Невеста для босса

– А вот сейчас позавтракаем, и можешь заносить, – улыбнулась Роза Георгиевна. – Правильно, два раза появляться в одном и том же совершенно не стоит.

Я замерла с ложкой у рта.

– Что значит «два раза появляться»?

Где это нужно появляться второй раз?

– Но ты ведь не собираешься пропустить грандиозную вечеринку, которую я затеяла в честь своего дня рождения?

Я только глупо хлопала ресницами. Я случайно проснулась в фильме «День сурка»? Или она меня разыгрывает? Я бы не удивилась. А может, бабушка моего босса только выглядит сногсшибательно, а память уже давно не та? И она просто забыла, что веселье уже закончилось…

– Погодите, но она ведь была вчера… – сказала я осторожно.

– Ну нет… – Роза Георгиевна рассмеялась. – Вчера это так, вроде как репетиция для своих, а основное празднование будет сегодня.

Что?! Сегодня?

Сердце пропустило пару ударов и с размаху ухнуло вниз: еще одна вечеринка точно не входила в мои планы. У меня в планах было дождаться, пока Руслан Эдуардович проснется, позавтракать с ним в скромной компании человек из пятидесяти (желательно на другом конце стола), распрощаться с бабушкой, поблагодарить за все и уехать. А в машине всю дорогу или делать вид, что сплю, или молчать, уставившись в окно, чтобы не дай бог не встретиться взглядами.

Нет-нет, я не была готова ко второй части Марлезонского балета! Вот только кто ж меня спрашивал…

– Ну, пойдем же! – с энтузиазмом проговорила Роза Георгиевна. – Пока эти все сони отсыпаются, подберем тебе подходящий вечерний наряд.

И мне ничего не оставалось, кроме как подняться из-за стола и обреченно последовать за ней.





Глава 12




Я шла по коридору, сжимая в одной руке очередное трофейное платье (длинное, с глубоким декольте, потрясающего винного цвета), а в другой – такую же трофейную коробочку с украшением (что-то невероятное, с крупными алыми камнями, кажется, рубинами). Почему кажется? Потому что в камнях и драгоценностях я совершенно не разбиралась.

Дошагав до своей комнаты, я осторожно приоткрыла дверь и заглянула внутрь. На кровати уже никто не лежал с голым торсом, зато из ванной доносился шум воды и блаженное фырканье. Ну и отлично. Если я сейчас быстренько повешу платье и поставлю коробочку, то смогу исчезнуть еще до того, как из этой ванной кто-нибудь появится. И не успела я додумать мысль до конца, как живое воображение тут же подкинуло мне картинку: босс стоит на пороге в одном полотенце, небрежно обмотанном вокруг бедер, и крупные капли воды стекают по загорелой коже. Меньше надо было с утра подглядывать, сейчас бы не мерещилось всякое! Я мотнула головой, чтобы отогнать наваждение, и, конечно, тут же уронила шкатулку.

В тишине спальни раздался такой грохот, словно упала не маленькая шкатулочка из моих рук, а с неба рухнул грузовик с консервными банками. Я в ужасе застыла, ожидая, что на такой шум сейчас босс выскочит даже без полотенца. Но, к счастью, обошлось: он продолжал весело фыркать и плескаться. Я подобрала шкатулку, которая даже не раскрылась, внимательно осмотрела ее. Вроде никаких повреждений… Нет, все-таки нельзя брать чужие дорогие вещи, иначе будешь всю дорогу паниковать: вдруг что-то испортишь или сломаешь. Я пощупала свое кольцо, убедившись, что оно на месте, на цыпочках прокралась к шкафу, повесила платье. Аккуратно водрузила шкатулку на трюмо и уже пробиралась обратно к выходу, как вдруг шум воды прекратился и на пороге ванной нарисовался мой босс.

