Неугомонный

Правда, этот вариант ничуть не менее рискованный, чем преследование бандитов. С ними хотя бы все понятно. Там плохие, тут хорошие, удара в спину ждать не приходится. Здесь же прилететь может откуда угодно. Отчего Бочкарева считает риск при преследовании бандитов неоправданным, а вот этот – вполне в рамках? А нет у него ответа. Даже догадок на это счет не имеется.

Во время отсутствия Алины Борис не собирался отсиживаться. Едва Бочкарева пропала из поля зрения, как он переоделся в одежду моряка, что в Порт-Луи выглядит вполне естественным. Оставалось только понять, откуда будет наблюдать за домом Вепрь. Все было за то, что со стороны улицы. В любом случае выбор невелик.

Выйдя с черного хода, Борис воровато осмотрелся и быстро пересек задний двор, оказавшись в небольшом садике. Каменная ограда в полтора человеческих роста. Подпрыгнул, ухватившись за верхний край, подтянулся. Так и есть. Поверху в раствор понатыкано стекло.

Повиснув на одной руке, извлек из плечевой кобуры револьвер и рукоятью посбивал выступающие осколки, после чего спрыгнул обратно, снял форменную куртку и набросил поверх забора. Ох, не зря он себя изводил тренировками! Перебраться удалось без потерь и прорех в одежде. Оказавшись на параллельной улице, осмотрелся. Пусто. Запомнил место лаза и направился прямиком в порт.

Искомого боцмана он нашел быстро. Кто бы сомневался, что на пароходе одного из вольных капитанов найдется местечко кочегара. К этим ребятам зачастую вопросов не возникало. Борис сегодня не тот мальчишка, что подписывал свой первый договор в подобной же забегаловке. Так что знал точно, где ставил свою закорючку. Ну и обошелся без предъявления Сути. Не столь уж и редкое явление среди кочегаров.

– Отчаливаем послезавтра на рассвете, – вынув изо рта погрызенный мундштук трубки и пыхнув табачным дымом, произнес кряжистый мужик.

Шкиперская бородка. Шрам через левую сторону лица, коротко стриженные, наполовину седые волосы, сильные руки с узловатыми пальцами. В правом ухе – массивная золотая серьга. Вообще-то соверен, что номиналом в фунт. Заначка, так сказать, на черный день. Ну или знак, что у боцмана дела идут лучше некуда. Гроза морей и нерадивых матросов, понимаешь ли.

– Сэр, у меня тут еще дела в городе. Вы позволите мне прибыть на борт завтра к полуночи.

– Не с того начинаешь службу, матрос.

– Понимаю. День буду должен, сэр. Вернее, жалованье за него.

– Завтра в полночь, парень, – смерив его внимательным взглядом, произнес боцман.

– Я буду ровно в полночь, сэр, – заверил Борис.

– Ну-ну. – И боцман снова пыхнул табачным дымом, пряча подписанный договор в свою сумку.

Простившись со своим нанимателем, Измайлов поспешил в магазин готового платья, бывшего в употреблении. Здесь он на скорую руку собрал себе гардероб для будущего путешествия. Брал, не особо глядя на качество пошива. Были даже заплатанные. Главное, комплектность, ну и чтобы хоть как-то подходило по размеру.

Все это – в сидор, который затем припрятал в кустах, не просто подальше от посторонних глаз, но там, где даже самые горькие пропойцы не бродят. После чего бегом обратно на съемную квартиру…

В утренних газетах вышло вычурное и пафосное объявление о персональной выставке мистера Икс. В обеденную сиесту они прибыли в галерею и в течение часа развесили картины. А в четыре часа пополудни пошла публика.

Борис, как и положено, расхаживал по помещению в маске с бокалом шампанского. Покупатели имели возможность обратиться непосредственно к автору работ и задать интересующие вопросы. Правда, довольствоваться любопытному приходилось лишь письменным ответом, для чего у Бориса имелись блокнот и перьевая ручка-самописка.

Он продолжал изображать из себя немого. Эдак и акцентом себя не выдаст, и еще больший налет таинственности. И вообще, к убогим талантам у публики всегда особенное расположение. Конечно, спекулировать этим Борису было неприятно, всегда ненавидел попрошаек, изображающих из себя инвалидов. Но тут уж все сложилось одно к одному.

При желании получить более пространный ответ в дело вступала его помощница, практически всюду сопровождавшая маэстро. Алина вдумчиво поработала над своей внешностью, изменившись почти до неузнаваемости. Так-то Измайлов понимал, кто она и видел перед собой свою любовницу. Но никакой уверенности, что он ее узнал бы при встрече на улице. Хотя все же не его случай. Одаренный он художник, в конце концов, или погулять вышел? Узнал бы непременно.

