Неуправляемый мужчина

Но я не собиралась это сообщать.

— Я не сижу у тебя на крючке.

— Да что ты?! Тогда почему ты привезла это дерьмо в офис вместо того, чтобы бросить его в почтовый ящик? — спросил он, кивнув на мой рабочий стол.

Мать твою.

Он уложил меня на лопатки. Даже я не знала до этого момента, что это была игра и я в нее играла.

Черт!

Я стиснула зубы и уставилась на него.

Он снова ухмыльнулся и сжал меня в объятиях.

Полный придурок!

— Ты сама этого хотела, — тихо сказал он.

— Я хочу покончить с этим, — ответила я, осознавая свою ложь, ну, чтобы сохранить лицо.

— Ты хочешь меня.

Уфффф.

У меня перехватило дыхание.

Тэк ждал, но я не отвечала.

Затем Тэк перестал ждать.

— Ты знаешь, как я получил это имя?

— Я не хочу знать, но разве это имеет значение для тебя?

Вот. Еще одна ложь. Мне очень хотелось узнать. Меня разбирало любопытство, как только он его назвал в первый раз.

— Нет, — ответил он.

Понятно.

Я сердито посмотрела на него.

— Острый, как гвоздь, — констатировал он.

Я моргнула.

Затем губы сами собой спросили:

— Прости?

— Так говорил обо мне мой отец. Острый, как гвоздь. Он это говорил так часто, что меня стали так называть. Тэк.

— Очаровательно, — пробормотала я с сарказмом, хотя сарказм был фиктивным. Это действительно было захватывающе. И, к сожалению, это было правдой.

— Это тебе ключ к разгадке, Рыжая. Это я к тому сказал, чтобы ты не вешала мне всякое дерьмо на уши. Я — байкер, но не идиот. Ты вступила в игру, зная, что это за игра, и ты приняла решение сознательно или подсознательно, поиграть со мной. И ты играешь со мной в эту игру. Я не позволю тебе сдаться, детка. Посмотрим, к чему все приведет, потому что мы оба этого хотим. И хотим мы этого, потому что то, что у нас есть горячо, и частично бывает сладким, частично диким, а частично бесит, как весь гребаный ад, но это все жизненное.

Боже, он был таким раздражающим, когда был так прав.

— Ты причинил мне боль, — напомнила я ему, и, черт возьми, его лицо смягчилось, глаза вспыхнули сожалением.

— Да, — прошептал он.

— У меня был очень плохой день, а ты своими словами причинил мне еще и боль.

Его рука на моем подбородке напряглась, он продолжал шептать:

— И скорее всего я сделаю это снова, Рыжая, потому что я — мужчина, а любой мужчина может быть иногда мудаком. Но я постараюсь не делать нечто подобное снова. Я знаю, что ты ранимая, я размышлял над этим.

— Я не верю, что у тебя это получится.

— Тебе придется подождать, пока я тебе это не докажу.

— Я ничего не хочу ждать, Тэк.


Подушечки его пальцев прижались к моей коже, взгляд изменился, и то, как он менялся, я смотрела на него завороженно.

В нем не было раскаяния.

Напряженности.

Решимость.

Стальная решимость.

Вот дерьмо.

— Тайра, пойми меня прямо сейчас. Ты бы не погружалась в фильм о любви и искуплении, плача рядом со мной, несмотря на то, что раньше видела этот фильм, он все равно пробирал тебя, вырывая все это дерьмо из меня. Ты бы не скакала на моих пальцах, шепча, чтобы я трахнул тебя и прося мой член, как я хочу, задыхаясь от большего, затем вырывая это дерьмо из меня снова. Ты бы все время не спорила со мной, показывая свой характер, потому что большинство женщин просто бы отошли в сторонку, я — это я, но опять ты вырываешь все из меня. И ты не показывала бы свою слабину, которая мне нравится, и я хочу защитить и уберечь и ее тоже. Детка, я же сказал тебе, но ты этого не поняла, а должна была понять. — Его пальцы глубже впились в мою кожу. — Теперь ты — «Хаос». Я — «Хаос». Тебе кажется, что у тебя есть выбор, но это не так. Я заявляю на тебя права.

Он хотел защитить мою уязвимость.

И он заявлял на меня права.

О боже.

— Отпусти меня, — прошептала я.

— Тебе кажется, что все, что я сказал, похоже на отпустить тебя?

Нет, с уверенностью можно было сказать, что абсолютно нет, поскольку он держал меня в своих руках, прижав к стене.

Пока.

— Не получится, Тэк.

— Дай мне рискнуть и увидишь.

Я была права.

Решимость. Стальная.

— Я не хочу жить в твоем мире, — сообщила я ему.

— Ты взяла меня за руку и пошла со мной в кровать.

— Кровать, из которой ты меня вышвырнул на следующее утро.

— На следующий день ты вернулась в мой мир и заявила, что хочешь остаться. Ты знала, что рискуешь, детка. И ты сделала выбор. И вот мы здесь, ты здесь, и ты остаешься здесь.

— Ты опять меня пугаешь, — тихо сказала я.

Его ладонь скользнула ниже моего уха, пальцы оказались в моих волосах, большой палец прижался к щеке, голова наклонилась ближе.

— Нет, детка, я тебя не пугаю. Ты просто боишься. Расскажи мне немного о себе, и ты увидишь, что я буду оберегать все твои страхи. Дашь еще больше, я буду защищать и их тоже. Еще больше, я возьму все на себя. Когда ты дашь мне все, если все сработает между нами, и продлятся наши отношения долго, ты больше никогда не будешь бояться. Ты будешь чувствовать себя в полной безопасности, держать глаза открытыми, руки поднятыми и наслаждаться поездкой. Я позабочусь об этом, Рыжая, обещаю.

Господи. Честно. Ужасно раздражает, когда он прав. И я решила, именно тогда, когда он был таким милым. Таким обнадеживающим. Таким защитником.

Черт.

Но продолжила в том же духе.

— Весь твой мир пугает меня, — призналась я. — На самом деле, вся твоя жизнь меня пугает.

— Как я уже сказал, детка, ты отдашь мне все свои страхи, снова возьмешь меня за руку, как в ту ночь, и я проведу тебя через этот кошмар. Мы доберемся до другой стороны, и я обещаю, что по пути ты будешь наслаждаться поездкой.

О, черт. Он достучался.

— Мне нужно подумать, — ответила я ему.

— Именно этого тебе и не следует делать. Но я дам тебе такую возможность.

Я почувствовала, как спина выпрямилась, слова резко сорвались с моих губ.

— Ну, спасибо. Это очень мило с твоей стороны.

Тэк довольно усмехнулся.

— Знаешь, — начала я, — меня раздражает, когда ты вот так ухмыляешься, Мистер Всезнайка.