Нет, выглядел он, конечно, не так, как я себе нафантазировала. Вместо полотенца на его бедрах были свободные шорты. Полотенцем он вытирал голову, а вот крупные капли воды на торсе были практически такими, какими я себе представляла. Они подрагивали на смуглой гладкой коже, под которой перекатывались упругие мышцы, и стекали вниз. Стекали и стекали, расплываясь мокрыми пятнами на резинке шортов…

Дышать стало трудно, мысли куда-то разбежались.

– Ой, – пискнула я, опомнившись, и отвернулась.

Надеюсь, босс не заметил, как я на него пялилась.

– Доброе утро, ранняя пташка, – проговорил босс как-то подозрительно весело. Точно заметил…

Он прошлепал босиком, обхватил сзади сильными руками, притягивая к себе, и поцеловал в макушку. Колючие сладкие мурашки мгновенно рассыпались по всей коже, даже по лбу и по щекам. И вовсе не потому, что руки и тело, к которому меня крепко прижали, были прохладными, словно босс обливался холодной водой. А может, и обливался. Носа коснулся едва заметный коктейль запахов терпкого геля и чистой мужской кожи. В голове стало пусто, захотелось запрокинуть ее на мускулистое плечо, закрыть глаза и обмякнуть. И стоять так долго-долго, не шевелясь. А потом слегка развернуть лицо и… Я сглотнула пересохшим горлом, пытаясь прийти в себя. Так. Это совсем неправильные мысли. И ощущения тоже неправильные.

Головокружение, подкашивающиеся коленки, блаженная слабость, дурман в голове и полное отсутствие здравого смысла – в общем, все вчерашние симптомы на месте. С одной лишь разницей: теперь я не смогу списать это все на шампанское. Я осторожно высвободилась, сделала шаг вперед и, не оборачиваясь, как можно спокойнее сказала (хотя до спокойствия мне было очень далеко):

– Ведь сейчас нас никто не видит и нам не перед кем притворяться, верно?

Сзади раздался смешок, и меня снова сгребли в прохладную охапку.

– Вчера нас тоже никто не видел, – вкрадчивый хрипловатый шепот прозвучал прямо над ухом.

От легкой хрипотцы в его шепоте, от случайного прикосновения прохладных губ, от дыхания, скользнувшего по шее, в позвоночнике стало щекотно, и что-то сладко вспыхнуло в животе. Волосы на затылке моментально встали дыбом, от макушки до пят словно электрические искры проскочили, расплавляя по пути все косточки до единой. Будоражащий контраст прохладных губ и горячего дыхания сводил с ума, кружил голову, где и без того все помутилось. Да, его дыхание было совсем не прохладным. Таким дыханием запросто можно было сжечь пару домов. Или одного глупого секретаря, который вот-вот растает и растечется лужицей на полу.

Стоп! Надо срочно собраться с мыслями, которые где-то спрятались, и сказать… сказать… Что сказать? Черт! Нет, так нечестно, нечестно и неправильно. Он ведь сам обратился ко мне с просьбой – спасти его от бабушки. А всего остального в нашем договоре не было. Ни того, что мы окажемся в одной постели, ни того, что он решит по утрам обнимать меня и дышать над ухом. И шептаться хриплым шепотом, от которого все слова разбегаются и совершенно невозможно соображать.

– Вчера… это… понимаете… – пробормотала я. – Простите… я не хотела… это все шампанское… Я…

Я пыталась собраться, чтобы выдать хотя бы какой-то более или менее осмысленный текст, но это было не нужно. Босс уже выпустил меня из объятий и тихо проговорил:

– Шампанское, значит? Понятно, бывает…

Странно, но, добившись наконец приличного поведения от босса (а это ведь то, чего я хотела, верно?), я почувствовала себя одинокой и брошенной. И мне стало ужасно обидно. Я чертовски разозлилась сама на себя за то, что мне стало обидно, за дурацкое головокружение, за внезапно слабеющие коленки, за предательские мурашки и глупые электрические искры, которые ни с того ни с сего начали проскакивать, стоило ему ко мне прикоснуться.

– Можешь поворачиваться, я уже одет, – насмешливо сказал босс.


