взглядом результат, проверяя нет ли ошибок, а потом решительно прижала ладони к разрисованной груди Лагранжа и отпустила собственную силу.

Мужское тело выгнуло дугой, как от электрического разряда. Над головой лопнула лампа, обрызгав меня мелкими осколками. Я втянула голову в плечи и воззвала к высшим силам, чтобы сюда сейчас не сбежалась половина замка.

Кажется, выставленные ограничители все же сработали. Не примчались сорванные сигналом о крупном срыве учителя, не вырвались из-под контроля потоки. Первая оглушающая волна силы схлынула, превращаясь в ровный поток, стабилизируемый рунами.

Я тщательно отслеживала собственное состояние, чтобы не переборщить, но, когда наконец оторвала от холодной кожи свои раскаленные ладони, знала — у меня получилось.

Вряд ли он сразу придет в себя. Организм, ошалевший от подобных перепадов уровня силы, должен успокоиться, переварить чужое. Но немедленная смерть Лагранжу больше не угрожает.

И все-таки ты, Лали, дура!

Я сначала стиснула клацающие от перенапряжения зубы, а потом подумала и сунула в рот все три пострадавших пальца разом и откинулась на стену, прикрыв глаза. Дура, конечно, но какая умница! Жаль мистер Рок не видел, он бы мне точно зачет поставил за год вперед!

Ну, или сначала запер бы в подвале на трое суток, а уже потом — зачет!

Слегка мутило, и кровяной металлический привкус во рту только усиливал это ощущение. Я вытащила пальцы и задумчиво почесала затылок.

Героическое спасение дальнего своего это, вне всякого сомнения, благородный поступок, но где мне теперь прикажете спать?

Узкая комнатушка, похожая на келью, а в ней — узкий шкафчик, зажатый между шкафчиком и стеной маленький письменный стол и такая же узкая кровать, на которой сейчас развалился дылда Лагранж, и раньше утра он вряд ли очухается. Таких излишеств как ковры и дополнительные одеяла комната воспитанника Горок не предполагала!

Ладно, допустим одеяло я свое из-под Лагранжа вытащу, обойдется и без него, и без подушки, но не на каменном же полу мне ночевать?

Я задумчиво почесала нос. Еще раз провела диагностику.

Если мои расчеты верны, то ему понадобится еще как минимум девять, а то и все десять часов на восстановление. То есть проспит до восьми. Подъем в семь…

А, гори оно все синим пламенем!

Решительно выцарапав из-под негаданного постояльца одеяло, я столь же решительно вскарабкалась на Лагранжа и, не особенно церемонясь, спихнула его ближе к краю кровати, чтобы уместиться между ним и стеной. В конце-концов, если я свалюсь с кровати, то это больно, а если он — то так ему и надо.

Все равно для того, чтобы удобно уместиться вдвоем с бессознательным телом, понадобилось некоторое количество времени, возни и компромиссов с собственными понятиями о приличиях. Подушку пришлось оставить ему, но лагранжевское плечо ее вполне заменило — хоть и жестковато, но практично!

С трудом победив соблазн в принципе устроиться не столько рядом, сколько на, обвив руками и ногами со всем комфортом, я закрыла глаза и почти мгновенно провалилась в сон.





Глава 2




Я проснулась от щекотки. Рефлекторно дернула плечом, пытаясь прикрыть шею, когда по ней мазнуло что-то теплое, и попыталась глубже зарыться носом в подушку, нащупывая соскользнувшее одеяло.

Одеяло не нащупывалось. Зато вместо него нащупалась мужская рука, лежащая на моем бедре. Пальцы стиснули тазовые косточки, вдавливая мою попу во что-то твердое, и шею снова щекотнуло — теперь горячим воздухом и, кажется, губами.

— Хм… — задумчиво прозвучало над ухом, и я окончательно пришла в себя, пружиной подскакивая на кровати.

— Ты что?!.. это что?.. — пискнула я, вжимаясь в стену. Еще осоловевшая и с трудом соображающая после сна. Нет, я не забыла, что у меня в кровати вчера оказался придурок Лагранж, но он должен был — просто обязан! — быть бессознательным.

— Это утро, детка, — хрипло отозвался парень, с сонным прищуром глядя на меня снизу вверх. — До подъема еще почти час, так что у меня еще есть время хорошенько отблагодарить тебя за помощь.

— Иди в задницу, Лагранж, натурой не беру, — огрызнулась я и нервно сглотнула.

— Сначала “иди в задницу”, а потом “натурой не беру”. Ты очень противоречивая, седая девочка.

Он сел и с хрустом потянулся, демонстрируя мне позолоченную утренним солнцем светлую копну волос, грудь расписанную моей кровью, которая за ночь местами стерлась, местами высохла и превратилась в бурые потрескавшиеся полосы, и впалый живот с хорошо очерченной мускулатурой.

Очень тяжелой мускулатурой! Со вчерашнего вечера лично я теперь люблю задохликов, надо об этом помнить!

— Раз очнулся, проваливай, — хмуро потребовала я, проигнорировав подначку.

Лагранж провел рукой по груди, растер между пальцев засохшую кровь.

— Изобретательно.