Торговля шла бойко. И масло, и акварель раскупались, как горячие пирожки. К девяти вечера, когда город полностью утонул в ночи, а его улицы освещались неровным светом газовых фонарей, из двадцати трех масляных картин оставалось десять, а из двадцати пяти акварелей – восемь. Наплыв покупателей сильно упал. Людей становилось все меньше.

В этот момент в зале появился Денис. Борис не мог оставить подобное без внимания и, легонько тронув за локоток Алину, кивком указал в его сторону. Она едва заметно согласно кивнула и совершенно естественно двинулась в его сторону.

Ничего удивительного в том, что Новиков в приличном одеянии изображает из себя чистую публику. Кстати, с манерами у него полный порядок. Подобная возможность в плане прикрытия рассматривалась, имелся и соответствующий гардероб. Иное дело, что такой ход не обещал ничего хорошего.

– Боря, у нас неприятности. Здание галереи обложили люди барона Уилкерсона. Помнишь такого? – отведя его в сторону и развернув так, чтобы никто не видел, как он говорит, произнесла она.

– Если не ошибаюсь, владелец острова в пятидесяти милях к северу от Маврикия, – старательно черкая в блокноте и изображая уже привычный для окружающих диалог, ответил он.

– Да, это он. Похоже, барон решил как минимум выяснить, кто ты: просто талантливый художник или одаренный.

– Наши действия?

– Для начала нужно сбросить картины. Мы их в любом случае теряем. Все оставшиеся отдадим за полцены. Хозяин галереи выкупит не задумываясь. Пойдем переговорим с ним.

Финансовые расчеты неизменно вел Борис. В смысле платили, конечно, служащим галереи, но закрывал взаиморасчеты мистер Икс. Не стали изменять данному правилу и сегодня. Собственно, во многом именно на этом и строился расчет Измайлова.

За вычетом комиссии и издержек из-за сброса цены он получил восемьсот двенадцать фунтов чистыми. Что же, вполне серьезные деньги. Тем более учитывая, что делиться на этот раз в его планы не входило. Свою часть компаньоны получат с его доли в яхте. Там даже с солидным запасом получится. А то, что начальство намылит им холки, его заботило мало. Вообще не заботило.

– Алина, деньги у меня. Я ухожу через черный ход. Вы – через парадную.

– Уверен?

– Раздобуду одежду у прислуги и спокойно уйду. Вам препятствий чинить не должны. Я ведь пару раз подписывался своими инициалами, так что сомнений в том, кто тут художник, никаких. А вообще надо заканчивать с этими выступлениями. Тайный сбыт не так выгоден, но значительно надежней.

– Согласна. Ладно. Делаем.

Покинуть дом оказалось проще простого. Борис предложил одному из слуг обменяться одеждой, да еще и приплатил ему шиллинг. Правда, после этого вырубил его, от греха подальше. Припомнив фильм про разведчиков, обмотал себе шею обнаружившимся у парня шарфом и вышел на задний двор, оглашая окрестности надсадным кашлем.

Остановили его практически сразу. На вопрос, кто таков и куда путь держит, продолжая кашлять, ответил, что заболел и идет домой. Разобрать акцент в его кашле было проблематично, так что отпустили Измайлова без проблем.

Маскировка ему все же аукнулась. Горло он надсадил. Да так, что разом охрип, едва не потеряв голос. Впрочем, это меньшее из зол. Убедившись, что опасность осталась позади, он поспешил к тайнику со своими пожитками.

При мысли о бароне Уилкерсоне в душе поблагодарил его и извинился за свалившиеся на него неприятности. К гадалке не ходить, эти два партизана спишут исчезновение Бориса на происки хозяина одноименного острова. Вовремя подвернулся этот господин, чего уж там.






Глава 17

Путая след




– Привет, – подойдя к трапу и вскинув сидор, поздоровался Борис.

– Чего надо? – неприветливо бросил вахтенный матрос.

Пароход «Чаровница» выглядел вполне достойно. Чистый, ухоженный, свежая краска угадывается даже в неровном свете газовых фонарей. Вот так взглянешь и не поверишь, что на нем может быть некомплект в команде. Но это только внешне все так благостно. В его утробе у раскаленной топки такой же ад, как и на самой распоследней калоше.

– Передай боцману, что кочегар Криштав Познань прибыл для дальнейшей службы.

А что такого? Нормальное имя и хороший город. Отчего не назваться поляком? Тем более, несмотря на то что словарный запас его серьезно возрос, а знания языка углубились, акцент никуда не делся. Как, впрочем, и путаница в подборе нужных слов.

– Чего-то ты какой-то веселый для кочегара, – усомнился вахтенный, явно из палубной команды.