Я повернулась. Он не обманул, теперь его, так сказать, образ был дополнен еще и футболкой, которая, конечно, спрятала от взглядов излишне впечатлительных особ вроде меня широкие плечи, но оставила в поле зрения мускулистые руки. Интересно, у него что, нет ничего с длинным рукавом?

– Ты же не собираешься сидеть здесь целый день? – сказал вдруг Руслан Эдуардович, быстро и небрежно причесывая еще влажные волосы.

Он стоял перед зеркалом, слегка расставив крепкие сильные ноги с длинными мышцами. Руки орудовали расческой, отчего край футболки задрался, и между нею и шортами виднелся кусок обнаженной спины. Ужасно хотелось протянуть руку и коснуться ее кончиками пальцев. Так хотелось, что я даже сцепила руки с замок. На всякий случай. Взгляд метался между полоской голой спины и ногами босса, будто ему там медом намазано, и никак не получалось отвести его в сторону. Да, кстати, хорошо бы еще шорты поменять на что-нибудь более закрытое. – Василиса! – ворвался в мои мысли голос Руслана Эдуардовича.

Синие-синие глаза вопросительно смотрели на меня из отражения в зеркале. Надеюсь, он не заметил, куда я смотрела? Изнутри поднялась жаркая волна смущения, щеки немедленно вспыхнули.

– Что? – отозвалась я, лихорадочно вспоминая, о чем шла речь.

– То! – сердито отозвался босс. Но готова поклясться, что в его взгляде мелькнуло веселье. – Я спросил, не собираешься ли ты сидеть в комнате весь день?

– А какие есть варианты? – независимо поинтересовалась я.

– Пойдем, я покажу тебе сад, он очень красивый.

Босс приглашающе протянул руку. Он что, собрался тащить меня на экскурсию прямо так, в халате?

– Мне нужно переодеться! – заявила я.

И решительно выставила босса за дверь, игнорируя ворчливые «я мог бы просто отвернуться» и «я не буду подглядывать». Я порылась в привезенных вещах и вздохнула. Ничего открытого и короткого там, естественно, не было. Все же гардеробчик подбирался в расчете на бабушку в платочке, а не на прогрессивную Розу Георгиевну. Минут через пять наряд был подобран: довольно милая и скромная белая маечка, которую я прихватила вместо ночной рубашки, и серая, в мелкий белый горошек, юбка-солнце до середины колена. Покрутившись перед зеркалом, я расчесала волосы и вышла за дверь к выразительно глянувшему на часы боссу.

Сад и правда стоил того, чтобы на него посмотреть. Он оказался огромным, скорее похожим не на сад, а на лес, в котором вполне можно заблудиться. А может, это и был облагороженный кусочек леса, не выкорчеванный при строительстве дома, а облагороженный, – кто знает. Мощеные дорожки вились между высокими деревьями, пересекали небольшие полянки с благоухающими цветами и вновь ныряли в заросли. Пройдя через темную аллейку, мы вышли к небольшому озерцу (или в саду это называется пруд?), в общем, симпатичный такой водоем, со всех сторон поросший травой и цветами.

– Как здорово! – воскликнула я. – Даже не думала, что тут такая красота.

– Этот сад – бабулина гордость. Конечно, есть специально нанятый работник, который следит за деревьями и подстригает кусты. Но цветы – святое. К ним бабуля никого не подпускает. Занимается лично, – сообщил мне Руслан Эдуардович.

И я сразу вспомнила его заверение о том, что бабушка совсем плоха. Вот совести у человека нет! Прикинув размеры сада и количество цветов, произрастающих на такой впечатляющей территории, я уперла руки в бока и развернулась к наглому обманщику, чтобы сказать что-нибудь ехидное. Даже рот открыла. Но не успела. Босс ловко ухватил меня за талию, подтащил к себе и… Горячие губы прижались к моим губам, изгиб в изгиб, томительно нежно. Накатила знакомая слабость, но не тут-то было. На сей раз я быстро собралась с силами, возмущенно пискнула и, упершись кулачками в его грудь, вывернулась из объятий.

– Ну и что это такое? – сердито осведомилась я.

– Как что? – Он указал мне рукой куда-то между деревьев. – Видишь, там окна дома.

– Не вижу. Но, допустим, они там. И что?

– И то! В комнате нас никто не мог увидеть, зато теперь могут. А мы, если помнишь, влюбленная парочка. И что это за влюбленная парочка, которая, оказавшись в таком романтичном месте, не примется тут же целоваться?

Что вообще происходит? Кто подменил моего сурового и сдержанного босса этим сексуальным маньяком?

– Вы правы, – сказала я.

И теперь уже сама приблизилась к нему. Положила ладошку на крепкую грудь, приподнялась на цыпочки, чинно поцеловала вкусно пахнущую щеку. И от греха подальше быстро отступила на шаг.

– И что это было? – спросил босс, прищурившись.

– Поцелуй. Скромный. Всем известно, что влюбленные парочки, если это приличные влюбленные парочки, набрасываются друг на друга, только когда остаются одни. А на людях не позволяют себе лишнего.

Руслан Эдуардович на мгновение задумался. Или сделал вид, что задумался. А потом сказал:

– Любопытная версия. Она достойна изучения.

Я с облегчением выдохнула. Ну наконец-то к нему вернулась способность здраво рассуждать!

– Тут ведь вот в чем вопрос, – задумчиво продолжил мой босс. – Что именно считать лишним? Например, вот это…

Он быстро протянул руку и снова поймал меня, как кот зазевавшуюся птаху. И крепко прижал к себе. Всей кожей я ощутила жар его тела, которое отделял от моего лишь тонкий слой ткани… Я запрокинула голову и наткнулась на потемневший взгляд синих глаз. Горячий, жадный, мужской. Спине стало холодно, в животе томительно сладко сжалось от неясного предвкушения.

– Вот это лишнее?

Я уже собиралась воскликнуть: да, да! Лишнее! Но из пересохшего горла вырвался лишь невнятный писк.

– Или вот это…

Он наклонился ко мне и мягко, осторожно коснулся моих губ своими. И отчего-то все возражения так и застыли невысказанными. Мои губы дрогнули в ответ. Это был совсем другой поцелуй. Долгий, тягучий, изучающий. Настоящий. И все, что мгновение назад было шуткой, вдруг стало очень серьезно. Словно две параллельные прямые все-таки встретились и пересеклись и в точке пересечения прогремел небольшой термоядерный взрыв, разнеся в клочья все, что оставалось еще разумного и осмысленного. И в голове образовалось очень много пустого места. И оно сразу начало заполняться его губами, руками, его вкусом и запахом. И вскоре все пространство оказалось занято лишь им. И это было настолько правильно, настолько важно, что по-другому и быть не могло. И непонятно, как я могла раньше без всего этого жить.

Моя рука как-то сама собой легла на мужской затылок, пальцы с наслаждением вплелись в густые жесткие волосы. В голове шумело, в ушах с грохотом стучала кровь. А мир качался под ногами, кружился в горячем дурмане, затягивал в жаркий омут вне времени и пространства…

И как же сладко было тонуть, как упоительно приятно прижиматься именно к этому мужчине, чувствуя все его тело своим телом, коленками, бедрами, животом, грудью… Ощущать на спине его чуть подрагивающие горячие руки, которые гладили, мяли, трогали, поднимались и опускались. И от их хозяйских прикосновений из груди рвались томные стоны, и он ловил их своим горячим ртом…

– Василиса… – хрипло выдохнул босс, отрываясь от моих губ, и уперся влажным лбом в мой лоб.

Босс продолжал обнимать меня, и хорошо, иначе бы я просто упала. Голова кружилась, по телу пробегали волны жара, трясло как в лихорадке, и было почти больно оттого, что поцелуй кончился… Когда мы наконец оторвались друг от друга, я уже не знала, что говорить. Если до этого момента можно было кивать на то, что он ведет себя недопустимо, то теперь и обвинить совершенно некого. Я сама позволила нам все эти недопустимости, даже увлеклась. Еще как увлеклась.