При этих словах Борис отчего-то сразу же вспомнил Прохора, кочегара из команды «Моржа». Первый наем Измайлова. Он тогда еще думал, что парень в бегах и попросту прячется в кочегарке углевоза. Сейчас же сравнил с собой. Однозначно скрывался. От кого? Да мало ли от кого в этой жизни можно прятаться? Хоть от самого себя.

– Пару часов назад было грустно. Так я парочке упертых из палубной команды морды набил, теперь вон как мне хорошо. Только что-то настроение опять портится. Поднять, что ли?

Задираться с палубниками – дело обычное и привычное. Они стоят на разной иерархической ступени, а потому грызутся густо и часто. До мордобоя, конечно, не доходит, за это спрос жесткий. Но во время спаррингов, что на кораблях этого мира – дело обычное, прикладываются друг к дружке от души.

– Что за шум? – появился давешний боцман.

– Сэр, кочегар Познань готов приступить к своим обязанностям.

– Явился, – открывая крышку карманных часов, произнес боцман. – На час раньше.

– Так ведь раньше не позже, сэр.

– Давай наверх.

Борис мигом оказался на палубе. Боцман же отправил матроса за старшим кочегаром. Вскоре тот появился, явно недовольный тем, что его подняли с койки. И вообще, судя по всему, вечером он вернулся на борт не в лучшей форме. Рожа небритая, опухшая и помятая. Как говорила одна знакомая Бориса еще по прошлому миру, бесперспективняк. Если не прирежут в какой кабацкой драке или не пропьет печень, то помрет, выхаркав легкие. Многолетнее глотание угольной пыли никаким молоком не вывести.

– Новенький, что ли, – то ли спрашивая, то ли утверждая, то ли просто для проформы произнес старший.

– Так точно, сэр.

– Вот ему сэркай. Тэд.

– Криштав.

– Крис, стало быть. Откуда, сынок? – А вот теперь любопытство.

– Королевство Польша.

– Понятно. Ладно, идем, покажу тебе твою койку. И за вот такое беспокойство в первом же порту с тебя бутылка.

– Не вопрос.

Н-да. Давненько он не ночевал в помещении с десятком мужиков, от каждого из которых несет, как из бочки с сивухой, да все это приправлено газами. Добавить непередаваемое амбре портянок, пота… и блевотины. Погуляли парни.

Борис тяжко вздохнул и выбрался наружу. Уже завтра обстановка будет получше. Сегодняшнюю же ночь в кубрике ему не пережить. Бомжатник. А с виду – респектабельное судно. О! А он о чем. Вон на верхней палубе, у поручней, стоит какая-то парочка из чистой публики. Любуются ночным южным небосводом…

Всего отдыха – только и того, что прикорнул в темном уголке на бухте каната. А с рассветом в компании угрюмых мужиков, страдающих похмельем, направился прямиком в кочегарку. Расположение их он завоевал сразу. Просто предложил каждому из них хлебнуть из его фляжки. Вообще-то не для этого запасал, но пригодилось. Парням сразу же полегчало.

А вот ему досталось. Отвык от пекла кочегарки, что тут скажешь, так что первая смена далась тяжко, хотя и подошел к работе со знанием дела, что сразу отметили остальные. Впрочем, уже вторая вахта прошла значительно легче. А с третьей он вдруг почувствовал, что и не было никакого перерыва. Правда, с тех пор как он сбежал из дому, не прошло и года, да и уголек он кидал совсем еще недавно.

Через пять дней их сухогруз зашел в очередной порт, успев отмахать шесть сотен миль. Медлительная лоханка, пусть и имеет приличный облик да пару кают первого класса.

В порту Борис напросился в увольнение, намекнув старшему кочегару, что, мол, обязан проставиться за косяк во время прибытия на борт, с чем тот благосклонно согласился. Когда кабак был выбран, Измайлов заплатил за выпивку для всей смены и, извинившись, удалился. Мол, напиться он еще успеет, а пока ему куда предпочтительней потоптать какую-нибудь курочку.

В его планы не входило задерживаться на пароходе. Он изначально рассчитывал сойти на берег в первом же порту. С оставшимися в кубрике вещами расстался без сожаления. Копейки. Единственное, что захватил, – это деньги, хранящиеся во внутренних кармашках кальсон, самоучитель английского языка и паспорт.

Впрочем, не сказать, что он больше ничего не прихватил. Двести пятьдесят очков на умение «Кочегар» и полторы тысячи очков, заработанных меловыми набросками на одной из стен в глухом уголке трюма, чего-то да стоят. Тем более последние, капающие как в избыточный, так и в свободный опыт.

Выбравшись поближе к центру, разыскал лавку одежды, бывшей в употреблении. Вообще-то он столь же быстро мог одеться и в магазине готового платья, если без подгонки. Но новая одежда бросается в глаза. А вот поношенная да обмятая, даже если висит мешком, никого не заинтересует. Тем более ему удалось подобрать гардероб более или менее по размеру.